Виталий Вавикин - Блики, силуэты, тени
Кристин казалось, что хип-хоп вывернет ее наизнанку. Бит. Он пробирался в ее нутро, наполнял легкие. Она чувствовала, как он пульсирует в теле. Сердечная мышца. Нет. Она не была настолько сильной, чтобы бороться с этим новым ритмом. Тук-тук. Тук-тук. Тук… Капли холодного пота покрыли лицо Кристин. Тушь. Она текла по щекам Кристин. Соль. Соль и металл. Этот вкус наполнил ее рот. Желудок сжался. Темные круги застлали глаза. Тук-тук. Тук-тук. Тук…
Кристин вскочила на ноги. Задела стол, за которым сидела с друзьями. Звякнули стаканы. Бутылка красного вина упала, и из горлышка толчками потекла темная жидкость, расползаясь по белой скатерти. Тук-тук. Тук-тук. Тук…
Ватные ноги подогнулись. Нет. Только не сейчас. Только не здесь! Кристин заставила себя сделать шаг. Еще один. И еще. Она попыталась пробраться к выходу. Люди. Их было слишком много — непроходимый частокол из тел, живая изгородь. Тук-тук. Тук-тук. Тук…
Кристин оттолкнула светловолосую девушку, пытавшуюся ей что-то сказать. Бит разрывал ее. Хотел ее смерти. Бежать! Бежать, но куда? Кристин металась между столиков, словно загнанный зверь.
— Тебе приспичило что ли?! — услышала она чей-то недовольный голос.
— Чертовы наркоманы! — прокричал кто-то еще.
— Уборная прямо по курсу!
Ну конечно! Кристин ухватилась за эту мысль, как утопающий цепляется за соломинку. Там, в конце коридора, если плотно закрыть двери, то музыка будет намного тише. Намного… Ноги Кристин подкосились. Тук-тук. Тук-тук. Тук…
— Еще пару ударов! — умоляла она свое сердце. Еще пару ударов…
Люминесцентные лампы заливали мертвенно-бледным светом чистый кафельный пол. Дверь бесшумно закрылась за спиной Кристин. Музыка стала тише, утратила свою сочность. Стала безликой. Гулкой. И этот бит… Кристин чувствовала, как он пульсирует внутри ее тела. В груди. В висках. Она включила холодную воду. Набрала полные ладони и плеснула в лицо.
— Что, черт возьми, происходит?! — она прижалась спиной к холодной стене. Ноги подогнулись. Медленно, словно нити времени превратились в прочные резиновые канаты, Кристин сползла по стене на пол. Кто-то спустил воду. Какая-то девушка вышла из кабинки. Открылась дверь, впуская всепроникающую музыку внутрь.
— Нет!
Девушка презрительно хмыкнула. Дверь снова закрылась. Крик отнял у Кристин последние силы. Беспомощно открывая рот, она пыталась сделать вдох. Хотя бы один… Тук-тук. Тук-тук. Тук…
Татуировка на запястье, которую Кристин сделала себе сама два года назад, — черно-красная бабочка. Взмахнув своими пестрыми крыльями, она сорвалась с бледной кожи Кристин и уселась на пол. Еще один взмах чарующих крыльев — и бабочка уселась на плече Кристин.
«Я умираю», — подумала Кристин, повалилась на бок. Глаза налились кровью. Темнота. Она окружила ее. Заполнила все, оставив лишь красно-черную прекрасную бабочку, которой здесь быть не должно. Кристин вытянула руку, пытаясь дотянуться до нее. Бабочка взмахнула крыльями. Поднялась в воздух. Несколько секунд покружила возле Кристин и неожиданно села на ее указательный палец. Маленькие лапки ухватились за влажную кожу… Тук-тук. Тук-тук. Тук… Острая боль обожгла грудь. Воздух со свистом наполнил легкие. «Нужно бежать отсюда. Но как?» Кристин увидела открытое окно, заставила себя подняться.
Она выбралась на стоянку, буквально рухнув в подступивший к зданию клуба кустарник. Одна из веток расцарапала ей щеку, другая разорвала на груди платье, выставив напоказ левую грудь. Кристин выругалась, неловко попыталась прикрыться, придерживая разорванное платье рукой. Свежий воздух придавал сил, и Кристин решила, что сможет сама добраться до дома — пешком.
Она вышла на стоянку, втайне надеясь, что кто-то из знакомых увидит ее и предложит подвезти. Но знакомых не было. Лишь только машина, на двери которой она когда-то давно рисовала лесного кота. Он смотрел на нее бледно-зелеными глазами и тихо шипел, потому что, как и оставшийся в мастерской тигр, был недоволен ее работой.
Кристин не понимала, как могут оживать все эти животные, но решила, что будет лучше держаться от них подальше. Но подальше держаться было сложно — на стоянке у клуба стояло как минимум два десятка машин с аэрографией, которую нанесла на них Кристин. И все эти рисунки пялились на нее. Особенно животные. Словно этот маленький разношерстный зоопарк обезумел, решив сожрать своего творца. Даже лошадь, нарисованная Кристин на внедорожнике друга Макса, и та била копытом, высекая из асфальта искры. Лошадь, которая сошла с поверхности машины и теперь смотрела налитыми кровью глазами на Кристин. И еще рык. Грозный рык недовольного тигра, покинувшего сохнущий капот автомобиля и выбравшегося из гаража. Тигр был где-то здесь, где-то рядом.
— Нет, этого не может быть! — прошептала Кристин. — Я, должно быть, сошла с ума… с ума…
Она опустилась на колени, зажав голову руками, чтобы не слышать топот копыт, голодное рычание, лай…
Творения Кристин, рисунки, окружили ее и начали разрывать на части.
История тридцать шестая. Люди февраля
Белый недавно выпавший снег лежал на черных ветках голых деревьев, и где-то там за этим пролеском виднелось чистое небо с бледно-розовой полосой заката, прорезавшего его эфирную плоть. Ветра не было. День медленно остывал, срываясь последними каплями оттепели с крыш. Вся зима в этом году была какой-то странной: то вспыхивала морозами, то обнажалась до черной земли потеплением. Последняя зима человечества. Последний сезон неведения. Правда, никто из людей еще не знал об этом.
Дебора Фоер открыла окно и выпустила в морозный воздух струю синего сигаретного дыма. Декабрь подходил к концу, а у нее не было и половины обещанных песен для нового альбома, релиз которого намечался на середину января. Молодая фолк-звезда выросла, расцвела, повзрослела. Повзрослела и аудитория, готовая ее слушать. Теперь должны повзрослеть песни. Вот только тексты, рождаемые Деборой, оставались по-детски свежими и наивными. Песни, от которых требовали зрелости и мудрости.
— Почитай Кастанеду, почитай Фридриха Ницше, — посоветовал агент Рой Баэз. — Сделай что-то абстрактное. Что-то сложное, чтобы люди не сразу поняли, о чем ты поешь.
Дебора пообещала ему, что попробует, но сейчас, в своем загородном доме, выкуривая сигарету за сигаретой и нервно бросая в мусорную корзину измятые листы с неудачными текстами, она думала о том, что, возможно, будет проще сменить агента. У нее есть своя публика, свои фанаты. Ради них она и будет петь, а вся эта чертовщина с Ницше и Кастанедой… Нет, для нее это слишком. Мысль о том, чтобы послать Роя Баэза к черту, пришлась Деборе по душе. К черту шоу-бизнес. К черту прибыли. К черту новый альбом. Она даст пару концертов в этом году — и все. Ей нужен отдых. Ей нужно пространство. А все эти сроки…
