Стефан Кларк - О, боже, снова Париж! Наблюдая за французами
– Я электрик.
– Электрик – и нет работы? Электрики всем нужны.
– Я электрик в кинобизнесе, – со смехом пояснил Мишель. – Так что приходится очень подолгу ждать новых съемок. К тому же мне нравится работать с американскими киношниками, а они не так часто сюда приезжают, как мне хотелось бы.
– Но разве ты не можешь найти работу, не связанную с кино, в перерывах между съемками? Ну скажем, починял бы проводку в домах?
Он снова рассмеялся, будто я предложил нечто из области фантастики, и попросил:
– Расскажи лучше о своем salon de thé.
Пока Мишель копал, я растянулся на траве и выдал длинную режиссерскую версию своей истории. В сложившихся обстоятельствах ничто не мешало мне вдаваться в мельчайшие подробности.
Я рассказал ему, как за мной охотилась парижская компания, предлагая мне выгодный контракт. Как мне навязали группу французских коллег, в том числе любовницу босса и говорящего по-венгерски олуха с моржовыми усами. Как потом меня выгнали, потому что я не вписался в политическую программу моего босса, Жана-Мари, самого обаятельного лицемера. Он выиграл местные выборы и теперь, как говорили, да я и сам слышал по радио, собирался выступать кандидатом в борьбе за руководство своей партией.
– Vous parlez politique, c’est bien![42]
Краснолицый человек в бежевой клетчатой рубашке и с седой рокерской челкой улыбался нам, заглядывая в яму. Молодой золотистый ретривер радостно пыхтел рядом с ним.
– А… мсье Рибу! – Мишель отставил лопату и протянул запястье для пожатия, как делают французские мужчины, если у них испачканы руки.
Мишель представил мсье Рибу как мэра коммуны, и я тоже подставил запястье, чтобы мне потрясли руку.
– Ah, les Anglais,[43] – сказал Рибу. – Вы вторглись в Дордонь, а теперь вот пожаловали сюда? Надеетесь вернуть те времена, когда ваш король Генрих Восьмой мечтал завладеть всей Францией?
Мой бывший босс Жан-Мари гневно осудил бы это антибританское заявление, позируя возле избирательной урны, но мсье Рибу улыбался мне так, будто мое участие в английской интервенции должно было состоять в раздаче бесплатных фруктовых пирогов местному населению.
– Это верно, – сказал я. – Мы, британцы, все, как один, хотим жить во Франции.
– Да, но почему все вы рветесь именно в Дордонь?
– Я не знаю. – Действительно, трудно объяснить, почему бритты всегда стекались в этот département Западной Франции. Очевидно, в доисторических наскальных рисунках, что встречаются там, среди мамонтов и мохнатых носорогов можно различить белолицых гомосапиенс. Это как раз и были древние бритты, осматривающие пещеры на предмет их реконструкции, чтобы потом наваривать прибыль на сдаче внаем коек с завтраком.
– Allez, les garçons – время apéro[44], – позвала Бриджит.
Для apéro всегда находилось время.
Мы с Мишелем помыли руки и присоединились к мэру, дамам и маленькому Симону за тиковым столом в тени за домом.
На столе стояли уже знакомые мне бутылки, но на этот раз я решил ограничиться пивом. Мое предательство по отношению к «Баньюльс», естественно, вдохновило всех на долгий разговор о национальных традициях пития, завершившийся единодушным признанием того факта, что превосходные французские вина и спирты породили самых здоровых алкоголиков Европы.
– Да уж! Пока у нас есть женщины и вино, мы непобедимы. – Мсье Рибу осушил бокал пастиса и потянулся за добавкой. – Но в этой семье женщины предпочитают экзотических мужчин, а? Так? – Румянец вспыхнул на щеках Бриджит и Флоранс. – У нас, французов, с этими женщинами нет никаких шансов, верно? – Рибу ущипнул Бриджит за щеку, и я представил, как эти двое, будучи деревенскими подростками, играли здесь в прятки. – Вот почему после смерти жены мне приходится довольствоваться единственной сукой. – Он потрепал по голове своего щенка и дал ему сырное печенье. – Хотя она ведь тоже англичанка, а? Ретривер? Как ты ее находишь, Пол? Может, мне на ней жениться, а?
Здесь, в провинции, этот вопрос вполне заслуживал серьезного обсуждения.
– Там видно будет, – сказал я. – А она умеет готовить?
Прежде чем мэр успел раскрыть мне собачий рецепт приготовления говядины по-бургундски из костей, явился старик Анри; он поинтересовался, собираюсь ли я к нему на покос. К счастью, мне не пришлось искать предлог для отказа.
