Евгений Прошкин - В режиме бога
Трек закончился, и Сигалов попробовал снова сосредоточиться, но тут услышал:
«Активисты Движения против зомбирования объявили о готовности провести новую акцию. Они давно будоражили сеть туманными намеками, и сегодня наконец-то стали известны некоторые подробности».
Виктор ткнул в кнопку стеклоподъемника и, проклиная медлительный механизм, открыл дверь.
«Название заявленной акции – Светопреставление. Необходимо заметить, что многие произносят это слово неправильно, вставляя в него звук «д». В результате получается некое «представление света», что можно понимать как фейерверк или салют. На самом же деле звук «д» здесь отсутствует, это не «представление», а «преставление» – устаревшее обозначение смерти. Таким образом, Светопреставление – это вовсе не световое шоу, как кажется некоторым нашим слушателям, а гибель мира. Активисты Движения против зомбирования сообщили, что Светопреставление состоится на закате, однако нам удалось выяснить…»
Молодой человек убавил громкость и вышел из машины, встречая подругу с сумками.
– Верни! Верни радио! – потребовал Сигалов. – Что она бурчит? Не слышу! Ты слышишь? Что они выяснили? Что она говорит? Где? Когда, во сколько?
Парень укладывал сумки в багажник, строго поглядывая на Виктора и раздумывая, содержат ли его бессвязные выкрики повод для драки, или клинического идиота можно игнорировать без потери авторитета. Решив, что можно, он вернулся за руль и вместе со счастливой подругой укатил прочь.
Виктор медленно прихлопнул дверь и некоторое время таращился на пустое парковочное место, пока его не занял малиновый «Ледибаг».
– Поедем дальше, – попросил он, закрывая окно.
– Что-то изменилось? – сочувственно произнес таксист.
– Наоборот.
Сигалов непонимающе посмотрел на трубку в руке и снова вызвал Шагова.
– Лёха, ты мне снова нужен.
– Мы, инженеры, всегда и всем…
– Брось трепаться. Выкладывай теорию. Про блэкаут.
– Значит, всё-таки креативишь, – с удовлетворением отметил Шагов. – Так бы сразу и сказал. У меня, кстати, есть интересный сюжет…
– Лёха!.. – простонал Сигалов.
– Ладно-ладно. Теоретически вызвать блэкаут очень просто: нужно выполнить всего два условия. Первое – непосильная задача.
– Насколько она должна быть сложная?
– Дело не в сложности, а в том, чтобы выполнение этой задачи автоматически ее усложняло.
– Как-то я не очень это представляю…
– Ага. Забыл, что с гуманитарием разговариваю. Ну вот тебе пример: ты проводишь перепись населения в каком-то городе, ходишь по домам и заполняешь анкеты. Но каждый раз, когда анкета оказывается заполнена, в городе рождаются еще два человека, а срок выполнения у тебя остается тот же. Смекаешь, нет? Чтобы успеть, тебе приходится работать быстрее, а работа не кончается, ее на каждом этапе становится всё больше. Какой бы ты ни был шустрый переписчик населения, однажды ты дойдешь до предела своих возможностей. И даже если в городе миллион таких переписчиков – количество не имеет значения, главное, что оно не бесконечно. Картина всё та же: чем больше вы работаете, тем больше у вас возникает новых задач. Сколько бы у вас ни было ресурсов, рано или поздно они закончатся. В случае с сетью это займет минуты, а то и секунды.
– Теперь более-менее ясно. Кажется.
– На самом деле поставить такую задачу много ума не надо. Люди их создают сплошь и рядом – по ошибке, конечно. Поэтому для блэкаута важнее второе условие: доступ. Чтобы заставить сеть выполнять непосильную задачу, нужны, грубо говоря, права верховного администратора, который скажет: «Я знаю, что задача некорректная, но ты ее всё-таки выполняй, я приказываю». Локальную сеть завалить таким образом – раз плюнуть. А общую нельзя.
– Почему?
– У нее нет верховного администратора. Никто не может сказать всем птицам в мире: «А ну-ка, летите влево». С сетью такая же петрушка, у нее нет хозяина. Так что, Витёк, придется тебе поднапрячь фантазию, – неожиданно закончил Шагов. – Но ты справишься, я в тебя верю.
– Ты о чем это?..
– Ну ты же скрипт сидишь сочиняешь. Как будто я не допер! – Алексей хрипло рассмеялся. – Если что, обращайся. Бутылку я твою уже открыл, вези новую.
– Будет тебе новая, – бросил Сигалов. – Мы можем ехать побыстрей? – спросил он у водителя.
– Уже нет смысла, – обронил тот.
– Это почему?! – Виктор спрятал коммуникатор и нервно побарабанил по коленям.
– Мы на месте, – сообщил таксист.
По адресу, который назвал Шагов, стояли четыре офисных здания, но Виктора интересовали не они. Через угловой проход открывался большой внутренний двор, в котором могли разместиться хоть два манифестанта, хоть двести. Сигалов пробежался по дорожке и, оказавшись внутри, зарычал от злости. Люди были, митингов не было. Он снова достал трубку.
– Лёха, где тут демонстрация?!
– Какая демонстрация и где – тут? – Судя по голосу Шагова, от бутылки «Джека» уже ничего не осталось.
– Ты говорил, что возле твоей работы всё время толкутся люди из Движения.
– А! Ну да. Не у работы, а по дороге. И не всегда. А так – да, всё время.
Виктор бессильно присел на корточки возле газона и, не удержав равновесия, завалился на спину. Трава была мягкой, вставать не хотелось.
– Я из-за тебя убил около часа, – сказал он, глядя в небо. – Может, у меня всего-то и был час… А может, и столько не было. Ведь они пойдут на опережение, это ясно.
– Кто? – икнул Шагов.
– Те, кто положит всех.
– Ты кого там ищешь?
– Кого-нибудь из Движения.
– У них же свой портал открылся.
– Там нет ни адресов, ни номеров, я смотрел.
– А Мальвина твоя?
– Она не отвечает.
– А люди из твоей компании? Уж они-то могли бы…
– Если к ним обратиться, станет только хуже. Хватит перебирать варианты, я не тупее. У меня был единственный шанс – приехать сюда и застать тех обормотов, про которых ты рассказывал. Но ты не предупредил, что «возле нашего офиса» означает «где-то по дороге», а «каждый день» – это на самом деле «не всегда».
– Я не знал, что ты так дословно воспримешь… Ну всё равно можно же что-то придумать, – неуверенно проговорил Шагов.
– Придумай. Только проспись сначала. – Сигалов выключил трубку и откинул руку в сторону. И ударился пальцами о чей-то ботинок.
Рядом на газоне кто-то стоял. Узнать человека, глядя снизу вверх, было сложно, и Виктор поднялся, не понимая зачем. Лицо парня выглядело странно знакомым, но вспомнить его не удавалось. Молодой человек мог играть на гитаре в любом парке – такое он производил впечатление.
