Джеймс Баллард - Хронополь
— Что вы здесь делаете? — запальчиво спросил он. Конрад сразу заметил, как оттянуты вниз набитые чем-то тяжелым карманы его сюртука.
— Собственно, я… — начал было Конрад, подыскивая слова. Чувство подсказывало ему, что это и есть тот человек, который заводит часы. И он сразу же решил, что ничего не потеряет, если скажет всю правду.
— Я увидел идущие часы. Вон там. Я хочу помочь завести все часы в этом городе. Старик с интересом смотрел на него. У него было живое умное лицо. Он чем-то напоминал птицу, даже складки под подбородком были, как у задиристого петуха.
— И что же вы собираетесь сделать для этого? Конрад несколько опешил от такого вопроса.
— Найти ключ, — наконец ответил он неуверенно. Старик недоуменно нахмурился.
— Ключ? Всего один? Это делу не поможет. — Потряхивая железками в карманах, он, казалось, понемногу успокаивался. Какое-то время они молчали. И тут Конраду в голову пришла счастливая мысль. Отвернув манжет своей сорочки, он показал старику часы.
— Смотрите, на моих часах сейчас 7:45 утра.
— А ну, покажите, — оживился старик и схватил Конрада за руку. Он внимательно осмотрел желтый циферблат. — «Мовадо-суперматик», — произнес он как бы про себя, — военного образца. Отступив на шаг, он опустил ружье и окинул Конрада внимательным взглядом.
— Хорошо, — промолвил он. — Небось, вы голодны? Они покинули здание и пошли вдоль улицы, ускоряя шаги.
— Сюда иногда наезжают всякие, — заметил старик. — Зеваки или полицейские. Я видел вчера, как вы убегали. Вам повезло. Он мог убить вас. Они сворачивало с одной улицы в другую, и Конраду, следовавшему за стариком, то и дело приходилось подныривать под лестницы и огибать бесчисленные углы зданий. Старик все время придерживал руками свои тяжелые карманы, чтобы не болтались и не мешали быстро идти. Конраду как-то удалось краем глаза заглянуть в них, и он убедился, что карманы старика набиты ржавыми ключами разной формы и величины.
— У вас, должно быть, часы вашего отца? — спустя какое-то время спросил старик.
— Нет, деда, — соврал Конрад и, вспомнив все, что рассказывал Стэйси, добавил: — Его убили на рыночной площади. Старик сочувственно коснулся его руки. Наконец они остановились у одного из зданий, ничем не выделявшегося среди других, но как оказалось, в этом здании когда-то был банк. Оглянувшись и окинув настороженным взглядом плоские фасады домов, старик направился к эскалатору. На втором этаже, за лабиринтом стальных решетчатых перегородок и бронированных дверей, в бывшем помещении машинописного бюро, стояла самодельная печурка и висел гамак. Тут же на десятках конторских столов лежали часы, целая коллекция их, в разных стадиях починки. Это была настоящая часовая мастерская. Высокие, с многочисленными ящиками, шкафы вдоль стен были набиты деталями часов, аккуратно разложенными по отдельным ящичкам и снабженными бирками. Здесь были все части часового механизма — цапфы, шестерни, молоточки, маятники, вилки, пружины, — правда, с трудом узнаваемые под толстым слоем пыли, грязи и ржавчины. На стене висела карта, к которой старик подвел Конрада. Он указал на колонку цифр — итог его работы.
— Вот, смотрите, — сказал он, указывая на цифры. — В городе сейчас идут двести семьдесят восемь часов. Знаете, я даже рад, что вы появились здесь. У меня уходит полдня на то, чтобы завести их. Он приготовил Конраду завтрак и между делом рассказал с себе. Звали его Маршалл. Когда-то он работал программистом в Ведомстве Контроля Времени, пережил революцию, подвергался полицейским преследованиям. Спустя десять лет он вернулся в старый город. В начале каждого месяца он садится на свой велосипед и едет в один из близлежащих городков за пенсией и запасами продовольствия. Все остальное время он занят тем, что заводит часы, а их становится все больше, или же снимает те, что нуждаются в починке, и увозит в свою мастерскую.
