Юрий Брайдер - За веру, царя и социалистическое отечество
Майор Сизокрылый (если, конечно, это был он) радости позднего гостя отнюдь не разделял. Проверив какую-то бумаженцию, предъявленную Репьевым, и осветив ручным фонариком салон машины, он недовольно буркнул:
— Одни мужики… Могли бы ради такого случая и парочку бабенок прихватить.
Когда машина была пропущена на охраняемую территорию, Зряхин нервно поинтересовался:
— Ради какого «такого случая»? Что имел в виду дежурный?
— Из ксивы, которую я ему всучил, следует, что мы являемся выездной концертной бригадой гарнизонного офицерского собрания. Певец, аккомпаниатор, артист разговорного жанра и силовой жонглер. — Похоже, что Репьев врал напропалую, но вывести его на чистую воду не представлялось возможным: бумажка, послужившая пропуском, осталась на проходной.
Дикая растительность за ограждением была куда пышнее, чем на воле, и скоро машина уже ехала через густой сосновый лес. Правда, мошкары здесь роилось столько, что иной раз казалось — метель метет.
— Не повезло тем, кто на этой базе служит, — сказал Репьев. — До высокогорной нормы всего десяти метров не хватает. А иначе бы совсем другой паек полагался, и год выслуги за полтора шел. Хоть сам лопатой подсыпай.
— Зато место красивое. — похвалился Жикцырен. — Старики его называют Гнездом Злого Духа. В декабре, когда Байкал замерзает, тут такой ветер поднимается, что на ногах не устоять. Однажды к нам в Тальцы бочка авиационного бензина отсюда прикатилась. Отец ее на трех баранов променял.
— Одно плохо: ракеты, которые отсюда стартуют, иногда падают нам на голову. Степь как свалка сделалась. Скот нервничает. В каждой деревне крыши из казенного дюраля и бельевые веревки из высоковольтного кабеля, — пожаловался Батожап.
За этими разговорами они не заметили, как дорога стала постепенно спускаться в ров с бетонированными стенами, нырнула в просторный капонир, а потом и вовсе превратилась в туннель.
Под землей везде горел свет, было людно, и даже вагончики ходили по узкоколейке. Документы у чужаков никто не проверял, только на выхлопную трубу автомобиля заставили надеть фильтр, якобы поглощавший ядовитые газы.
У бронированной двери с надписью «Входа нет» Репьев велел остановиться.
— Вроде бы добрались, — не очень уверенно сообщил он. — Я когда в прошлый раз сюда наведывался, немного под мухой был, но основные приметы запомнил… Все, выходим! Машину смело оставляй, отсюда не утонят.
— Холодно-то как. — Зряхин поежился.
— Потому что земные недра. — пояснил Репьев. — Преисподняя! Но не царство мертвых, а… как бы это лучше выразиться… логово демонов возмездия. Только нам их бояться не следует. Здесь они вполне ручные и не кусаются.
Дверь, паче чаянья, открылась безо всяких проблем, и начались бесконечные лестничные переходы — иногда вверх, но чаще всего вниз, вниз, вниз…
Репьев радушно здоровался со всеми встречными (а это в основном были офицеры от майора и выше), но ему почти никто не отвечал.
— Послушайте, — сказал Зряхин, не очень-то привычный к долгой ходьбе. — Я согласен признать свой проигрыш. Деньги плачу немедленно. Только давайте, пожалуйста, вернемся.
— Ничего подобного! — возмутится Репьев. — Об этом не может быть и речи. Я не вымогатель какой-то. Имейте немного терпения. Скоро придем.
И действительно, распахнув очередную бронированную дверь (цвет которой вместо опостылевшей болотной тины на сей раз имитировал карельскую березу), они оказались уже не в унылом и пустом бетонном коридоре, порождавшем ассоциации с тюремными застенками, а во вполне обжигом и весьма просторном помещении. Легким полумраком и множеством уютных, изолированных лож оно напоминало зрительный зал оперного театра. Сцену заменял огромный телевизионный экран, разделенный по вертикали на три части.
Средняя часть изображала земные континенты в равноугольной меркаторской проекции. По этим разноцветным континентам, словно вошь по татуированной груди великана, ползла крохотная светящаяся точка, оставлявшая за собой явственный след, похожий на параболу. В настоящий момент точка добралась до долины Ганга, но, похоже, намеревалась плавно повернуть на северо-восток.
На боковых экранах картинки постоянно менялись: то это была просто космическая пустота, расцвеченная звездами, то поверхность Луны с куполами и башнями станции Новый Тамбов, то какие-то чрезвычайно сложные металлические конструкции, опять же запечатленные на фоне черной вселенской бездны. Живое существо появилось лишь однажды и скорее всего чисто случайно. Это был человек в космическом скафандре, явно не подозревавший, что за ним наблюдает такое количество зрителей. Звук его голоса сюда не доносился, но простые и доходчивые матерные слова легко читались по губам.
— Наш человек, — констатировал Репьев.
Повсюду — длинными рядами и отдельными группами — сидели люди в военной форме, и перед каждым светился экран компьютера.
В первых рядах поблескивали золотые генеральские погоны и бледные лысины, увенчанные седым пухом. Если кто-то в зале и разговаривал, то исключительно шепотом.
— Знаете, где мы сейчас находимся? — Репьев толкнул Зряхина локтем.
— Догадываюсь. — буркнул тот. — Не вчера родился.
Репьев отыскал для своей компании пустую ложу, расположенную на самых задворках, у аварийного выхода. Компьютеров здесь было больше, чем кресел, и все как один дружно демонстрировали миловидную косоглазенькую дикторшу, судя по высокопарно-торжественному тону, делавшую какое-то важное заявление.
— По-китайски чешет, — одобрительно произнес Репьев. — Вы нам, Матвей Ильич, не переведете?
— Увы, восточными языками не владею. — Похоже, Зряхина ничуть не удивило, что подвыпивший Репьев помнит его имя и отчество.
— Мне с китайскими поварами случалось общаться. — Жикцырен даже засопел от смущения. — Кое-что усвоил… Я так понимаю, что эта дамочка делает кому-то последнее серьезное предупреждение. Дескать, в противном случае наглые агрессоры получат по заслугам и навсегда зарекутся посягать на суверенитет и безопасность великого народа.
— Ай-яй-яй, какая грубиянка! — опечалился Репьев. — Хотя по виду не скажешь. Прическа — волосок к волоску. И ноготки накрашены. Натуральная принцесса Чумиза.
Зряхин, вытащив свой роскошный портсигар, попытался было закурить (нервы-то не железные), но неведомо откуда взявшийся офицер зловеще зашипел:
— Прекратить! Никакого курения, или я выставлю вас вон!
Зряхин, не привыкший к подобному обращению, хотел что-то возразить, однако офицер, вырвав у него уже зажженную сигарету, а заодно и весь портсигар, исчез столь же стремительно, как и появился.
