Проект «Око» - Якубович Александр

— И что же с ними такое случилось? — спросил Оливер.

— А хрен его знает, может газ какой распыляли. Или зассали просто. Это ж они герои, пока стволами своими перед местными трясут, а так дерьмо собачье, а не бойцы, — ответил Мелкий.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что просто крыса у Томми завелась. Да, крыса, жирная такая, наглая крыса. Вот и сдала она схроны бригады, да бойцов подставила, — Мелкий посмотрел на бурбон в стакане Оливера и тяжело вздохнул. — Томми, кста, тож так считает. Я от кореша из бригады слышал, что он паре своих командиров молотком все пальцы переломал, прикинь? Вот так взял молоток, положил руку на стол и пальцы ломал, расколоть пытался. Там, походу, от рук ваще ни хрена не осталось — Томми, бычара, здоровый.

В этом Оливер с Мелким был согласен. Каждый, кто хоть раз видел Томми, согласится, что он просто гигант. Больше двух метров ростом, на вид кило сто тридцать, а может и все сто сорок — настоящий танк. Он и выбился­то в бригадиры за счет своей грубой силы и жестокости, так что рассказ про пальцы и молоток вполне может быть чистой правдой.

— Но есть и такое, о чем даже Томми, походу, не знает, — опять заговорил Мелкий. — Заходил тут на днях боец бригады один, знаю я его. Так вот, прикинь, почти седой был! Я его видел с месяц назад, обычный мужик был, ну лет тридцать, ну тридцать пять от силы. И никакой седины, ну, сильнее нормы. А тут приперся как пеплом посыпанный. Я, вощем, подсел к нему, налил пару стаканов, и он мне рассказал, что в нычке на блокпосту сидел, — Мелкий заметил, что полностью захватил внимание Оливера, и жестами показал ему, что было бы неплохо налить ему еще стаканчик.

Получив добавку от бармена, барыга продолжил:

— Так вот, сидел он, значится, в нычке. Ну, тут вояки в Гетто нагрянули: техника, солдатня в полном обвесе, все дела. Вроде прошли, говорит. Только из нычки сунулся пацана к Томми отправить, как еще один отряд заходит, только мелкий сильно. Кольцо из десятка бойцов, а внутри кольца бабенка какая­то идет. В броне, но без оружия. Говорил, типа, сразу видно, что не из псов она, — Мелкий приложился к стакану.

— И что это за бабенка­то, по­твоему? — спросил Оливер.

— А хрен его знает. Только сказал тот мужик, что как посмотрел на нее, так чуть себе ствол в рот не засунул. Говорил, что если б задержался хоть на секунду у окна, точно бы пулю себе пустил, — Мелкий одним махом добил стакан и, слегка поморщившись, выдохнул. — Ох, хорошо пойло! Так вот, забился он обратно в нычку, да так всю облаву там и просидел. А пацана, что у него бегунком был, сам завалил, типа псы перехватили.

Мелкий замолчал, а Оливер на последние деньги взял им еще по стакану бурбона.

— Пей не торопясь, больше не будет, — сказал барыге Оливер.

— Ты думаешь, ты тут один такой добрый? — хитро ответил Мелкий.

— Надеюсь.

— Намек понял. Ладно, пора на хлеб зарабатывать.

Проигнорировав совет Оливера, Мелкий залпом выпил бурбон, встал из­за стойки и растворился в толпе. Оливер еще немного задержался, чтобы добить и свой. После он тоже встал и вышел из зала. Обратный путь по узкому коридору, заполненному бессознательными телами, — и он вновь на свежем воздухе. От гремящей музыки подпольного бара гудела голова, хотелось пройтись и прийти в себя. Оливер засунул руки в карманы куртки, намереваясь прогуляться по пустынным улицам, но вдруг понял, что нащупал какой­то клочок бумаги. Он достал его из кармана в надежде, что это одна из купюр, но это была записка. Медленно шевеля губами, по буквам, Оливер прочитал послание, написанное невероятно кривым почерком Мелкого: «Командир в городе».

