Виталий Вавикин - Блики, силуэты, тени
Остин простился с другом, простился со стариками в хосписе. Теперь была только ночь. Теперь было только ожидание дня новой кормежки. Но где найти смерть?
Остин встретился с редактором своей газеты и попросил отправить его в горячую точку. Куда угодно, лишь бы поближе к смерти.
— Я лучше отправлю тебя в отпуск, — сказал редактор, встревожившись подобной одержимостью одного из лучших сотрудников.
Жена радовалась и паковала чемоданы, взволнованная предстоящим отдыхом впервые за долгие годы. Радовались дети. Остину казалось, что радуется весь мир вокруг него. Вот только ему самому было совсем не радостно.
9
Остин сбежал из аэропорта за четверть часа до вылета. Сбежал от своей семьи, от своего редактора, друзей. Жена и дети улетели без него, решив, что не стоит отказываться от того, что уже оплачено. Так было проще. Проще для Остина.
Он долго бродил по ночным улицам, приглядываясь к бездомным. Сможет ли он забрать у одного из них жизнь, когда настанет день кормежки? Или же паразиты в его теле заставят умереть его самого и сожрут пришедшую за ним смерть? Да, скорее всего, так все и будет. Ему не убить больше никого — хватит и того наркомана. Остин до сих пор видел его в своих беспокойных снах. Можно, конечно, вернуться к знакомому врачу, сказать, что нужно кое-что дописать… Но что потом? Один старик, может быть, два, а за ними… За ними снова придется вернуться на улицы и выбирать себе бездомных, душить их или избивать до полусмерти. Хотя это тоже совсем не так просто на деле, как на словах. Они всегда держатся вместе, да и не такие они беспомощные, как можно подумать. От любого можно получить нож под ребра. И они, в отличие от тебя, не будут сомневаться. А ты будешь. Потому что, несмотря ни на что, ты не убийца. И выхода нет — Остин убеждал себя в этом дольше двух недель, пытаясь не думать о Вьетнаме и Тиен. Убеждал, пока понимал, что до дня кормежки у него еще есть время. Зыбкое, тягучее время… Но время кончалось слишком быстро.
Остин пришел к своему редактору и сказал, что либо его переведут во Вьетнам, либо он увольняется.
— Ты же должен быть сейчас с семьей на пляже! — растерялся редактор.
— Я уже купил билет на самолет до Вьетнама.
— Уже? — редактор долго вглядывался ему в глаза, хмурился, курил, выпуская дым через нос, затем неожиданно просиял. — И кто она? — спросил он.
— Она?
— Женщина, ради которой ты уезжаешь. Это ведь женщина? Только не говори, что сменил ориентацию…
— Ты думаешь, я уезжаю отсюда ради женщины?
— А что мне еще думать?
— Я не знаю… — теперь нахмурился Остин. — Ну, если женщина, то… То пусть будет женщина, — он растерянно пожал плечами.
— И как ее зовут? — продолжил допытываться редактор.
— Тиен.
— Тиен… Вьетнамка? И что значит это имя?
— Кажется, звезда…
— Звезда…
— Ты позволишь мне уехать или нет?
— Если к девушке, то уезжай, только не забудь, что ты журналист. Я не стану платить за твою любовь, только за твои статьи, — редактор широко улыбнулся, собираясь продолжить разговор, но Остин уже выходил из его кабинета.
Он добрался в аэропорт на такси. До времени кормежки оставалось чуть меньше трех дней.
Теперь пройти таможенный контроль, взять на прокат машину, найти Тиен. Тиен… Остин ухмыльнулся, вспомнив редактора, решившего, что они любовники… «А ведь и правда любовники», — подумал он, впервые рассматривая Тиен как женщину, к которой хочет вернуться. Не в эту страну, не в эти джунгли и уж конечно не ко всем этим вымирающим племенам, о которых ему предстоит написать сотни статей, а именно к Тиен. К Тиен как к женщине, с которой провел не одну ночь вместе. К Тиен как к гиду, который вел его по этой стране, по этой жизни. К Тиен — звезде, которая указывала ему путь в ночи. К Тиен…
История тридцать пятая. Сердце в акриле
Кристин была художником-аэрографистом. Конечно, вначале она мечтала заняться боди-артом или настенной живописью на худой конец, но все закончилось нанесением рисунков на автомобили. Нет, если бы не Макс Новак, она сама никогда бы не согласилась на такое, но Макс был ее парнем, и когда он привел Кристин в свой гараж и предложил попробовать, она не смогла отказать. Сейчас у нее было имя, была хорошая работа, но не было уже Макса. Вернее, Макс-то был, да вот только вместе они уже не были. Он встретился с ней и предложил расстаться. Вот так — от любви остались лишь шесть машин в гараже Макса, на которые нужно было нанести рисунки.
— Надеюсь, ты не бросишь работу? — спросил Макс. — Заказы серьезные. Закончи хотя бы эти машины.
— Закончу, — сказала Кристин, превратившись из влюбленного художника в художника с разбитым сердцем.
Макс оставил ей ключи, а сам уехал на две недели в Рино с новой подругой. «Нужно закончить все, пока он не вернулся», — решила для себя Кристин. Она закрылась в мастерской и выключила телефон.
Кристин работала сразу со всеми машинами — одни красила, другие сушила, третьи подготавливала. Она почти не спала, не ела. Лишь бы успеть до возвращения Макса, а потом… Потом она заберет заработанные деньги и уедет куда-нибудь, может быть, попробует начать все заново. В конце концов, еще есть шанс вернуться к боди-арту, а если не выйдет с этим, то всегда можно устроиться в большом городе расписывать ногти, но никаких больше автомобилей и мастерских. Хватит с нее. Все эти надписи, лица, животные… Последний тигр, которого она рисовала на капоте, казалось, уже готов был ожить и сожрать ее за небрежность. Кристин знала, что торопиться нельзя, но ничего не могла с собой поделать.
Несколько раз за эти безумные бессонные десять дней к ней приходили друзья и пытались вытащить ее из душного гаража на свежий воздух. Кристин посылала их к черту до тех пор, пока на капоте последней машины не стал красоваться бенгальский тигр. Тогда она сдалась и позволила друзьям вытащить себя из гаража. Но тигр, казалось, все еще смотрит на нее. Когда она идет к себе домой, чтобы переодеться, когда принимает душ, когда натягивает платье. Тигр остался недовольным. Ему что-то не понравилось. Может быть, она забыла нарисовать ему один ус? Или чуть наврала с цветом глаз? Кристин не могла не думать об этом. Работа, проделанная за последние дни, захватила настолько сильно, что стала центром мира, смыслом жизни.
— Кажется, твоя кожа пропиталась краской так сильно, что тебе не отмыться и за год, — попыталась пошутить подруга Кристин, когда они пришли в клуб. Или не пошутить? Кристин чувствовала, как сложно воспринимать реальность. И еще эта музыка!
