Евгений Егоров - ПОХОД РУССКОЙ АРМИИ В ИНДИЮ (проект 1855 года)
Обзор книги Евгений Егоров - ПОХОД РУССКОЙ АРМИИ В ИНДИЮ (проект 1855 года)
Чтобы изменить документ по умолчанию, отредактируйте файл "blank.fb2" вручную.
ПОХОД РУССКОЙ АРМИИ В ИНДИЮ
Проект составил. генер.-лейт. Евгений Егоров в 1855 г.
Записка эта принадлежит перу покойного отца моего, инженер-генерал-лейтенанта Евгения Андреевича Егорова, и найдена в бумагах его, после его смерти. Она помечена его рукой 1855 годом. Заглавия она не имеет; я дал ей, сообразуясь с ее содержанием, таковое: “Проект похода в Индию”. Почему она не была напечатана в свое время — мне неизвестно. Полагаю, однако, что и теперь, не смотря на то, что протекло тридцать лет со времени ее написания, она все же представляет не малый интерес, как по живой и яркой характеристике английской колонизационной политики в Индостане, так и по тому положению, в котором находилась в то время Россия относительно Англии, — положению, мало в чем с тех пор изменившемуся.
“Проект похода в Индию” может показаться, пожалуй, слишком смелым и грандиозным, но, как будет видно из его содержания, России представлялась возможность, еще в 1850-х годах, нанести своей сопернице на востоке такой чувствительный удар, после которого последней пришлось бы значительно понизить тон и умерить навсегда свои нескончаемые требования по вопросу об урегулировании границ наших в Азии; возможность же выполнения такого похода и присутствие всех благоприятных к тому условий в рассматриваемую эпоху — несомненны. Во всяком случае, эта посмертная записка, в связи с настоящим положением дел на востоке, должны пробудить серьезные размышления о внешней политике нашей вообще и пожелать ей более определенного и точного установления.
Биографические сведения о составителе печатаемого здесь проекта см. в “Русской Старине”, изд. 1886 г., том XLIX, февраль, стр. 411 — 413. – прим. А. Е. [600]
Было время, когда Россия, по врожденному ей великодушию и рыцарскому благородству чувств, упуская из виду собственную свою пользу, почитала обязанностью помогать материально и нравственно всякому, просящему у нее помощи государству. Время это, в истории русского народа, можно назвать нашествием великодушия, которое не менее монгольского стоило России крови и несметных пожертвований. Самоотвержение ее доходило до того, что она, для спасения европейских держав, воевала со всей Европой и внесла в пределы свои войну со всеми ее ужасами: пожары, разорение городов и самой столицы государства, поругание церквей и святыни народной, — все было принесено в жертву этому неслыханному великодушно. И что ж? Вместо дружбы и признательности за всю эту вопиющую кровь и самоотвержение, ей всегда и везде платили неблагодарностью, клеветой, ругательствами и самой ожесточенной войною. После столь долгих и тяжких опытов и разочарований, пора, наконец, пощадить неповинную кровь русского народонаселения, так щедро до сих пор проливавшуюся за жизнь и благоденствие врагов России, и обратить должное внимание на участь собственных сынов ее и их поколения; пора восстать нам от постыдного рабства чужеземного и оградить веру и отечество наше от лжеучителей и наплыва безнравственных бродяг западного происхождения. Не корысть, не честолюбие, не расширение границ государства, и без того уже обширного, но чувство самосохранения должно побуждать нас к принятию мер против замыслов врагов наших и к ослаблению, по возможности, средств, которые они употребляют на нашу явную погибель. Мы имеем на то право, — в этом состоит наша обязанность к Богу и отечеству.
Вникнув в политику главнейших государств Европы, мы увидим, что все ее пружины, все усилия и замыслы устремлены постоянно к тому, чтобы уничтожить или, по крайней мере, ослабить Россию, убить ее производительные силы и лишить ее возможности не только действовать, но даже думать наравне с европейскими державами. Главный двигатель всех этих замыслов — Англия; она чутьем бульдога ощущает, что владычество ее в Ост-Индии никем не может быть так сильно и удобно потрясено, как Россией, которая, со времени Петра Великого, не переставала устремлять туда, хоти изредка, свое внимание и которая, по самому географическому положению своему, из всех государств твердой земли, как бы особенно предназначена служить складкой торговли между Европою и Среднею Азией. Главным препятствием к этому были только дикость прилегающих к ней азиатских народов и жадность англичан, не желающих ни с кем делиться своими выгодами. Следственно, обязанность и естественное стремление России должно быть направлено к уничтожению этих препятствий и изменению порядка вещей, от которого она терпит в настоящем и еще более будет [601] терпеть в будущем, если не примет скорейших и деятельных мер против британского властолюбия.
