Андрей Синицын - Eurocon 2008. Спасти чужого
– Придумал! – сказал Гамлет. – А если мы возьмем только одно лекарство, но на двоих?
– Лучше два, – неохотно отозвалась линия.
– А одно на двоих хуже? – огорчился Гамлет.
– Вдвое, – объяснила линия.
– Но ведь все-таки можно? Можно? – закричал Ахиллес с надеждой.
– Можно, – неохотно согласилась линия. – Но применять придется по очереди.
– А это сильно хуже? – допытывался Гамлет.
– Ровно вдвое.
– А почему?
– По понятным причинам, – раздраженно объяснила линия.
– Понятно... – протянули Гамлет и Ахиллес.
– Так вы согласны? – требовательно спросила линия.
– Согласны!
– Доставка в течении часа. Подготовьте пятьдесят тысяч единиц.
– Снова пятьдесят? – закричал Гамлет. – Почему? Я думал, в два раза меньше!
– Вы думали в два! – фыркнула линия. – А во сколько раз меньше оказалось?
– Оказалось, в один, – неуверенно ответил Гамлет, прикинув.
– Правильно, – терпеливо объяснила линия. – Но заказали же вы один «Гринпис», не два?
– Один, – признался Гамлет.
– Потому цена ровно в один раз и меньше. Понятно почему?
Гамлет и Ахиллес растерянно переглянулись.
– По понятным причинам? – догадался Ахиллес.
– Абсолютно верно! – торжественно подтвердила линия. – Теперь вы и сами убедились: «Гринпис» настолько быстродействующее средство, что уже начинает действовать еще перед применением!
– Красота! – воскликнул Гамлет. – Коротушка будет излечена!
– Последствия коротушки, – со значением поправила линия. – Последствия. Всего доброго, курьер выехал.
И на линии послышались гудки отбоя.
Гамлет и Ахиллес, взявшись за манипуляторы, пустились в пляс, стараясь не зайти в ту часть гостиной, где на полу поблескивали цифры, выписанные маслом. Они грохотали до тех пор, пока в стены со всех сторон не начали стучать соседи.
– Послушай, – вдруг насторожился Гамлет. – Но у нас ведь денег нет вообще никаких!
– Никаких, – согласился Ахиллес.
– А через час приедет курьер с лекарством.
– Приедет, – подтвердил Ахиллес.
– Что же делать?
Ахиллес задумался.
– Надо раздобыть денег, – сказал он.
– Но где?
– Сейчас придумаем.
Ахиллес опустился на пол и глубоко задумался. Гамлет последовал его примеру.
– О! – сказал Ахиллес. – Придумал! Надо что-нибудь продать!
– Хорошая идея! – обрадовался Гамлет. – Но у нас ничего нет, кроме телевизора.
– Давай продадим телевизор, – предложил Ахиллес.
– А мы сможем без него прожить? – засомневался Гамлет.
– Не знаю, – растерялся Ахиллес. – Давай попробуем.
– Давай, – согласился Гамлет и выключил телевизор.
В комнате сразу стало темно и неуютно. Гамлет поджал под себя гофрированные ноги и насупился. Ахиллес тоже сидел напряженно. Друг на друга они старались не смотреть. Секунды текли бесконечно долго.
– Вроде пока получается, – неуверенно прошептал Гамлет.
Ахиллес молчал.
– Хотя, конечно, тяжело, – признался Гамлет.
– Не мешай, – отозвался Ахиллес. – И так тошно – сил нет.
Оба замолчали.
Наконец Гамлет вскочил и быстро включил телевизор.
– Не выдержал, – виновато объяснил он. – Разве это жизнь, сидеть у стены, поджав под себя ноги, и думать о телевизоре? Мне показалось, я умер.
– Я сам еще раньше не выдержал, – утешил друга Ахиллес. – И почти умер. Просто я включать его не могу.
– Как странно, – задумался Гамлет. – А ведь я его как купил, в первый вечер как посмотрел, так потом два месяца вообще включать не хотелось! И ничего, не умер.
– Это потому, что у тебя коротушки не было, – объяснил Ахиллес. – Пока у меня была логика здорова, я тоже телевизор смотреть не мог.
– Но ведь это значит, – Гамлет торжественно вскинул манипулятор, – что, как только мы излечимся, он нам снова будет не нужен! А ведь мы излечимся! Поэтому можем сейчас же от него избавиться!
– Логично! – обрадовался Ахиллес.
* * *
Телевизор был установлен когда-то специально обученными наладчиками. Это были хмурые немногословные роботы. Старший – с выпуклыми высокоточными окулярами и ярким зеленым огоньком между ними. А у его помощника головной блок был плотно замотан изолентой. Гамлет в тот день был на заводе и лишь в перерыве подошел к терминалу и поглядел через охранные камеры квартиры, не роются ли они в его кладовке среди инструментов. Хотя, по большому счету, что там было брать? Мастера в кладовке не рылись. Они монтировали динамики. Помощник делал что-то не так, и старший терпеливо ему выговаривал. Гамлет устыдился своих мыслей, больше за мастерами не подглядывал и даже не знал, во сколько они закончили работу и когда ушли, захлопнув дверь. Проще говоря, как ставят и снимают телевизоры, Гамлет никогда сам не видел. Он представлял себе принцип в общих чертах, но довольно смутно.
– В ларьках все скупают, – объяснял Ахиллес, потирая манипуляторы. – Проверено. В ларек его и отнесем.
Для начала Гамлет принес из подсобки стамеску и выкорчевал из стен динамики долбиканального звука, которые оказались навеки туда вклеены «жидкими заклепками». Получилось неаккуратно, но в целом динамики почти не пострадали. Хуже было со шнурами – Гамлет и Ахиллес выдергивали их из стен вместе на счет «три-четыре» и перестарались: порвали. Да и комната приобрела разрушенный вид. Но это сейчас было не важно. Осталось самое главное: снять с потолка проекционную матрицу. И это оказалось сложнее, чем предполагал Гамлет.
Во-первых, до потолка он не дотягивался. Во-вторых, понятия не имел, на чем там крепится эта громадная плита из темного стекла, откуда струятся к полу миллионы лазерных лучей, создавая объемное изображение. Гамлет взобрался на плечи Ахиллесу и внимательно обследовал края плиты, забранные тонкой серебристой рамкой.
– На клею сидит, – гудел под ним Ахиллес, – клянусь аккумулятором, на клею!
Гамлет тем временем аккуратно сковырнул наклейку «Sharp» и обнаружил под ней головку здоровенного черного болта. Сколько он ни пытался повернуть его фалангой манипулятора, болт оставался неподвижен.
– Дай мне! Слышь, говорю! – топтался и нервничал Ахиллес. – Дай погляжу! Я ж спец по болтам, ну!
Гамлет нехотя спустился на пол, а Ахиллес проворно залез ему на плечи.
– Что хотят, то и творят, – пробормотал он сверху. – Что хотят, то и творят...
– Чего там? – не выдержал Гамлет.
– Никогда таких болтов не видал, – объяснил Ахиллес. – Обычно ж болты какие бывают? – Он назидательно поднял манипулятор и принялся загибать фаланги: – Болты бывают христианские, языческие и иудейские. Христианские – у них, значит, крест посередине, под крестовую отвертку. Языческие – у них прорезь. Под старую, значит, плоскую отвертку. А иудейские – у тех ямка шестиконечная. Хитрые они. Под иудейскую, значит, отвертку.
