Дмитрий Поляшенко - Тени у порога
Поднятое к потолку лицо стеллармена застыло вдохновением дирижера, тянущего гениальную ноту — закрытые глаза, безвольно-счастливое лицо.
— Ну, Роман, — с видимым трудом вернувшись к реальности, сказал стеллармен. — За несколько минут ты продвинул исследования на много месяцев вперед.
Стуча зубами, Вадковский повернул голову:
— Мне показалось, это на Земле.
— Трудно сказать. Обрывок, дата неизвестна. Нужно время, чтобы увязать твое видение с тысячами других фактов и предположений. Но уже многое становится ясно.
— Рома, — позвал Лядов.
— Все в порядке, — процедил тот, крепко обхватив себя за плечи.
Лядов накинул на плечи Вадковскому одеяло. Тот закутался и застыл, нахохлившись.
— Гинтас, — сказал Ангрем, — теперь ты.
— Давно готов.
...Трайнис, намертво зафиксированный в кресле пилота, смотрел прямо перед собой на гигантский экран, края которого уходили за спину. Таких экранов на кораблях быть не могло, но Трайниса это почему-то не удивляло. Раз сделали, значит так надо. Рейс был сложным. Он должен доставить чрезвычайно ценный груз. Какой груз — неизвестно. Его это не касалось. Надо доставить — и все. И он доставит. Расслабив напряженные веки, он привычно скользнул взглядом по индикаторам панели управления. Все в норме. Путь чист...
— Мы не только раскрываем запыленные тайники памяти и ловим эхо громадной работы мозга, проходящей без участия сознания — это может простое ментальное сканирование. Кстати, правильнее его называть мнемосканированием. Мы делаем большее — пускаем человека в места, принадлежащие ему по праву, но пока не освоенные наукой. Никто не знает, почему вы увидели все именно так. Существуют ли в реальности эти места? Или это некритичные архетипы в общем контексте культуры?.. — Ангрем оборвал себя на полуслове, прислушался к чему-то. Быстро сказал: — Приношу огромную благодарность от звездных людей. Предстоит большая работа по определению истинного источника сигнала. Виденное вами уникально. Результаты будут обработаны в кратчайшие сроки и сообщены вам лично.
Направившись прямо в синюю стену, Ангрем замедлил шаг, обернулся. Почти незаметная волна рванулась от него радужным пузырем.
Экипаж «Артемиды» восковыми фигурами на полуденном солнце начал обмякать.
— Все, бойцы, спать, — не в силах сдерживать зевоту, пробормотал Трайнис и упал лицом в подушку.
Лядов мягко повалился набок и мгновенно заснул, успев только подложить под щеку ладонь.
Вадковский боролся с невероятной тяжестью внезапного сна, пытаясь ухватиться за какую-то мысль. Ах, да... Голубоватый след тает на стене. Наверное, долго смотрел на оранжево-красную подушку, слушая рассказ Лядова. Или Трайниса. Кто-то ведь рассказывал что-то интересное, и такое длинное. А я задремал. Завтра расспрошу. Вадковский с легким сердцем упал в подушки.
Проснувшись раньше всех, Лядов уселся перед экраном.
— Потравина.
Всю поверхность экрана заняла неразобранная смятая постель. Донеслось неспешное шарканье.
— Вы вчера рановато улеглись спать, — задумчиво произнес Сергей Георгиевич, откуда-то сбоку вплывая в поле зрения. Устало присев на кровать, он сгорбился, упершись локтями в колени, и посмотрел прямо в глаза. Неясно было, разбудил ли его звонок Лядова. Руководитель научной лаборатории зевал, часто помаргивал покрасневшими сонными глазами, но одет был в наглухо застегнутую рабочую куртку.
— Скопилось утомление, — пожал плечами Лядов. — А еще мы устали от неизвестности.
Сергей Георгиевич оживился:
— Да-да, как раз вчера завершился полный цикл исследований. Началась обработка данных. Поверьте, мы все тут тоже горим от нетерпения.
Трайнис и Вадковский появились за спиной Лядова.
— Что случилось? — с тревогой прошептал Роман, дуя в дымящуюся кружку.
— Каковы результаты? — спросил в экран Лядов.
— Гораздо меньше, чем самые скромные ожидания. В вас изменений не найдено, ни на каком уровне. Можете не волноваться. Результаты ментоскопирования, кроме прекрасного путевого фильма, ничего не дали. Мы знаем, что вы видели на Камее, но что стоит за этими чудесами и ужасами? Приходиться идти «в лоб» — пытаемся смоделировать в симуляторе непротиворечивую причину, основываясь на перекрестных наблюдениях. Пока ничего не получается. При любом раскладе машине не хватает как минимум одного звена, либо что-то остается лишним. У нас до сих пор нет даже гипотезы. В общем, там какая-то чертовщина. По-моему, надо закругляться с гаданиями, организовывать тяжелый экспедиционный крейсер и прорываться на Камею.
— Правильно! — горячо поддержал Вадковский. Кашлянув, он уткнулся носом в кружку.
— Поверьте моему опыту. — Потравин посветлел лицом, встретив единомышленника. — На Камее лет на двадцать одной только исследовательской работы. Таких масштабов и концентрации необъяснимых явлений человечество еще не встречало. Весь Аномальный архив бледнеет рядом с этой загадкой. Вернее, ваш случай украсил архив прекрасной жемчужиной.
— Выходит, вы увидели то же, что и мы, — разочарованно сказал Лядов, совершенно не заметив вспышки энтузиазма.
— Чуть больше, — посуровел Сергей Георгиевич. — Некоторые детали ваше внимание упустило, но в памяти они отложились.
— Например? — с жаром спросил Вадковский и отхлебнул из кружки. Лицо его вытянулось. Опустив кружку, Вадковский оглядел кают-компанию. Взгляд остановился на стене камбуза. Там висела узкая вертикальная картина-чеканка. Какой-то условно-мифологический витязь с трофеем в руке в виде шкуры леопарда и луком за плечами.
— Что с тобой? — покосился Трайнис. — Кофе не тот?
— Кофе? — медленно переспросил Вадковский, заглядывая в чашку. — Вот именно — кофе. Во сне я уронил чашку с кофе. Вокруг что-то происходило. Какое-то напряжение, опасность... Ничего не помню. Жаль. Странно, это был тот самый сон, который мне уже снился пару раз, и я никогда не мог его целиком запомнить. Первый раз он мне приснился лет в пять. И повторяется он всегда без изменений.
— Не у тебя одного, — шепнул Трайнис. — Ведь у Славы...
— Вы меня слушаете? — вежливо поинтересовался Сергей Георгиевич.
— Простите, — спохватился Вадковский. Он одним ухом слушал начальника лаборатории и продолжал скользить глазами с предмета на предмет, то хмурясь, то поднимая брови.
— Так вот, о том, что пропустило ваше внимание, — сказал Потравин. — Это касается вас, Роман. Помните первую ночь на Камее? Группа шла по лесу, вы замыкали и делали зарубки. В какой-то момент вам показалось, что вы отстали и со страхом бросились догонять Гинтаса и Станислава. В суете вы не обратили внимание, но в памяти отложилось вот что.