Присутствие английского флота в Черном море, занятие, с согласия Англии, дунайских княжеств Австрией, после срока, определенного парижским трактатом, торжественно подписанным этими державами, возмутительные речи Пальмерстона и бессмысленные, но злобные вопли английских писателей — не дают ли повода к заключению, что, с прекращением грома оружий, не прекратилась еще война Англии против русского народа; а потому, случай нанести ей удар в Индостане представляется сам собою в настоящее, весьма для того благоприятное, время. Для лучшего объяснения этого предположения, обратим прежде внимание на то, каким образом самое либеральное государство в мире, как величает себя Англия, управляет подвластными ей народами в Индостане и пользуется ли она там их любовью и сердечной привязанностью.
Империя Индо-британская занимает пространство, равное половине Европы; народонаселения на нем исчислено: в подвластных Англии народах — до 105 миллионов жителей, и в народах, покровительствуемых ею, — до 47 миллионов, кроме приобретений ее в Яве, на берегу моря. Теперь здесь считается 220 королевств, княжеств и главных владений, платящих дань Ост-Индской компании, кроме маленьких князьков или второстепенных владетелей, связанных с ней различными обязательствами. Покровительство с одной и совершенная покорность с другой стороны, — вот главное основание этих обязательств.
Либеральная английская политика в Индии всегда имела одно направление и из какой бы точки она ни брала свое начало, всегда достигала одной цели, а именно: убедить природных владетелей, что, как для собственной своей защиты от восстания их подданных, так и для отражения внешних неприятелей, они должны, по необходимости, принять предлагаемое им компанией войско, под начальством английских офицеров, содержать его, натурально, на свой счет и платить положенное жалованье из своих доходов. А как некоторые провинции, выведенные из терпения жестокими налогами и бесчеловечными поступками своих правительств, а часто подстрекаемые самими англичанами, действительно подымали знамя бунта, который усмирить весьма трудно национальной милицию, между тем, как английское регулярное войско, а особенно пехота и артиллерия, наводят большой страх на народ и туземную милицию, то владетельные особы, полагая найти в этом предложении личную выгоду, защиту и безнаказанность своих зверских поступков, равно прочность и ограждение их престолов, без сопротивления принимали к себе это вспомогательное войско (contingent), которого число всегда увеличивалось по обстоятельствам, непременно того требовавшим, потому что владетельный князь или его правительство, [602] под защитой компании, не опасаясь более своих подданных, не имели надобности и щадить их. А по увеличении вспомогательных войск, национальная милиция распускалась, как уже ненужная; наконец, приходило время, когда таким образом все военные силы этих государств попадали в руки англичан. Но как в то же время, благодаря дурному управлению индийских правительств, по мере увеличения этих войск, средства к их содержанию истощались, то необходимость заставляла оставаться более и более в долгу у компании. Чтоб обеспечить уплату этого долга, владетели принуждены были уступать ей часть своих земель, которых пределы нечувствительно увеличивались. Независимо от того, некоторые из них, как, например, аудский король и проч., нашлись в необходимости предоставить англичанам часть своей власти по гражданскому управлению, как средства к обеспечению скорейшего сбора податей. Из этих двух родов уступок рождалось всегда одно общее, постепенное стремление лишить незаметным образом природных владетелей гражданской и правительственной власти так же, как они уже допустили лишить себя военной. Такими невинными средствами владетельные князья превращались в политические нули. Это положение дел они оставляли своим наследникам, которые еще более теряли свое значение, — и, наконец, династия прекращалась.
Англичане, убежденные на опыте, что система эта весьма полезна и имела всегда верные результаты, никогда не упускали употреблять ее при всяком удобном случае в течении более 40 лет. Как скоро у них рождалось непреодолимое желание проглотить какое-нибудь новое государство, то они, вместо завоевания его оружием, что потребовало бы усилий и излишних издержек, при том могло бы произвести дурное впечатление и даже тревогу в соседних владениях, довольствовались тем, что навязывали обреченному на жертву правительству свой союз и вспомогательную силу, с обязательством платить компании условленную сумму денег, что в настоящем смысле составляло подать. Это значило посадить зародыш разрушения, подвести мину под укрепления осажденного города. Потом, показывая вид равнодушия и притворной умеренности, терпеливо ожидали последствий. Им было очень хорошо известно, что затруднение при покрытии наложенной подати, введет их, мало по малу, в управление государством, а потом непременно доставит случай и совсем захватить его в свои руки. Такого рода система имела еще и ту выгоду для правительства, в полном смысле слова адского, что набрасывала завесу на все скрытные пружины его честолюбия. Лишая собственности законного владетеля, оно имело вид делать ему одолжение: его избавляли, наконец, от трудов управления, которое сделалось невыносимо тягостным. Это услужливость ростовщика, который, для уплаты долгов, продает ваше имение и пускает вас по миру.
