Андрей Егоров - Балансовая служба
Австро-Венгрия. 1910 год. Натуральное серебро, между прочим. Вторую монету он выменял у приятеля за мешок солдатиков. Разумеется, с цветными ковбоями, привезенными из Венгрии дядей Володей, и кавалеристами отечественного производства расставаться было очень грустно, но американская денежка с профилем бородатого мужика и домом с колоннами интриговала его куда больше.
И потом пошло-поехало. В родном Белгороде обнаружился небольшой развал, где по выходным собирались подпольные коллекционеры. В советское время это хобби не считалось безобидным, подпадая под грозную статью. Поэтому Ваня скрывал свое увлечение, сообразив, что может нажить крупные неприятности. Коллекцию он прятал в старом табурете, валяющемся с незапамятных времен в кладовке. Табурет этот был особенным, потому что имел секретный ящичек. Сиденье запиралось на засов и откидывалось при желании, открывая доступ к небольшой нише. Туда Ваня и прятал заветный альбом. Митрохин обожал пересчитывать монеты, взвешивать их в ладони, ощупывать выпуклость рисунка. Его коллекция росла день ото дня. Постепенно в ней появились настоящие раритеты, составлявшие его гордость. Пара дореволюционных медных пятаков редкой серии. Они вызывали у него ассоциации с охваченным огнем революционных волнений Петроградом. Германская юбилейная марка прошлого века. Глядя на монету, Митрохин переносился в маленький баварский городок с каменными мостовыми и белыми домиками в немецком стиле. Была в его коллекции даже одна римская истертая монета с точеным профилем Цезаря. Он отдал за нее целое состояние, копил на завтраках несколько месяцев, и только через много лет, будучи уже студентом Белгородского университета, узнал, что монета – подделка. Тот тип с прозрачными голубыми глазами и редкими усиками попросту обманул мальчишку. Митрохин видел потом, как обманщика забирала милиция.
Больше на развале он не появился. Мужики говорили, что ему впаяли статью за валютные операции и отправили на север валить лес.
Что такое «впаять статью» Ваня знал не понаслышке. Отец его служил в милиции и часто рассуждал вечерами, опрокидывая рюмку после ужина, что по такому-то тюрьма плачет, а вот этого он бы расстрелял лично. Митрохин отлично помнил, как отец приходил с работы, брал сына крепкими руками под мышки и поднимал к самому потолку, дыша устойчивым запахом перегара. Потом снимал портупею, убирал ее в шкаф и кричал: «Мать, ну ты где?! Встречай мужа, что ли?»
Однажды маленький Ваня подложил в отцовскую кобуру игрушечный пистолет, а настоящий спрятал. Подмену отец заметил только на работе, став посмешищем для сослуживцев, когда во время беседы с подозреваемым достал из кобуры маленький пластмассовый «люгер». От начальства ему не досталось на орехи только потому, что подозреваемый этой игрушечной модельки почему-то испугался до нервной икоты и немедленно раскололся.
Зато Ване досталось по полной. Придя домой, разъяренный отец ворвался в кухню, схватил сына за ухо и потащил в комнату – пороть, приговаривая: «Говори, стервец, куда дел табельное оружие!»
Ваня, плача от страха, ткнул пальцем на кладовку:
«Папка, там!»…
Воспоминания прервались внезапно. Митрохин услышал плеск воды и поднял голову. В паре десятков шагов он увидел Медею. Колдунья входила в реку. При этом она даже не думала о том, чтобы подобрать полы свободной одежды. Двигалась, как во сне. Люди шли за ней, собрались на берегу и наблюдали, как их святая заходит все глубже и глубже. Когда вода дошла ей до подбородка, Медея легла на воду и поплыла. Последовать за ней никто не решился. В самом деле, посланница Белого божества на земле часто вела себя необычно, и помешать ей в каких-либо действиях значило пойти против Бога.
Митрохин был единственным, кого встревожило поведение колдуньи. Странности странностями, но это уже слишком. Он торопливо стер знак доллара с песка, поднялся. Кусты на том берегу шевельнулись. И Митрохин отчетливо увидел, что там, за завесой листвы, сверкает огнем, будто кто-то зажег факел и прячется за кустарником, скрывая пламя, чтобы люди не заметили. Только это не факел, понял Иван Васильевич, а огненный кинжал.
– Стой! – закричал он и рванул с места. Прыгнул в воду и поплыл наперерез Медее. – Стой!
Колдунья его не слышала. Завороженная зовом загонщика, она направлялась прямиком в расставленную им западню. Хазар'ра медитировал. Глаза его были полуприкрыты, из горла исторгался зов, недоступный для человеческого уха, но проникающий прямо в затуманенный разум.
Митрохин спешил, яростно работая руками и ногами. Теперь он мог видеть, кто скрывался за кустами. Силат с огненным кинжалом в руке. Он полинял голову к небу, закрыл глаза и что-то безостановочно шептал, иногда растягивая рот в дьявольское подобие улыбки. С другого берега его было не рассмотреть – крепкую фигуру скрывали кусты. Но некоторые люди почувствовали тревогу и вошли в реку, собираясь плыть за богочеловеком. Митрохин понял, что знает силата – это же тот самый джинн с рудника, у которого он украл повозку. Кто-то на самом верху играл их судьбами, заставляя снова и снова встречаться.
Медею Иван Васильевич настиг, когда она уже ступила на берег. Бесцеремонно схватил за предплечье и отшвырнул в воду. В то же мгновение кус ты затрещали. Силат ринулся вперед. Митрохин не двигался. Искаженное яростью, бледное лицо возникло перед ним. Черты силата дрогнули в изумлении. Хазар'ра узнал беглого раба. Он вскинул руку с огненным кинжалом, целясь Митрохину в горло.
Но промахнулся. Иван Васильевич присел и с диким воплем кинулся на силата. Тот никак не ожидал столь резкого отпора от человека и растерялся.
Митрохин врезался лбом в каменный подбородок врага. Хазар'ра мотнул головой, почувствовал, что теряет равновесие, и упал на спину, ломая кусты.
Огненный кинжал отлетел в сторону. Наглый человечек прыгнул и уселся ему на грудь. Митрохин отчаянно замолотил силата по лицу. Бил изо всех сил, отбивая костяшки о крепкие скулы и выпирающие надбровные дуги.
Джинн ударил один только раз, кулаком в плечо. Человек, кувыркаясь, покатился по земле. Нашаривая кинжал, Хазар'ра сел и увидел, что та, кого называют богочеловеком, стоит на берегу реки и пристально на него смотрит. Загонщик рывком встал на ноги, пораженный тем, что дичь так быстро пришла в себя. Он нанес ментальный удар, намереваясь подавить волю жертвы. Но выпад разбился о толстый щит. Да еще вызвал сильную отдачу.
В загонщика врезался столь мощный поток энергии, что он разом ослеп и оглох. Но на ногах удержался.
Медея пошла вперед, свела указательный и средний пальцы и подняла ладонь. Ощерившийся иглами огромный разящий знак устремился к силату. Тот не успел ничего предпринять. Только вскрикнул… Ему разворотило грудную клетку. Ошметки сырой плоти раскидало вокруг. Несколько капель крови упали на одежды колдуньи и, шипя, унеслись ввысь, не оставив и следа на белоснежной ткани. Тело загонщика отшвырнуло шагов на двадцать, сквозь пылающие огнем кусты.