— Время и дожди сделали свое дело, — заметил он. — Правда, я ничем не могу помочь электрическим часам. Конрад бродил между столами, осторожно касался разбросанных часов, похожих на обнаженные нервные сплетения какого-то робота. Он испытывал что-то похожее на радостное волнение и вместе с тем странное спокойствие, как человек, сделавший последнюю ставку и ждущий, как повернется колесо рулетки.
— Как вы проверяете, верно ли часы показывают время? — спросил он у Маршалла, сам не понимая, почему этот вопрос кажется ему таким важным. Тог недовольно отмахнулся.
— Зачем? Это не так уж важно. Абсолютно верных часов не существует. Самые верные часы это те, что остановились. Что бы там ни случилось, но дважды в день они показывают точное время, только нам не суждено узнать, когда именно. Конрад подошел к окну и указал рукой на башню с Большими Часами. Она была видна в просвете между небоскребами.
— Если бы удалось завести эти часы, тогда пошли бы все остальные…
— Это невозможно. Механизм этих часов взорван. Уцелели лишь куранты. Система питания электрических часов в городе была уничтожена много лет назад. Потребуется целая армия механиков, чтобы восстановить ее. Конрад понимающе кивнул и снова вернулся к карте на стене. Он неожиданно обнаружил, что последнюю запись о починке часов Маршалл сделал семь с половиной лет назад. Следовательно, он давно уже потерял счет времени, подумал Конрад не без иронии, но ничего не сказал Маршаллу. Прошло три месяца, как он жил у старика Маршалла, неотступно сопровождая его в поездках на велосипеде по городу, таскал за ним лестницу и сумку, полную ключей, которыми Маршалл заводил часы. Он помогал старику снимать часы, годные к починке, и доставлял их в мастерскую. Весь день, а иногда и до поздней ночи они чинили часы, заводили их и возвращали на прежние места. И все это время Конрад думал о часах на башне. Раз в день он незаметно исчезал, чтобы побродить по развалинам Главного Ведомства Контроля Времени. Маршалл сказал, что ни Большие Часы, ни их двенадцать спутников никогда уже не починить. Помещение, где находился главный ходовой механизм, напоминало машинное отделение затонувшего корабля, в которое попал снаряд. Мощный заряд динамита сплавил в один клубок изуродованные взрывом роторы и колеса. Каждую неделю Конрад взбирался на самую высокую площадку башни и с ее высоты смотрел на плоские крыши деловых кварталов города, уходящие к горизонту. Молоточки курантов лежали неподвижно в своих гнездах. Когда он чуть-чуть задел ногой один из них, над площадью поплыл густой низкий звук, странным эхом отозвавшийся в памяти. С этого времени Конрад не спеша приступил к починке курантов, освобождая молоточки и всю сложную систему блоков от ржавой проволоки, заменяя ее новой, разбирал лебедки ходового механизма, ставил новые муфты. Они с Маршаллом никогда не спрашивали друг у друга, кто чем занимается. С осторожностью зверей в лесу они доверялись своему инстинкту и работали не щадя себя, часто даже не задумываясь над тем, почему они это делают. Когда Конрад вдруг заявил, что хочет уйти из этого квартала и поработать в другом секторе города, Маршалл, не задумываясь, согласился и дал Конраду все, что мог, из инструмента и пожелал ему удачи. Ровно через шесть месяцев город услышал бой больших башенных часов. Они били не только каждый час, но отбивали еще полчаса и пятнадцать минут. В соседних городах-спутниках, расположенных в тридцати милях по периметру, люди останавливались на улицах и, прислушиваясь к звукам, долетающим из-за далекого горизонта, невольно считали медленные удары. Старые люди, как в былые времена, но только шепотом, спрашивали друг друга:
