Артем Колчанов - На чужом берегу
– В какой-то степени. Ты, это я, моя копия. Но я совсем не хотел, чтобы ты появлялся на этот свет. Беги отсюда.
– Я тебя ненавижу, ненавижу, - вырвалось у него, а слезы так и брызнули из глаз.
– А ну беги, если не хочешь стать куском мяса. - Я угрожающе поднял нож, и мальчишка, повернувшись ко мне спиной, со всех ног побежал прочь. Я же расслабился окончательно и потерял сознание.
Меня нашли только через пару часов. И это были не какие-то охранники, которые могут причинять боль только беспомощному, а солдаты с эмблемами "Демонов ночи". Они принялись избивать меня, со всем знанием этого дела. Продолжали избивать и тогда, когда я уже потерял сознание. Очнулся я уже в своей камере, когда Нок, беспомощно двигая обрубками рук и ног, пытался передвинуть меня на подстилку.
– Не надо, Нок, - сказал я, сам не имея возможности передвинуться.
Нок поднял голову и в его глазах я, впервые за долгое время, я увидел радость.
– Вик, ты снова очнулся?
– Вроде бы.
– А, правда, что ты прикончил визгливого?
– Наверно да, если только они не умеют пришивать на место оторванные головы.
– А знаешь, кем он был?
– Откуда, - говорить мне было трудно. Каждый вдох и выдох причинял мне страшную боль, потому что у меня были переломаны ребра. Я даже увидел, что у меня изо рта потекла кровь.
– Он был у них самым главным. И за его убийство нас завтра казнят.
Мне стала ясна причина радости Нока. Только в таком положении человек может радоваться своей предстоящей смерти.
– Нок, мне очень трудно говорить, особенно громко, но сегодня я расскажу тебе все. Ляг рядом, если можешь.
И я рассказал Ноку абсолютно все о себе, конечно без излишних подробностей, но все. Этого я с Ноком, за все проведенное здесь время, не делал, опасаясь того, что это будет узнано пытателями, и обращено мне во вред. Но в последнюю ночь это было уже можно сделать. Я рассказал о Дивере, о том, как он горел. О своем полете на "Игле", о погибшем экипаже. О том, как с помощью Рэя я стал земным звездолетчиком. Обо всех событиях со мной на Лате. И наконец-то о том, почему я не имею права сотрудничать с вакцами. Рассказал о своем сне, в котором мне являлся я сам. О том, как я нарушил слово, данное самому себе, а потом слово, данное вакцам. Нок же старался меня утешить, а потом мы оба впали в забытье.
Из этого забытья нас вывели гром и сотрясение от взрывов и, зазвучавшие после этого, резкие звуки выстрелов. В первый момент мы даже не могли сообразить, что там происходит. Было ясно только то, что кто-то с кем-то воюет. Потом все стихло и надежда, не успев еще оформиться, начала угасать. Прошло еще несколько часов, и двери камеры открылись, точнее даже распахнулись, а на пороге стоял молодой солдат в совершенно незнакомой мне форме, совсем еще мальчишка, по земным меркам, показавшийся мне смутно знакомым. Посмотрев на нас, он охнул и спросил на аиверском:
– Вы живы?
– А разве мертвые могут говорить.
– Ой, вы ведь Вик Стрельцов?
– Когда-то меня звали так.
Солдат нажал что-то у себя на плече и отчетливо сказал:
– Генерал, он здесь… Да, живой. Здесь двое… парень… не знаю… нужны носилки… хорошо.
Солдат опустился на одно колено рядом со мной:
– Вам нужна помощь?
– Лучше всего просто не трогай меня.
– Вик, разве вы меня не узнаете. Ах да, видели только один раз, в Дебиге.
– Ол? Олерит Веньись?
– Узнали, - в голосе у него зазвучал намек на радость.
– Но сколько же прошло времени?
– Шесть лет, почти шесть.
Я больше ничего не говорил, просто у меня не было для этого сил, все были потрачены на рассказ Ноку. А мне так хотелось все узнать. Но ничего, если меня спасут, нас спасут, это можно и отложить. Но больше всего меня поразил названная цифра, шесть лет. Шесть лет, проведенных в этом ужасном месте, где каждый день или пытка, или воспоминание о пытке, или ожидание пытки. Иногда мне казалось, что прошло очень много времени, но вообще-то чаще мне представлялось, что должно пройти года два-три, по крайней мере, не больше четырех. Ол снял с себя шлем, под которым оказались бесцветные волосы:
– Подождите, уже скоро.
Ждать и не пришлось долго. Уже через несколько минут сюда ввалились несколько человек в такой же форме, с опущенными на лица забралами шлемов.
– Генерал, - сказал мгновенно вскочивший Ол.
Но генерал не дал ему закончить, отодвинул его, упал перед нами на колени и снял шлем. Под шлемом был короткий ежик бесцветных волос. Лицо изменилось, но не настолько, чтобы не узнать. И я тихо, чтобы не вспугнуть появившуюся надежду, сказал:
– Рив? Риверит Альись.
– Я, я, - на глазах у него появились слезы, которые он смахнул одним небрежным движением, - ничего, мы вас вытащим из этой дыры…
Он что-то говорил еще, но я уже не слышал, а только шептал его имя, словно заклинание: "Рив, Риверит Альись…"
Глава восьмая: Побег в будущее
Нас положили на носилки и в этот момент я потерял сознание. Очнулся же от приглушенного, но все равно сильного, воя реактивных двигателей. Как я сразу понял, я нахожусь на борту самолета, и меня куда-то везут. Надо мной склонился пожилой латянин в халате врача поверх формы. Я чувствовал себя лучше, поэтому сразу же спросил:
– Где я?
– Не волнуйтесь, капитан Стрельцов, мы уже далеко за пределами Вака. Через полчаса будем в Альке, а дальше, как распорядится генерал Альись.
– Рив - генерал?
– Да, его зовут Риверит Альись… Но вам сейчас лучше спать, я помогу.
Я ощутил на руке укол, еще несколько минут тупо смотрел вокруг, а потом снова уснул. Снова очнулся я, когда самолет уже опустился в Альке, а надо мной склонялся Рив. Увидев, что я открыл глаза, он спросил:
– Ну, как себя чувствуешь?
– Не сказать, что хорошо, но терпеть вроде бы уже можно.
– Здесь, в Альке, у нас оставлен дисколет. И, если ты не возражаешь, я отвезу тебя и Нока на звездолет.
– О каких возражениях ты говоришь. Я об этом мечтал столько лет… А как Нок?
– Лучше чем ты… Но, сам знаешь, что они с ним сделали.
– Рив, я хочу спросить, как ты выжил тогда. Я ведь все это время считал тебя мертвым.
– А я тебя, и мы оба ошибались. Ну да ладно, об этом поговорим позднее, у нас еще будет достаточно времени. А сейчас нам пора на дисколет.
Меня снова положили на носилки и накрыли вместе с лицом одеялами. Но даже через них я почувствовал царящий снаружи холод. Меня втащили в дисколет и, вместе с носилками, расположили в задней части кабины. Но только когда воздух внутри прогрелся, Рив убрал одеяла. Рядом со мной оказался Нок, который широко улыбался. Посмотрев на меня, он сказал:
