Михаил Сухоросов - Наемник
Герман усмехнулся:
— А вот тут ты сам себя наказал — внимание привлек. На моей памяти такой погони, как за тобой, еще не устраивали.
— Кто именно? — сумрачно усмехнулся я. — Братство или Орден?
— И те, и другие. Наш с тобой общий друг тоже о тебе много хороших вещей наговорил, во всяком случае, мне.
— Этот наш общий друг — в очках и с повадками рейнджера? — уточнил я. Всякий, кто встречал Дэна, узнает его по этому описанию.
— Догадлив.
— А конкретно — что он тебе наговорил?
— Большую кучу чепухи: что ты — мина замедленного действия, и все в том же стиле. Да что я тебе говорю, ты ж его знаешь…
— Еще как… Ты его давно видел?
— Да с месяц назад.
— Вот уж кого я бы повидать хотел… Может, он и со мной бы поделился — насчет мины и всего прочего…
— Я бы на твоем месте не торопился — он так распространялся насчет того, что ты опасен…
— А насчет исторической экологии он тебе не рассказывал? Или твой шеф? Насколько я понял, он намеревается поохотиться за агентурой нашего общего друга, а я об этом теперь знаю. Охота на меня могла из-за этого пойти?
— М-да, закон джунглей: много будешь знать — не дадут состариться… Но сдается мне, вы просто друг друга не совсем поняли.
— Так что — ему настолько важно инкогнито сохранить?
— Может быть. Меня, во всяком случае, он к каким-то внутриагентурным разборкам не привлекал. Хотя мне и без них дел хватало — на том же Архипелаге.
— Ты там типа разведчика был?
— Скорей, типа резидента… Но во-первых, без пяти минут спалился, а во-вторых, новое задание подвалило. И, как водится, секретное.
— Это вроде поставок оружия гоблинам?
Уж это я ляпнул, не подумав. И кто меня вечно за язык тянет?
Повисло долгое, напряженное молчание, потом Герман негромко, как бы через силу, произнес:
— Ты, конечно, не в курсе, но у нас инструкция уничтожить любого, кто о нашей миссии узнает.
Ардах кивком подтвердил его слова. Вот это я попал, кретинище! Я и с двумя-то руками против них обоих не сдюжил бы… Но уж без драки я не сдамся.
Я поднялся, подхватив меч, и процитировал:
— Ну что, вздуем друг дружку?
Ни тот, ни другой с места не сдвинулись. Герман невесело улыбнулся:
— Ага, подеремся этак часиков до шести… Сядь, не дергайся, я на твою погремушку не зарюсь. Порядочность иногда и в этом сволочном Зазеркалье встречается.
Я снова опустился на траву. Ардах поглядывал на меня очень настороженно, задумчиво поглаживая рукоять секиры. Наконец, он выдавил:
— Не знаю уж…
Герман неторопливо, вальяжно даже, повернулся к нему:
— У меня еще одна инструкция есть, и она гласит, что ты в случае чего можешь случайно не вернуться, а на меня в этом случае в обиде никто не будет. У тебя такая же, я угадал? — тон он выдержал самый ленивый, но при этом впился в Ардаха взглядом, и тот, наконец, неохотно признал:
— Тоже.
А вот это уже что-то новенькое… Разборки внутри Ордена?..
— Вы что, хотите сказать — вы из разных команд?
— Я тебе этого не говорил, — усмехнулся Герман. Вот ситуация, блеск и плеск, моя прелесть… А Ардах-то на кого работает? Если кто-то кого-то на такое ответственное задание отправляет, то этот отправляющий отправляемому должен полностью доверять. Ардах, когда я уезжал из Берлоги, даже Камня еще не получил, так что единственным из орденских боссов, кто знает его настолько, чтоб послать против Братства, может быть только Грентвиг.
— Ардах, а что ты там говорил про то, что не весь Орден облаву на меня объявил?
— Грентвиг был против.
— Почему?
— Слишком много он в тебя вбил. И первая удача с настойкой.
Не пожелал, значит, старый звероящер опытный образчик загубить… И на том спасибо.
Ардах еще немного помолчал, облизал губы, оглянулся на Германа и решился:
— И еще он просил тебе сказать, чтоб ты его не искал. Он сам тебя найдет.
Совсем интересно… С какой стати Учитель решил, что я его искать буду? Или Орден настолько глубоко раскололся, что мое отлучение Даэлом для Грентвига недействительно?
— Кстати, а то, что вы из разных команд — это тоже со Смутой связано?
— Я тебе и этого не говорил, — весело сообщил Герман. — Но мой тебе совет: заляг на грунт и не лезь в эти дела. Обидно будет, если тебя и в самом деле убьют.
— Мне бы тоже обидно было… Нет, ребята, я просто кипятком писаю от нашей компании: вы друг дружку, как я понял, по достижении цели должны укокошить, а мне уж часа два, как полагается быть в лапшу порубленным. Прекрасная встреча добрых друзей…
Герман ухмыльнулся совсем уж безрадостно:
— Да ладно, чего уж там… Моя шкура не намного дороже твоей — Братство чужих резидентов отчего-то не жалует, а в Ордене по какой-то причине спалившиеся агенты не котируются.
— А как насчет конторы нашего с тобой друга-рейнджера?
— Есть причины подальше держаться. Здесь безопасней.
— Вот уж ты придумал… — я ошалело поскреб бороду. — Схлестываешься с Братством, прешься с секретной миссией куда-то, где они себя как на своем Архипелаге чувствуют, да еще к гоблинам в пасть…
— Причины достаточно веские. Я здесь, похоже, до конца засел.
— И почему так?
— Знаешь, я тебе и так слишком много… не сказал, — мы хохотнули, на сей раз для разнообразия шутку понял и Ардах.
Герман хлопнул себя по ляжкам:
— Ладно, потрепались, пошутили, а уже совсем рассвело. Потрескаем давайте — и по коням, а то нам засветло надо бы подальше убраться.
Пожрали мы в полном молчании, сосредоточено и неторопливо, запасаясь силами на весь дневной путь. Тучи рассеялись, от реки пополз туман, и плечо у меня снова дико разнылось. Так же в гробовом молчании покурили и двинулись к лошадям. Ардах запрыгнул в седло и отъехал, ведя в поводу лошадь с поклажей, а я уже вдел ногу в стремя, когда Герман вдруг негромко бросил:
— А знаешь, ты ведь сильно изменился…
У меня даже рожу на сторону повело, я резко повернулся к нему:
— Изменился, говоришь? Попробуй чисто для интереса пропасть без вести раз этак пару-тройку — поневоле изменишься.
— Твоя правда, — вздохнул он. — Я тоже как переродился… А, чего уж там говорить, оба мы с тобой тут до конца завязли. Тебе убраться отсюда не дадут, во всяком случае, постараются, а мне тут даже нравиться начинает. По крайней мере, мной тут не интересуются… слишком активно.
— А ты вообще в курсе, что за мою голову обещали?
— Ага, в курсе.
— Нет, — я наставил на него палец, — но ты сам-то в эту лабуду веришь? Что я диверсант, ходячая бомба?
Он совершенно неожиданно рассмеялся — точно так же, как когда-то давно:
