Клиффорд Саймак - Принцип оборотня
– Сквозь любое ничто, – сказала Комната. – Я не умею анализировать ничто.
Блейк поднялся с пола и потянулся за шортами, которые бросил на пол накануне вечером. Надев их, он взял коричневый халат, висевший на спинке стула.
Халат оказался шерстяным. И Блейк вдруг вспомнил вчерашний вечер, вспомнил странный каменный дом, сенатора и его дочь.
– Вы изменились, – сказала Комната. – Вы изменились и создали вокруг себя оболочку из ничего.
Но он не помнил этого. Никакого намёка на странное превращение не было в его памяти.
Не помнил он и случившегося накануне вечером – с того мига, когда вышел во внутренний дворик, и до момента, когда обнаружил, что стоит в добрых пяти милях от дома и вокруг завывает буря.
Господи, что же происходит? – спросил Блейк себя.
Он плюхнулся на кровать и положил халат на колени.
– Комната, – спросил он, – а ты уверена?
– Я уверена, – ответила Комната.
– Не фантазируешь?
– Вам отлично известно, – твёрдо ответила Комната, – что я бы не стала фантазировать.
– Да, конечно, не стала бы…
– Фантазия нелогична, – сказала Комната.
– Да, разумеется, ты права, – ответил Блейк. Он поднялся, накинул халат и двинулся к двери.
– Вам больше нечего сказать? – укоризненно спросила Комната.
– А что я могу сказать? – отозвался Блейк. – Ты знаешь об этом больше моего.
Он вышел в дверь и зашагал вдоль балкона. У лестницы Дом встретил его своим обычным утренним приветствием.
– С добрым утром, сэр, – сказал он. – Солнце взошло и светит ярко. Буря кончилась, и туч больше нет. Прогнозы обещают ясную и тёплую погоду. Температура сейчас сорок девять градусов, а в течение дня она превысит шестьдесят градусов[1]. Прелестный осенний день, и все вокруг очень красиво. Чего изволите пожелать, сэр? Отделка? Мебель? Музыка?
– Спроси его, что подать на стол! – завопила Кухня.
– И что подать вам на стол? – спросил Дом.
– Может быть, овсянку?
– Овсянку! – вскричала Кухня. – Вечно эта овсянка. Или яичница с ветчиной. Или оладьи. Почему бы хоть разок не съесть что-нибудь эдакое? Почему…
– Овсянку, – твёрдо сказал Блейк.
– Человек хочет овсянки, – произнёс Дом.
– Ладно, – сдалась Кухня. – Одна порция овсянки на подходе!
– Не обращайте на неё внимания, – сказал Дом. – В программу кухни заложены всякие замысловатые рецепты, по которым она большая специалистка, но у неё почти не бывает возможностей воспользоваться хотя бы одним из них. Почему бы вам, сэр, когда-нибудь, просто забавы ради, не разрешить Кухне…
– Овсянки, – сказал Блейк.
– Хорошо, сэр. Утренняя газета на лотке в почтографе, но сегодняшнее утро не богато новостями.
– Если не возражаешь, я посмотрю её сам, – сказал Блейк.
– Конечно, сэр. Как вам угодно, сэр. Я лишь стараюсь информировать…
– Постарайся не перестараться, – посоветовал Блейк.
– Извините, сэр, – сказал Дом. – Я буду следить за собой.
В прихожей Блейк взял газету и сунул её под мышку, потом подошёл к окну в боковой стене и выглянул наружу. Соседний дом исчез. Платформа опустела.
– Они уехали нынче утром, – объяснил Дом. – Около часа назад. Думаю, ненадолго, в отпуск. Мы все очень рады…
– Мы?
– Да, а что? Все остальные дома, сэр. Мы рады, что они уехали ненадолго и вернутся опять. Они очень хорошие соседи, сэр.
– Ты, похоже, много о них знаешь. А я даже почти не разговаривал с ними.
– О, – произнёс Дом, – я не о людях, сэр. Я не о них говорил. Я имел в виду сам дом.
– Значит, и вы, дома, смотрите друг на дружку как на соседей?
– Ну разумеется. Мы наносим визиты, болтаем о том о сём.
– Обмениваетесь информацией?
– Естественно, – ответил Дом. – Но давайте поговорим об интерьере.
– Меня вполне устраивает и нынешний.
– Он не менялся уже много недель.
– Что ж, – задумчиво произнёс Блейк, – попробуй поупражняться с обоями в столовой.
– Это не обои, сэр.
– Знаю, что не обои. Я хочу сказать, что мне уже начинает надоедать созерцание кролика, щиплющего клевер.
– Что бы вы хотели вместо кролика?
– Что угодно, на твой вкус. Лишь бы там кроликов не было.
– Но мы можем создавать тысячи комбинаций, сэр.
– Что твоей душе угодно, – сказал Блейк. – Только смотри, чтобы без кроликов.
Он отвернулся от окна и пошёл в столовую. Со стен на него уставились глаза – тысячи глаз, глаз без лиц, глаз, сорванных со множества лиц и наклеенных на стены. Глаз, составляющих пары и существующих поодиночке. И все они смотрели прямо на Блейка.
Были здесь синие детские глазки, глядевшие с задумчивой невинностью; глаза, налитые кровью и горевшие устрашающим огнём; был глаз распутника и мутный, слезящийся глаз дряхлого старика. И все они знали Блейка, знали, кто он такой. Если бы к этим глазам прилагались рты, все они сейчас говорили бы с Блейком, кричали на него, строили ему гримасы.
– Дом! – воскликнул он.
– В чем дело, сэр?
– Глаза!
– Сэр, вы же сами сказали: все, что угодно, только не кроликов. Я подумал, что глаза – нечто совершенно новое…
– Убери их отсюда! – взревел Блейк.
Глаза исчезли, и вместо них появился пляж, сбегавший к морю. Белый песок тянулся до вздымающихся волн, бьющих в берег, а на далёком мысу гнулись под ветром хилые, истерзанные стихией деревья. Над водой с криками летали птицы, а в комнате стоял запах соли и песка.
– Лучше? – спросил Дом.
– Да, – ответил Блейк, – гораздо лучше. Большое спасибо.
Он сидел, заворожённо глядя на эту картину. Как будто на пляже сидишь, думалось ему.
– Мы включили звук и запах, – сказал Дом. – Можем добавить и ветер.
– Нет, – ответил Блейк, – этого вполне достаточно.
Грохочущие волны набегали на берег, птицы с криками реяли над ними, по небу катились чёрные тучи. Интересно, существует ли нечто такое, что Дом не способен воспроизвести на этой стене? Тысячи комбинаций, сказал он. Человек может сидеть здесь и смотреть на то, что создал на стене Дом.
Дом, подумал Блейк. Что такое дом? Как он развился в то, чем стал? Сначала, на туманной заре человечества, дом был всего лишь укрытием, защищавшим людей от ветра и дождя, местом, куда можно было забиться, спрятаться. И это определение применимо к нему и сейчас, но теперь люди не только забиваются и прячутся в него; дом стал местом для жизни. Быть может, когда-нибудь в будущем настанет день и человек перестанет покидать свой дом, будет проводить в нем всю свою жизнь, не отваживаясь выглянуть за дверь, избавившись от необходимости или потребности пускаться в странствия.
И день этот, сказал себе Блейк, может быть, ближе, чем думают. Поскольку дом – уже не просто укрытие и не просто место, где живут. Он стал приятелем и слугой, и в его стенах найдётся все, что может понадобиться человеку.