Астрея сидела в процедурном кабинете медблока в ожидании врача, который зашьет рассеченную бровь. Очередной спарринг с Адикией прошел не в пользу старшей сестры. Пытаясь остановить кровь, она зажала рану вымоченным в холодной воде боксерским бинтом, но бровь все равно кровоточила и вдобавок распухала. Тренировки по рукопашному бою и физподготовка отнимали много времени и сил, частенько заканчивались травмами, но доктор Ивор постоянно твердил, что без контроля тела невозможен и контроль разума.

Младшая сестра опять ее, как она сама любит говорить, «ушатала». Хоть тренеры и следят за тем, чтобы они не использовали во время спаррингов свои модули, Адикия умудрялась каждый раз немного качнуть чашу весов в свою сторону. Вот и теперь Астрея опустила локоть, чтобы защитить бок от несуществующего удара ногой, и пропустила реальный удар в голову. Один­единственный раз Око сестры проскреблось через защиту Астреи, но этого хватило, чтобы опять проиграть.

Через несколько минут ожидания в процедурную вошел врач, который осмотрел девушку, обработал и зашил бровь и проверил состояние импланта — обязательная процедура после каждой тренировки. Все тот же Ивор твердил, чтобы сестры не били друг друга по шее и в основание черепа во избежание повреждения модуля, но в то же время допускал полный контакт с минимумом защиты.

За дверью процедурной она нос в нос столкнулась с сестрой. Адикия выглядела чуть виноватой, но от этого не менее довольной собой.

— Что, радуешься тому, что у тебя опять получилось использовать Око, а тренер не заметил? — Астрея была очень зла на сестру — бровь болела нещадно.

— Успокойся! У тебя тоже рыльце в пушку, — парировала Адикия.

В этом она была права. Старшая из сестер тоже постоянно пыталась во время спарринга вторгнуться в разум младшей, но у нее ничего не выходило. Во всяком случае, так, чтобы этого не засекли датчики. Со стороны это выглядело, будто она вместо отмычки пыталась использовать кузнечный молот.

— Нежнее надо, нежнее, — продолжила Адикия, — тем более ты сама отчасти виновата. Ты ждала удара ногой, а я просто немного помогла тебе поверить в это.

Тут она тоже была права. Удар левой ногой Адикии мог поспорить по силе с пушечным выстрелом, и Астрея всегда опасалась ее нижних атак. Но, как выяснилось, левой рукой она тоже бьет неплохо, и доказательством тому служила аккуратно зашитая врачом бровь Астреи.

— Ты идешь со мной к доктору Прайс? — вместо ответа спросила она.

— Да, конечно. Проще прийти к ней сразу, чем потом полчаса выслушивать нотации о важности исследований, — ответила Адикия и недовольно поджала губы. — Прайс постоянно занудствует, а Ивор ей в этом потакает. Не понимаю: в комплексе столько крутых спецов, а возится с нами только Анна.

— Что поделать, — ответила ей старшая сестра, идя по коридору в сторону лифтов.

Спустившись на нужный уровень, девушки двинулись к кабинету доктора Прайс. Вокруг сновал обслуживающий персонал и сотрудники лаборатории, но из­за того, что их модули были переведены в спящий режим, они чувствовали только отголоски их мыслей и эмоций. Но и этого хватало. Как любила повторять Адикия Ивору, который постоянно расспрашивал их о том, что они чувствуют во время использования Ока в различных режимах, это подобно далекому гулу толпы, в котором невозможно разобрать ни слова.

— Что­то сегодня все какие­то нервные, — тихо сказала сестре Адикия.

— Да нет, вроде как обычно.

— У тебя чувствительность просто как у бревна!

— Заткнись, — в этот момент они уже стояли у дверей в кабинет Анны.

Астрея постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. За ней в кабинет Прайс вошла и Адикия, аккуратно прикрыв за собой дверь. Внутри их ждали двое: сама доктор Прайс и какой­то тощий мужчина в кресле­каталке. Одет он был в больничную рубашку на голое тело и тапочки. Сестры удивились присутствию постороннего, тем более не врача, но виду не подали.

— А, девочки, проходите, — поприветствовала сестер Анна и жестом предложила им занять два свободных кресла. — Вас­то мы и ждали.

Пока сестры занимали привычные им места в просторных антикварных креслах с обивкой из кожзама, Анна рылась в каких­то бумагах на своем столе.

— А, черт с ними, потом заполню, — сказала доктор Прайс сама себе и подняла глаза на посетителей, откинувшись на спинку стула.