Кир Булычев - Старый год
– А я? – спросил он. – А Люся?
– А вы навсегда сгинете здесь, – ответил я и тут же получил весомую поддержку министра:
– В принципе ваш друг прав. Вас зовут Егором, если я правильно помню? – Он не получил ответа и продолжал, обращаясь ко мне: – Как же мне вас прикажете величать и кто вы в самом деле такой?
– Можете называть меня Георгием, Юрием Гагариным.
– Из князей?
– Из детского дома. Фамилию получил в честь первого космонавта. Слышали о таком?
– Мне рассказывали. И почему же вы оказались в театре?
– Вы хотите спросить, какое отношение я имею к Малкину и всей его компании?
– Считайте, что так.
Но закончить разговор мы не смогли, потому что Соня решительно покатила коляску налево, по асфальтовой дорожке, я ринулся было за ней, и Кюхельбекер остановил меня.
– Мы ее найдем, – сказал он. – Когда надо будет, найдем.
– Они меня найдут, – откликнулась Соня.
– А теперь скажите мне, где Люся, – потребовал Егор.
Кюхельбекер сдержанно улыбнулся, и мне в его улыбке почудилась издевка.
– Люси теперь нет, – сказал он, – а есть императрица всея Руси, ее величество императрица Людмила.
– Да ладно... – И Егор замолчал, потому что такого ответа он боялся.
За театром стоял экипаж. Я о нем тоже уже слышал. Это была телега, запряженная двумя старыми велосипедами, на них сидели мужики в длинных черных плащах и пожарных касках – самокатчики. Еще один стоял в стороне, держа велосипед.
– Раз уж вы приехали... – сказал Кюхельбекер, – занимайте места, мы поедем во дворец и там поговорим не спеша.
– А Люся там? – спросил Егор.
– Молодой человек, – поморщился Кюхельбекер. – Почему я вообще должен с вами разговаривать? Вы ворвались к нам без разрешения и без приглашения. И сразу стали выдвигать требования. По мне, так лучше вас сейчас потерять. И мои самокатчики с удовольствием это сделают.
– Ты спрашивал, – сказал я, обращаясь к Егору, – зачем я полез сюда следом за тобой? А потому и полез, что хочется, чтобы ты еще немного пожил.
– Он только пугает, – сказал Егор.
– Так мы едем? – спросил Кюхельбекер.
– Конечно, едем, – ответил я за всех.
Мы забрались в телегу и уселись на лежащую поперек доску. Кюхельбекер поместился спереди, за кучера. Я оглянулся. Но Соня уже исчезла.
Мне не терпелось увидеть то, о чем рассказывал Егор. И привидений, и Пыркина, и императора Киевского вокзала. Я ощущал себя туристом в Венеции – сейчас мне покажут каналы и соборы!
– Глупо получилось, – сказал Егор. – Вы, наверное, готовились к этому. Приборы всякие налаживали... А тут пришлось за мной прыгать. Извините. Зато теперь вы видите, что я вам не врал.
– Какие приборы? – обернулся Кюхельбекер.
Егор словно не слышал его.
– Если вы что-нибудь с ней плохое сделали, – его голос поднялся до крика, – я вас всех уничтожу!
– Любопытно, что вы считаете плохим? – спросил Кюхельбекер. – Если ваша знакомая удачно вышла замуж и счастлива, это плохо?
Велосипедисты услышали и засмеялись.
– Она не может быть счастлива! – выкрикнул Егор. – Я же знаю вашего императора... Это же...
– Молодой человек, помолчите! – строго приказал Кюхельбекер. – Вы находитесь в чужом монастыре и спрячьте ваш устав в карман.
Я положил руку Егору на плечо. Он повел плечом, чтобы сбросить мою руку.
– Я с ней поговорю, – пригрозил Егор. – Сейчас же поговорю. Вы же все врете! Она не могла согласиться!
– А что ей оставалось? – заметил Кюхельбекер. – Уж лучше быть императрицей, чем стать солдатской шлюхой.
Мне пришлось держать Егора как следует. Он был худой, но жилистый и боролся отчаянно.
– Чего ты добиваешься? – спросил я, переводя дух.
– Я его убью!
– Тогда уж точно Люся не дождется твоей помощи, – сказал я.
– Какое точное наблюдение! – произнес Кюхельбекер не без иронии.
Третий, свободный, велосипедист уехал довольно далеко вперед и увидел, что дорога как раз перед мостом Окружной железной дороги перегорожена длинной, провисшей почти до асфальта цепью.
– Эй! – крикнул он, беря вправо к речке, чтобы посмотреть, кто так неудачно пошутил. – Осторожно! Смотрите! Бандиты!
А бандиты выскочили из-за устоя моста, но к их появлению были готовы и те велосипедисты, которые тянули телегу, и сам Кюхельбекер, и даже тот велосипедист, который отклонился в сторону.
Я полагаю, что нападавшие рассчитывали, что телега остановится и они на нее накинутся. Поэтому они не закрепили конец цепи со стороны реки, а его держал в руках один из них. Именно его успел рубануть саблей велосипедист, прежде чем его стали колотить дубинками.
Но цепь упала на асфальт, и Кюхельбекер отчаянно завопил:
– Гони! Скорее!
Велосипедисты, подчиняясь этому крику, нажали сильнее на педали, и наша телега, почти свободно катившаяся с горы, пролетела мимо разбойников, прежде чем они смогли нас остановить и одолеть.
Разбойники бежали сзади, махали саблями и дубинками, один из них выпустил камень из пращи.
– А что, – спросил я неожиданно для самого себя, – огнестрельное оружие здесь не в ходу?
– Не в ходу, – ответил Кюхельбекер.
Он сидел пригнувшись, опасаясь, что его догонит сзади какой-то снаряд. Телега подпрыгивала на выбоинах, у парапета стояли рыболовы, которые оглядывались на мчащуюся телегу, будто сердились, что мы распугаем всю рыбу.
Сзади бежали разбойники, одетые разнообразно и неаккуратно, но бежали они как-то неуверенно, даже не очень спешили, будто пугнули нас и этого им было достаточно.
Между телегой и бандитами ехал третий велосипедист. Его велосипед делал зигзаги по набережной, и самого велосипедиста заваливало в сторону.
Он отставал все больше.
– Ему надо помочь, – сказал я. Вроде бы и нельзя по нашим правилам вмешиваться в дела чужих цивилизаций, тасманийцев например, но тут ведь речь не о чужой цивилизации, а о наших российских бомжах. Все они бомжи, люди без определенного места жительства. Впрочем, Кюхельбекеру это не втолкуешь.
– Помочь мы не поможем, – возразил Кюхельбекер, – тогда они нас догонят и убьют. Не знаю, насколько вы – жертвенная натура. Давай, ребятушки! – крикнул он, привставая на облучке и взмахивая воображаемым кнутом.
Велосипедистов и не надо было подгонять. Они крутили педали с отчаянием.
Егор мрачно молчал, а я, несмотря на драматизм ситуации, смотрел по сторонам. Справа тянулась пустошь, посреди нее длинный пруд, затем стены Новодевичьего монастыря. Деревьев не осталось...
Я обернулся.
Велосипедист уже сильно отстал. Он сошел с велосипеда, сам сошел, и сел на мостовую.
Бандиты догнали его и окружили. Я не знал, что они там с ним делали. Один из бандитов постарался взобраться на трофейный велосипед, но никак не мог с ним справиться.
