Челси Ярбро - Отель Трансильвания
По настоянию Сен-Жермена я заказала у Маттеи виолончель. Я уже брала уроки игры на этом удивительном инструменте и была просто поражена. По форме он напоминаете скрипку, но его держат между колен, как виолу да гамба. Однако звучит он совсем не так, как виола, и поначалу меня это смущало. Теперь же все сомнения позади. Виолончель определенно откроет передо мной дорогу к чему-то еще не изведанному. Как-нибудь я приеду с ней в твой монастырь и сыграю - ты тоже будешь поражена.
...Я надеюсь, что Важней милостью с тобой все благополучно. Прошу, молись о моих сновидениях, и я перестану просыпаться с душой, переполненной страхом и нечистым восторгом. Я стыжусь такое писать, но это правда. Уже трижды я побывала на вершинах экстаза, и всякий раз, просыпаясь, ужасаюсь сама себе. Но вечерами теперь, когда Эшил уходит к приятелям, все мое тело изнывает от предвкушения наслаждения. Что мне делать, если меня предает моя плоть ?
Пять лет назад, когда отец отправил тебя в монастырь, вместо того чтобы выдать замуж, я сочла его деспотом. Сегодня я сожалею, что он не проделал того же со мной. Он рассудил, что для девушки с изуродованной ступней (как будто кто-либо, кроме мужа, увидит ее) нет иного удела, чем постриг. Впрочем, ты и сама отчасти виновата в том, что произошло. Ты ведь всегда утверждала, что церковь - твое истинное призвание, но, когда я теперь вспоминаю, как мы рыдали перед твоим отъездом, сердце мое сжимается от тревоги. И отец, умирая, признался, что твоя участь никогда не переставала его беспокоить. Ах, скажи мне, что ты счастлива, моя дорогая сестра! Я хочу верить, что хотя бы одной из нас повезло. И все же я никогда не считала, что физический недостаток может помешать тебе по-иному устроить свою судьбу.
Вудь снисходительна ко мне, моя Арминик. Сегодня вечером у меня словно мутится рассудок. Если бы ты видела Эшила с Воврэ и в компании ему подобных развратников, с тобой происходило бы то же. Я сейчас совершенно беспомощна. Мне остается только сидеть и ждать, когда прибудет заказанная виолончель и этюды, которые обещал сочинить для меня Сен-Жермен. Возможно, это поздняя ночь водит моей рукой по бумаге, и потому у меня получается Бог знает что. Общение с Эшилом не позволяет мне быть беспристрастной в 'суждениях. Матушка не зря говорила, что глупо переживать из-за вещей, которые нельзя изменить. А Эшил определенно измениться не может. Что ж, у меня остается музыка. Я более счастлива, чем Клодия д'Аржаньяк. У нее тоже нет детей, зато есть муж-картежник, приведший в расстройство свои денежные дела. Состояние Эшила пока не затронуто, и ему все равно, на что я трачу деньги, пока это не ущемляет его интересов.
Доброй ночи, дорогая сестра. Да познаешь ты покой, который превыше мирской суеты, и да будут твои сны безмятежны. С нежной привязанностью и покаянной любовью остаюсь твоей преданной сестрой,
Люсьен де Кресси".
ГЛАВА 3
Графиня д'Аржаньяк завтракала, когда в столовую вошла Мадлен де Монталье.
- А, доброе утро, милая. Надеюсь, ты хорошо спала?
- Да, тетушка Мне снился прекраснейший сон,- с улыбкой отвечала Мадлен.
- Неудивительно... после всего вчерашнего.
Графиня усмехнулась, знаком приглашая племянницу сесть.
- Взгляни-ка, что тебе тут по вкусу? Вот пирожки, фрукты. Если прикажешь, повар приготовит омлет. Юным девушкам надо питаться получше.
- То же самое говорил вчера Сен-Жермен, угощая меня сразу двумя порциями паштета
Мадлен села за стол. Солнечный свет сквозь переплет окна осыпал золотистыми пятнами ее простенькое домашнее платье.
- Если это не причинит излишнего беспокойства, я бы хотела выпить чашку китайского чая, присланного отцом.
Она взяла яблоко из фарфоровой корзиночки, стоящей в центре стола, и принялась острым ножичком резать его на дольки.
- Ну разумеется, дорогая.
Не поворачиваясь, графиня махнула рукой лакею, стоящему у нее за спиной. Тот поклонился и вышел.
- Попробуй вот это,- сказала она Мадлен, передавая ей через стол блюдо со сдобными пирожками.- Лимоны для начинки взяты из оранжерей мужа. Он обещал, что вскоре мы будем есть персики круглый год.
- А где же сам дядюшка? Вчера он как ушел от нас, так и пропал, хотя говорил, что уходит совсем ненадолго.
Лицо графини на мгновение помрачнело.
- Граф был в других комнатах со своими друзьями. Он, моя милая, обожает азартные игры. Этот грех когда-нибудь погубит его. Порой я просто умираю от беспокойства
Графиня поднесла к губам салфетку.
- Впрочем, это все пустяки. У меня есть собственное состояние и владения, которым он не хозяин. Хочет разориться - его дело, пускай... но, думаю, в трудную минуту я смогу оказать ему кое-какую поддержку...
Она вздохнула и поднесла к губам чашку горячего шоколада. Потом, сделав глоток, поставила ее обратно на стол.
- Так вы несчастливы, тетушка? - вид у Мадлен был потрясенный.
- Я стараюсь довольствоваться тем, что у меня есть. Разумная женщина не может не помнить, что в жизни может случиться всякое. Не нужно далеко ходить, чтобы найти тому подтверждения. Помнишь даму, с которой мы ужинали вчера?
Взгляд Мадлен затуманился.
- Мадам де Кресси? Она выглядела такой печальной и погруженной в себя...
- Она недавно переболела,- спокойно сказала графиня.- Когда-нибудь ты будешь иметь несчастье познакомиться с ее мужем. Он... Не хотелось бы шокировать тебя, дорогая, но есть вещи, которых тебе следует остерегаться, и потому о них придется сказать. Видишь ли, существуют мужчины, которые к женщинам равнодушны...
Девушка с жаром кивнула,
- Добрые сестры рассказывали мне о таких. Это святые отцы или те люди, что с истинным рвением бегут от искушений мира сего, дабы возвыситься духом и усмирить свою плоть...
Графиня весьма невежливо ее прервала:
- Я не говорю о попах. Хотя и среди них попадаются приверженцы... хм... оригинальных стремлений...
Она еще раз сердито хмыкнула и пустилась в дальнейшие пояснения.
- Я говорю о том, что творится в миру. Существуют мужчины, которых влечет не к женщинам, а друг к другу, их великое множество - ты еще услышишь о них. Среди них порой встречаются знатные и уважаемые персоны. Таков, например, герцог де Мирабо. Я уверена - он общается с женщинами не чаще, чем Эшил Кресси. Но в отличие от эгоистичного, себялюбивого Эшила, доставляющего столько несчастий бедняжке Люсьен,- печально добавила графиня, и легкий румянец проступил на ее щеках,- герцог очень добр, порядочен и любезен. Вот человек, какому можно безоглядно довериться. Злые языки зря болтают, что он стремится к примирению с Англией лишь потому, что боится за свои английские владения, уверяю тебя: это не так.
Графиня встряхнула головой.
