Владимир Шибаев - Прощай, Атлантида
Арсений очнулся в темном тусклом помещении. Он лежал на полу на тонком ковре, повернулся с боку набок, а потом тяжело сел. Вделанные в деревянные панели стен два еле тлеющих ночника чуть освещали место их теперешнего заточения. Это, конечно, был не подвал. Посреди зала громадой рейхстага возвышался биллиард, на зарешеченных окнах, в которые назойливо лез узкий лунный серп, висели витиеватые шторы, и этот серп, колышась и играя, лизал остием оборки штор, пытался их взрезать, хотя бы освободив узников от части пут.
Рита сидела неподалеку тоже на полу, и голова ее неудобно свесилась, и молочным пятном на фоне стены белел медицинский халат, нацепленный ею где-то в интеллектуальной богадельне.
Полозков встал и тут обнаружил, что вцепившимся в запястье наручником прикреплен к длинному тонкому шнуру, а тот – к биллиардной лузе. Шнур отливал гибкой пластмассой и вделанным в нее сиреневым металлическим каркасом и мог, похоже, выдержать полет слона. Географ, насколько позволила привязь, прошелся, распрямляя ноги, по камере. Дверка прямо против биллиарда вела в идеальной чистоты туалет с душем, но когда узник попытался присесть на стульчак, то смог сделать это, лишь вытянув в фашистском приветствии руку. Вот это расчет, восхитился Арсений, всегда, впрочем, веривший в немецкую точность. И до входной в залу двери, выложенной фигурными дубовыми панелями, он не смог добраться пару метров.
В зале почти ничего не было. Кии и шары исчезли, и деревянный, вделанный в стены стояк зиял пустотой. Лишь на маленьком одноногом столике наборного дерева лежала тяжелая кожаная книга, старинная и невесть для чего тут оставленная. Географ полистал ее испещренные кириллицей ручной вязки страницы, поглазел на фигурно, в виде зверей и птиц, выделанные буквицы и понял лишь, что это какой-то то ли церковный, то ли законнический или адвокатский трактат назидательного свойства и того времени.
Что было единственно замечательного в зале, так это громадная шкура белого медведя, валявшаяся на полу за биллиардом. Сначала Арсений решил, что это неизвестный монстр или медведезавр, бродивший в этой местности в эпоху позднего палеолита, а потом пойманный и освежеванный тутошними заплечных дел мастерами. Он был почти трехметровый, а с раскинутыми в бессильной ярости лапами и того длиннее. Но когда Арсений подошел к громадной голове и посмотрел в немигающие глаза зверины, то все же решил – мишка косолапый.
Рита тихо застонала, Сеня подсел рядом и приобнял ее, чтобы согреть.
– Где мы? – спросила Рита.
Она также была пристегнута, как коза к колышку, к другой лузе огромного биллиарда.
Вдали глухо тюхнула дверь, вспыхнул ослепляющим глаза взрывом свет люстр в зале, и в дубовой двери приподнялась квадратом вырубленная филенка.
– Эй, – раздался веселый голос. – Очухались, что ли, тараканы? В гости тут к вам…
Полозков узнал голос охранника, любителя карточной секи, и вскочил.
Дверь тяжело выехала наружу, и в залу, злобно щерясь, вступил не по ночному бодрый Альберт Артурович Колин собственной серебристой персоной. Рядом подминались два бугая в защитной "хаки" с бейсбольными битами в руках.
– Ну, что? – прошипел Колин. – Где мои перчаточки, спрашивал, убегашка? Мотала хитроносая. Вот они, – и Колин сунул руки в шоферских перчатках Арсению в глаза. – А теперь смотри, кузнечик, как из тебя выйдет огуречик, – и выступивший вперед один из бугайков приткрыл красивый деревянный ящичек.
Колин вытянул из ящичка какую-то неизвестного назначения стальную закорючку.
– Видел когда-нибудь инструменты иглоукалываний и восточной медитации. Сейчас я скоро вернусь и этими специальными палочками с удовольствием переворошу в требуху твое нутро и вытрясу из тебя твою визжащую чистоплюйскую душонку. Так что ты мне все выложишь, вместе с блевотиной, на блюдечко. А то взялся, как говорят враги, козырной валетишка нам тут информбазу локализовать и наружку дурить. И займусь тоже, этой… твоей…
– Ну, ты! – злобно крикнула Рита. – Паскуда.
– А это мы поглядим после, кто будет кто, – прошипел Колин. – Ощупали хитрецов? – обратился он к подмастерьям.
– У этого только стограммовка ликера, а так пустые, – доложил бугаек.
– Пускай перед процедурой примет, – рассмеялся каркающим фальцетом Колин. – А то сразу опоносится, на ковер.
В его кармане заверещал веселой мелодией телефон. Альберт вытянул трубку.
– Кто? В пионерлагере. Зачем? Там и стрелки по тарелочкам кучкуются. На соревнования, по тарелочкам и чашечкам. А стволы? Взвод Приднебугских? Вдрабадан. Сейчас еду, – отщелкнул он трубку. – Дурье! – бросил в сердцах. – Думай, географ, шевели меридианами – где, что, кто, где база, куда зарыл, а то… – и он подошел к географу и схватил его за китайский галстук, – прямо на этом привинчу к потолку так, что светиться будешь.
– Ну ты, падаль! – в гневе крикнула Рита.
Туманными белесыми глазами глянул дознаватель на валяющуюся у стены пристегнутую козу и молча, сжав побелевшие губы, вышел. За ним вывалились и бугайки, треснула дверь и обвалилась в ней, глухо стукнув, квадратная дырка.
– Холодно, – сказала Рита.
Погас жаркий шар люстры, затлелись ночники. Рита, вытягивая за собой шнур, спутешествовала в туалет, вернулась и тихо произнесла:
– Все равно холодно.
– А вот смотри, – воскликнул географ.
Он ухватил медведя за лапы, подлез под него и, натужась, поднялся, пошатываясь, на ноги. Медвежья морда, мирно скалясь, лежала на его голове. Рита посмотрела на Арсения и вдруг захохотала, прикрывая ладонью рот. А географ доволок зверя до биллиарда и обрушился вместе с ним на игровое пространство.
– Наверное, миллионы блох, – отсмеявшись, осторожно предположила замерзшая.
– Ну… что ты! – уверенно возразил специалист. – Чистят, поди, каждый день с французским шампунем.
– А, может быть, как-нибудь выберемся?
– Это специалисты. Пока поспи, погрейся, а я подумаю, – посоветовал Арсений.
Рита потрепала шерстку мишки.
– Вместо одеяла сдерну тебе портьеру, – предложил Арсений. – Плотный импортный материал.
– Ну нет, – отказалась Рита. – Халатом накроюсь.
Она скинула сапожки, забралась на медведя и задумчиво поглядела на географа. Потом прилегла и сказала чуть хрипло:
– Очень холодно. Арсений, иди сюда. Я тебе что-то скажу.
Сеня подошел к биллиарду.
– Ляг рядом. Я тебя обниму, согреюсь и что-то скажу.
Сеня потоптался с минуту, поглаживая медведя.
– Ну же! – попросила Рита.
Когда он оказался рядом, она тихо сказала:
– Ты меня не обнимай, – а потом обхватила за шею и впилась губами в его губы. – Ах как тепло, – прошептала, тяжко дыша.
