Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города
Или подлетит совсем близко.
Ку-локаторы, те видят.
Значит, у навьгородцев есть Ку-локаторы.
Кто его знает, что у них есть. Может, и вовсе какой-нибудь Полуночный Кристалл, предупреждающий об опасности методом, бортинженеру непонятным.
Рында била безостановочно.
А в иллюминаторе виден был метеорный дождь. То одна звёздочка сорвётся с неба и прочертит тоненькую линию, прежде чем погаснет навеки, то другая, то пять разом. Летят из квадранта Кассиопеи. Не метеоры, а Чёрная Стая горит синим огнём. Вот они какие, навьгородцы. Владеют Ку-пушками, простые-то противометеоритные Чёрную Стаю не берут. Владеют, а на каждом углу не кричат, на парадах не выставляют. А была бы картина — Ку-пушка на повозке, влекомой турами, ползёт по Постоянному Тракту навьгородцев. Население ликует, атташе соседних герцогств, потрясённые виденным, посылают депеши своим патронам, предостерегая тех от действий поспешных и неразумных в связи с открывшимися обстоятельствами, а именно: наличием у вероятного друга средств дистанционного уничтожения.
Но Чёрная Стая — не глупые каменные метеориты. Почувствовав неладное, они отпрянули, отлетели подальше. Дождь бледно-зелёных чёрточек иссяк, умолкла и рында. В тишине слышно было, как падают на пол капли амброзии из опрокинувшегося бокала. Вот только кто его опрокинул?
По тому как засуетился стюард, получалось — он. Человек мирный, испугался, неловко поставил бокал, вот и случился конфуз.
Гар-Ра вытащил из кармашка серую тряпочку и накрыл пятно на ковре. Очень удобно, тряпочка-то — колония грибов: и высушат, и вычистят ковёр мигом, а сама тряпочка немножко подрастёт. Потом, со временем, по мере службы, дорастёт до критической площади и разделится надвое. Был один вечный пылесос, станет два. Вот почему в Навь-Городе и на каравелле такая чистота, сапоги, раз начищенные, остаются блестящими, пока кто-нибудь не наступит на ногу. Ну а кто осмелится наступить на ногу рыцарю? И потому вакса расходовалась сверхэкономно, что давало посольству выгоду необычайную.
Пустыми, легковесными мыслями Фомин на всякий случай прикрывал мысли тревожные. Навь-Город оказывался много более могучим, чем казалось. А почему казалось? Потому, что сидели они, навьгородцы, в своих подземельях и никого не трогали, ни во что не вмешивались, мышцами не похвалялись, оружием не бряцали. А у нас наверху ведь как? Если никого не трогаешь, значит, слаб и нездоров, жди незваных гостей с мечами и катапультами. Похоже, верна теория Нарейки о многоуровневой структуре постпотопного человечества. Одни живут в Тёмных Веках, другие вовсе скатились к палеолиту, но третьи, третьи ушли далеко настолько, что потеряли интерес к делам остальных…
Нет, не получается. Так или иначе, а навьгородцам нужны другие ветви человечества, и он, Фомин, тому живое подтверждение. Видит же — пусть люди и необычные, с четвёртым измерением на «ты», а всё же из того же стручка, что и остальные. Так же таятся, так же бахвалятся, пьют аквавит и плетут интриги. Главное, в этих интригах не запутаться.
— Отбой, — сказал хранитель Туглон удовлетворённо.
С катера Небесов замигали. Ничего, обойдёмся и без связиста. Что, поздравляют с разгромом Чёрной Стаи? Нет, какое. Предлагают следовать за ними к месту переговоров.
Значит, уже близко.
Следить за манёврами в Пространстве — всё равно что слушать, как растёт трава. Дело тонкое, со стороны малозаметное. Что и как совершали в КУПе, можно было только догадываться, но с задачей своей они, похоже, справились, сели на хвост катеру и отставать не собирались. Конечно, и катер Небесов не гнал что было сил. Деликатное космоплавание, обходительное.
Туглон оставался рядом, с КУПе не связывался, приказов не отдавал. Вероятно, всем этим занят сейчас паладин Ортенборг. Осуществляет общее руководство. А уж в КУПе пусть сами думают, как правильно исполнить волю паладина.
Обычная практика иерархических обществ. Во времена Межпотопья капитаны каравелл морских тоже не всегда вникали в тайны навигации. Главное качество испанского капитана — быть добрым католиком. Да и на Руси штурмана считали в пол-офицера и за капитанский стол не сажали. Не благородное это дело — счислением заниматься. Дело капитана — дать команду «На абордаж!» и со шпагою наголо командовать с капитанского мостика, а после, когда враг разбит и повержен, ступить на палубу покорённого корабля с гордым и победным видом.
Опять, опять заносит! Ну с чего это он решил, будто паладин Ортенборг не сведущ в космогации? Паладин, магистр, тот же хранитель Туглон? Да если на то пошло, и стюард, и Сойер для него совершенно тёмные фигуры — как та чёрная-чёрная каюта каравеллы.
Стюард тем временем убрал свою волшебную тряпочку. Ковёр без пятнышка, как душа новорождённого.
Стюард, поймав взгляд Фомина, смутился и вышел с тряпочкой прочь.
Минуту спустя откланялся и хранитель Туглон, мол, рутинные дела.
Фомин раздумывал, куда идти. Действительно, куда, каравелла — она шар. Или бутылка Клейна?
Он встал у иллюминатора. Так бы и стоять, глядя на Пространство, выискивая в бездне Землю Межпотопья.
Рука сама скользнула в карман просторного кафтана. Так и есть, пальцы нащупали маленький мешочек. А в мешочке — что-то металлическое.
Он вытащил мешочек. Серебряная парча. Ещё интереснее. Вытряхнув на ладонь, Фомин увидел то, что уже чувствовал на ощупь. Знак магистра, золотая шестиконечная звезда.
Видно, подложил Гар-Ра, а он не заметил. Вернее, не дал себе заметить. Если бы обратил внимание, то очень может быть, что хранитель Туглон тоже бы заметил. А так хранитель нарочно смотрел в сторону, не желая видеть оплошность стюарда.
Получается, что тот разлил амброзию нарочно?
Получается.
Он вернул знак магистра в мешочек. Этот знак магистр всегда носил на груди. Положено. В число умений магистров входит и искусство врачевания, и потому они и носили свой знак и в будни, и в праздники — дабы всяк нуждающийся мог найти у них облегчение в страдании и телесной скорби.
Почему же он с ним расстался? И зачем стюард передал знак ему, Фомину, послу Крепости Кор? И передал тайком?
Просьба о помощи? Или известие о гибели?
В любом случае, нужно настоять на встрече с Хаммелем, другом Крепости Кор. Идти к Туглону прямо сейчас? Но не пропадут ли тогда впустую ухищрения стюарда? Хранитель Туглон возьмёт да и сопоставит это с разлитием амброзии.
Он сопоставит это в любом случае, и потому лучше бы поспешить.
Но — как поспешить? Медленно, с достоинством и честью, как и подобает послу Крепости.
Он медленно отошёл от окна, медленно допил амброзию из предусмотрительно заменённого и наполненного стюардом бокала, медленно вышел из кают-компании, медленно дошёл до посольских апартаментов. На этом запас терпения почти истощился, но он всё-таки медленно вошёл внутрь и медленно закрыл за собою дверь.
