Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II
— Ваше правительство будет недовольно. У вас есть приказ освободить меня.
Конев взглянул на него, его глаза слегка прояснились, словно ему стоило большого труда обратить внимание на своего пленника. Ему не было необходимости следить за ним. Официантка, Валерия Палерон, с удовольствием, делала это. Она стояла рядом с Моррисоном и не спускала с него глаз. Конев ответил:
— Моему правительству не о чем беспокоиться. Скоро оно изменит свое мнение.
Калныня подняла руку, словно пытаясь возразить ему, но Конев перехватил ее:
— Ни с чем не беспокойся, Софья. Я уже отправил доклад в Москву. Это заставит их задуматься. Они свяжутся со мной на моей личной волне, и когда я скажу, что удерживаю Моррисона, им придется принимать решение и что-то делать. Я уверен, они смогут убедить Старика в целесообразности сделанного. Я обещаю тебе.
Калныня произнесла взволнованным голосом:
— Альберт.
Моррисон ответил:
— Ты собираешься сказать мне, что тебе очень жаль, Софья, и что ты вычеркнула меня из жизни по одному слову человека, которого ты, как казалось, ненавидела?
Калныня покраснела.
— Ты не вычеркнут из жизни, Альберт. С тобой будут хорошо обращаться. Ты будешь работать так же, как и в своей стране, только тебя по-настоящему оценят.
— Спасибо, — ответил Моррисон, обнаружив в себе запас сарказма. — Если ты за меня счастлива, то какое значение имеют мои чувства?
Нетерпеливо вмешалась Палерон:
— Товарищ американец, вы слишком много говорите. Почему бы вам не присесть? Садитесь.
Она толкнула его в кресло.
— Раз вы ничего не можете поделать, то почему бы вам спокойно не посидеть?
Она повернулась к Калныне. Конев нежно обнимал ее за плечи.
— А вы, маленькая царица, все еще планируете вывести своего любовника из игры и поэтому все еще держите станнер? Двумя руками вы обнимете его крепче.
Палерон взяла станнер из руки Калныни, и та не сказала ни слова, С любопытством глядя на станнер, Палерон сказала:
— Вот так-то лучше. Я боялась, что в пароксизме вновь обретенной любви вы начнете палить налево и направо.
Она подошла к Моррисону, все еще изучая станнер и поворачивая его в разные стороны. Моррисон неловко поднял руку.
— Не цельтесь в меня. Он может выстрелить.
Палерон надменно посмотрела на него:
— Не выстрелит, если я этого не захочу. Я знаю, как с ним обращаться.
Она улыбнулась Коневу и Калныне. Софья двумя руками обняла Конева и покрывала его лицо быстрыми нежными поцелуями. Палерон повторила:
— Я знаю, как с ним обращаться. Вот так. И вот так.
Сначала Конев, а затем и Калныня рухнули на пол. Палерон повернулась к Моррисону:
— А теперь, идиот, помоги мне. Мы должны действовать быстро, — она сказала это по-английски.
87.
Моррисон ничего не понимал. Он бессмысленно уставился на нее. Палерон потрясла его за плечо, словно пытаясь разбудить.
— Ну, давай же. Ты возьмешь его за ноги.
Моррисон автоматически подчинился. Сначала
Конев, а затем и Калныня были перенесены на кровать, с которой Палерон сняла тонкое покрывало. Она быстро обыскала Калныню.
— Вот, — сказала она, найдя сложенный лист бумаги с какими-то печатями. Палерон сунула его в карман своей белой куртки и продолжила обыск. На свет появились другие предметы — среди них пара маленьких ключей. Так же быстро она обыскала Конева, сорвав с внутренней стороны лацкана его пиджака небольшой металлический диск.
— Его личный передатчик, — сказала она и тоже сунула его в карман.
Наконец, она достала черный прямоугольный предмет и спросила:
— А ведь это твое, не так ли?
Моррисон кивнул. Это была его программа для компьютера. Он даже не знал, что Конев взял ее у него. Моррисон выхватил программу из рук Палерон. Валерия повернула Конева и Калныня лицом друг к другу и накрыла их покрывалом.
Не надо так смотреть на меня, Моррисон, — сказала она, когда закончила. — Пойдем.
Она крепко взяла его за руку. Он попытался сопротивляться.
— Куда? Что происходит?
— Я объясню тебе позже. А сейчас ни слова. У нас нет времени. Ни минуты, ни секунды. Пойдем.
Она сказала это со сдерживаемой горячностью. Моррисон последовал за ней. Они вышли из комнаты, как можно тише спустились по лестнице и вышли к лимузину. Палерон открыла дверь автомашины одним из ключей Калныни и резко сказала:
— Садись.
— Куда мы едем?
— Садись.
Она буквально втолкнула его в машину. Палерон села за руль, и Моррисон едва удержался, чтобы не спросить, умеет ли она водить машину. До него наконец-таки дошло, что она не просто официантка. Палерон завела двигатель и огляделась. На улице никого не было, кроме прогуливающегося кота. Автомобиль медленно набирал скорость, и к тому времени, когда индикатор показал девяносто пять километров в час, они уже мчались по просторному шоссе. Изредка им попадались встречные машины. Моррисон теперь уже снова мог нормально рассуждать. Он посмотрел в заднее зеркало. Автомобиль, ехавший за ними, свернул с дороги. Похоже, за ними никто не гнался. Моррисон повернулся к Палерон. Она казалась мрачной, но уверенной в себе. Теперь ему было ясно, что она не только не официантка, но и не советский человек. Ее английский имел тот акцент, которому не научиться в школе, не приобрести каким-то другим способом. Тут его ухо нельзя было обмануть.
— Вы специально ждали у отеля с книгой, чтобы не пропустить Софью и меня?
— Правильно, — ответила Палерон.
— Вы — американский агент, так? Все теплее и теплее. Куда мы едем?
— В аэропорт, где вас заберет шведский самолет.
— А вы знаете, как туда добраться?
— Конечно. Я провела в Малграде гораздо больше времени, чем ваша Калныня. Но объясните мне, зачем вы сказали ей, что этот человек, Конев, любит ее? Она только и ждала, что это подтвердит кто-то еще. Она хотела это услышать, и вы это сказали. Вы же сыграли на руку Коневу. Почему?
— Потому что это правда.
— Правда?
Палерон была изумлена. Она покачала головой:
— Да вы не от мира сего. Честное слово. Удивляюсь, как это никто до сих пор не пристукнул вас? Кроме того, откуда вы знаете, что это правда?
Моррисон ответил:
— Я знаю. Мне стало жаль ее. Вчера она спасла мне жизнь. Она всех нас спасла. И Конев тоже меня спас.
— Вы спасли жизни друг другу, насколько я знаю.
— В общем-то, да.
— Но это было вчера. Сегодня — это сегодня, нельзя позволять прошлому влиять на вас. Она бы никогда не простила его, если бы не ваша глупая выходка. Он мог клясться до посинения, что любит ее и все такое прочее, но она не поверила бы. Она не посмела бы поверить. Опять позволить одурачить себя? Никогда. Еще минута, и она бы выстрелила в него, а тут вы: «Да что ты, деточка, он же тебя любит». Ей же только это и надо было. Поверьте, Моррисон, нет, вам без присмотра оставаться нельзя.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
