Кир Булычёв - «Если», 1998 № 04
— Километров пятьдесят будет до этой хреновины, — пробормотал Морозов, не отрываясь от окуляров.
Не понимаю, что его сюда привело! Взял бы в любой библиотеке файл по Айкону, там про Палец столько найдет, год будет переваривать. В школе мы проходили по курсу общей истории, как одичавшие первопоселенцы создали культ Пальца, когда возникли первые предания о Хороводе, кто первым обнаружил барьер и все такое прочее… Там что-то еще говорилось о традициях и терпимости, но вот последнего явно стало не хватать…
Два года назад я возил в лаборатории группу с Ливермора. С этими ребятами простым словом нельзя было перекинуться — все такие умные, прямо скулы сводит. Они искали источник психогенного излучения, которое, якобы, и заставляет жителей Айкона, а порой и вновь прибывшего, входить в танец, выйти из которого невозможно. Потом я узнал, что их планета разваливается потихоньку, и они вскоре надолго забудут про науку. Говорят, когда-то и цверги тоже были очень продвинутыми технологами, да только после того, как они свой мир развалили веков пять тому назад, им пришлось здесь, в эвакуации, с нуля начинать. Да и аванки тоже…
— Ага, — вдруг громко сказал Морозов, — вот они!
Заметил, значит, Танцоров. Отсюда они и в мощную оптику еле видны — по теням разве что можно различить. Один парень с Ливермора, с которым мы напослед все же нашли общий язык, называл их Имманентными Танцорами. Не пойму, что он имел в виду… Хоровод, он и есть Хоровод! Рано или поздно, но любой житель Айкона услышит зов, и тогда его потянет к Пальцу. Беспрепятственно пройдет он сквозь барьер, войдет в круг Танцоров, сольется с ними навсегда… Мне было восемь лет, когда прихватило. Это случилось ночью, я проснулся, вышел на улицу, сам не понимая куда и зачем иду, только идти было легко и приятно. Задержали меня на соседней улице, сразу в клинику, воткнули две дозы снотворного, а когда проспался — уже был в норме. А дважды в Хоровод не зовут! Катарина рассказывала, что ее вообще в трехлетнем возрасте прихватило, когда с родителями плыли на прогулочном корабле. Она и сейчас плавать не умеет, а тогда сиганула за борт и поплыла… Со стариками сложнее, многие из них уходят тихо и незаметно. Говорят, раньше вокруг барьера целый городок был из тех, кто зова дожидался, только потом всех ульты разогнали, усмотрев в том оскорбление религиозных чувств. Впрочем, ульты и цверги не препятствуют зову. Они, правда, и размножаются не в пример нам активнее.
Морозов наконец оторвался от наблюдательных колонок и подошел к нам, уселся рядом и свесил ноги с обрыва.
— Вот это, значит, и есть великая загадка Айкона, — сказал он, ткнув пальцем в сторону скалы.
Я ожидал, что ульт вспылит от такого оскорбительного жеста, но Бокур продолжал меланхолично плевать вниз.
— Для кого загадка, для кого обычай, — уклончиво ответил я, не желая вступать в спор.
Рассуждать о природе Хоровода — дело туристов, на то они и деньги платят, чтобы всласть потрепаться об этом. В молодости я подрабатывал гидом и такого наслушался! Помню, двое даже подрались, когда один заявил, что изначально Хоровод состоял из единственного человека, а второй стал утверждать, что в истинном Хороводе сперва было нулевое количество Танцоров, но смысл такого круга непостижим и может быть понят лишь тогда, когда все живущие во всех мирах войдут в этот бесконечный и вечный танец. Ох уж эти тихие группы из дзен-туров. Еле разняли…
— Сколько людей вошло в круг? — спросил Морозов.
Я пожал плечами. Кто знает!.. Тысячи, десятки тысяч, сотни… Да и можно теперь считать их людьми? Ливерморцы как-то показали мне запись, сделанную через очень сильную оптику. Казалось, внешний круг находится прямо перед моими глазами, я видел, как люди, ульты и все остальные жители Айкона вперемешку держались за руки, крест-накрест, застыв в большом Хороводе… Когда запись прокрутили на большой скорости, можно было заметить слабое движение, Танцоры медленно и ритмично перебирают ногами, потом словно подпрыгивают на месте, замирают — и танец идет в обратную сторону. Мне показали запись и внутренних кругов — там уже мало кого можно узнать-различить, казалось, что все слились в единое тело, из которого еще местами торчат расплывчатые выступы конечностей. Очень неприятное зрелище. На снимках с орбиты видно, как эти многочисленные кольца соединяются, пересекаются, расходятся — словно большая пружина запутала сама себя и накрутилась на черный шпенек…
— Оттуда никто не пробовал вырваться? — прервал молчание Морозов.
— А ты попробуй, — посоветовал я. — Может, у тебя получится.
— Мне не надо оттуда, — серьезно сказал Морозов. — Мне надо туда.
Бокур хихикнул и с явным интересом посмотрел на уральца.
— У меня есть неплохие связи в Бюро по иммиграции, — сказал я.
— Могу устроить за те же деньги годовую визу, а потом продлевать сколько понадобится. Рано или поздно услышишь зов…
— Поздно — это когда?
— Не знаю. Может, завтра, а может — через тридцать лет.
— Я не могу ждать.
Он вздохнул, его голубые глаза потемнели, а кулаки сжались.
— У тебя есть семья, дети? — спросил он.
— Семья есть, детей пока нет, — ответил я.
Это был больной вопрос. Мне уже за тридцать, а Катарина все никак не соберется рожать. Как только Морозов рассчитается со мной, станем жить на ренту: никакой работы, никакой беготни — пусть блюдет семейный очаг и рожает, пока не надоест. Пока мне не надоест!
Бокур опять хихикнул и сказал:
— А теперь расскажи свою историю, о гость из другого мира!
Я думал, что Морозов сбросит его с обрыва, но тот лишь хмыкнул и ответил.
— У меня была возлюбленная, теперь ее нет. Я ее ищу. Вот и вся история, мудрый наставник.
Бокур задумался.
— А где же обман? — разочарованно спросил он.
— Сейчас будет, — пообещал Морозов. — Ты мне поможешь ее найти…
— Она в Великом Танце? — прервал его Бокур, что было делом, неслыханным для ульта.
— Да. Я искал ее девять лет на семнадцати мирах. И недавно узнал, что она последние годы жила на Айконе. Она не дождалась моего прилета, услышала зов и последовала ему.
— Великая радость… — пробормотал ульт.
Морозов остро глянул на него.
— Это смотря для кого, — ответил он. — Для вас ультов или ульдров, как вы себя называете, приобщиться к Танцу — большое счастье. Для людей, — кивок в мою сторону, — радость невеликая.
— Мы тоже люди, — возразил Бокур, а Морозов в знак согласия наклонил голову.
Я чуть не рассмеялся, но вовремя сообразил, что это неприлично. Так мы недалеко уйдем от фанатиков, если не считать ультов людьми. А уралец-то, кстати, неплохо осведомлен о наших делах, только затея у него безнадежная. Никогда не слышал я о такой великой любви, которая подвигает человека на столь долгие поиски! Интересно, буду ли я так же искать Катарину? Сочувствие переполнило меня, я чуть было не предложил Морозову сбавить стоимость моих услуг, но вовремя сдержался — неуместно говорить о деньгах в такую минуту.