– Я забираю Пола покататься по округе, – объявил мсье Рибу.
– Après la sieste,[45] – постановила Бриджит.
Сиеста? Отлично. Похоже, жизнь налаживается. Я прижался ногой, пусть и в непотребной брючине, к бедру Флоранс. Она опустила руку под стол и сжала мое колено.
На ланч подали остатки вчерашнего поросенка, все те же бобы, кабачки, салат, клубнику и вторую половину гигантского клафути. Мы пили кофе на улице, за столом для apéro, и мне удалось улучить десять секунд наедине с Флоранс, чтобы спросить, где будет проходить сиеста.
В нашей спальне, был ответ, а Симон обычно проводил сиесту с бабушкой.
Мне пришлось быстрым шагом проследовать в спальню, стараясь смотреть исключительно на стены, лишь бы не выдать никому своего восторга от радостной новости.
После столь длительного периода целомудрия мне не терпелось сразу же приступить к делу, но я помнил о манерах. Француженки ценят в мужчине старомодную обходительность. Они любят, когда перед ними открывают дверь, преподносят красную розу в ресторане, предпочитают первыми испытывать оргазм. В общем, им ближе старая школа.
Поэтому я сделал вид, будто терпеливо жду, при этом все глубже проваливаясь в матрас, пока Флоранс закроет ставни и распахнет окна, а потом игриво снимет топик и саронг, демонстрируя, что все это время, оказывается, ходила без трусов. Целомудренная французская девушка, но без трусов. Это казалось просто греховным расточительством, как если бы она оставила миску со свежей малиной киснуть на солнце.
Наконец Флоранс улеглась рядом со мной, и мы попытались найти позицию, в которой можно было прижаться друг к другу нужными частями тела без риска что-нибудь себе повредить.
– О… чуть не забыла, – спохватилась она, когда я уже изготовился для страстного поцелуя. – Maman говорит, что тебе больше не нужно копать.
При упоминании матери Флоранс страсти во мне поубавилось, но не критически.
– Слава богу. В конце концов, мы ведь на каникулах.
– Она говорит, что ты копал не в том месте.
– Что? Там же яма, и это единственное место, где можно копать. Вглубь и вширь.
– Она говорит, что Мишель сам закончит.
– Но мы копали вместе, значит, и он тоже копал не там. – Почему я тратил время, защищая свое мастерство землекопа, вместо того чтобы наслаждаться любовной прелюдией, оставалось для меня загадкой, но все-таки что-то настойчиво подталкивало меня к этому.
Флоранс пожала плечами:
– Она никогда не критикует Мишеля. Он ее маленький ангел. Да, кстати, сегодня днем он повезет нас с Maman в супермаркет, и мы договорились с хозяином гаража, что заедем за нашим багажом.
– Наконец-то у меня появится собственная одежда. Чьи это шмотки, что ты дала мне? Признайся! Твоего отца?
От смеха Флоранс кровать заходила ходуном.
– Нет, Papa такой же маленький, как и Maman, – наконец ответила она.
– Тогда кому они принадлежат? Отцу Симона?
– Если ты действительно хочешь знать, это вещи моего бывшего бойфренда. – Мне показалось, что я расслышал еле уловимые виноватые нотки. Ревность зашевелилась в моей груди. И в той части тела, что пониже.
– И когда вы расстались, он забрал все компакт-диски, а ты оставила у себя его тряпки? Да тебя облапошили.
– Нет. – Флоранс накрыла мой рот ладонью, словно призывая закончить разговор, но я, как идиот, продолжал упорствовать.
– Все отлично помнят этого твоего гиганта, бывшего бойфренда. Не потому ли Симон так настойчиво твердит, что я маленький?
– Да, физически он был… внушителен.
– Внушителен? Кто он был, чемпион по дзюдо?
Когда лежишь рядом с обнаженной девушкой в кровати и сгораешь от нетерпения заняться сексом – это, конечно, не лучшие место и время для вспышки ревности. Но по какой-то необъяснимой причине эта вспышка разгоралась все сильнее по мере того, как мне в голову лезли самые бредовые предположения.
– Это случайно не Николя, архитектор? – требовал я ответа.
– Нет.
– Но ведь он тоже из твоих бывших, не так ли?
– Да.
– Может, он к тому же и хороший архитектор?
– Да, – быстро ответила Флоранс. И менее решительно прибавила: – Я так думаю.
– Флоранс, ради всего святого.
Мои шансы заняться любовью таяли с каждой секундой. Я ухватил Флоранс за левую ягодицу и решил уладить дело миром.
– Давай больше не будем говорить о твоей семье, твоих бойфрендах и нашем бизнесе и сосредоточимся на более приятных моментах.
