Артем Колчанов - На чужом берегу
Я не сопротивлялся, так как уже не раз убеждался, что это бесполезно. Я молча дал прикрепить себя цепями к стене этого зала пыток, или еще чего там у них. Когда же цепи были закреплены, визгливый снова заговорил:
– Нам известно, что ты можешь игнорировать свою боль, и даже как-то нейтрализовывать наше воздействие на тебя. Известно и то, что ты с трудом, но можешь переносить то, как больно хорошо знакомому тебе человеку. Ты сильный человек, инопланетник, таких я еще не встречал. Но я бы давно тебя сломал, если бы не хотел сохранить тебе здоровье и рассудок. Но я все равно сломаю тебя, не будь я Шаньесь Ньяе, - он повернулся к одному из помощников и сказал, - введите наших птенчиков.
В зал ввели пятерых ребятишек, мальчишек лет четырех-пяти. Прилично одетых, умытых, причесанных, с бледной кожей, но без малейших признаков недоедания, характерных для вакцев. Ребятишки тут выглядели испуганными. Мне показалось, что все они на одно лицо, но, из-за стоящего в зале полумрака, я не мог их разглядеть лучше.
– Ну что, не узнаешь, инопланетник. Такая милая фотография из семейного альбома. Ну что же, посмотри получше. Юсн, сделай побольше света.
Сидящий в углу техник щелкнул выключателями, зажглись потолочные панели. Перемена света заставила меня закрыть глаза, тем более что такого яркого света я не видел давно. В это время визгливый подвел ко мне одного из мальчишек:
– Ну, что же не смотришь. Смотри, или тебя заставят.
Сквозь полуприкрытые веки я посмотрел. И в первый момент не поверил своим глазам. У этого мальчишки были голубые глаза, а волосы того же цвета, как у меня. А лицо, это же мое собственное лицо, таким я был в этом возрасте. Я знал, что такое возможно на Земле, но не догадывался, что это возможно и в этом чудовищном Ваке.
– Думаю, что узнал, инопланетник. Это действительно ты, точнее твоя точнейшая копия в пяти экземплярах. Мы просто взяли твои клетки и вырастили их. Они ничего не знают о Ваке. Воспитывали их в лучших традициях так любимого тобой Аивера. Ну, как, милые ребятишки? Побеседуй с ними, инопланетник, мы же пока удалимся, чтобы не мешать.
Он махнул рукой и вместе со своими людьми скрылся за дверью, очевидно, чтобы наблюдать из другого места, об уединении здесь не могло быть и речи. Мальчишки стайкой приблизились ко мне. Да, действительно, они были точными копиями меня, а не какой-то подделкой под это. В глазах у них явно читалось любопытство. Я попытался улыбнуться, но у меня ничего из этого не получилось, и я просто спросил:
– Как вас зовут, ребята?
Они недоуменно запереглядывались. Потом один из них, кажется тот, которого ко мне подвели раньше, сказал на чистейшем аиверском:
– Не понимаем.
Я переспросил уже на этом языке, выдавив из себя жалкое подобие улыбки:
– Как всех вас зовут?
– А… я Вик.
– Я Ог.
– Я Рив.
– Я Яс.
– А это Рэй, но он стесняется.
От всех этих названных имен мне стало больно. И я спросил:
– А как ваши фамилии?
– Стрельцов, мы братья.
– А кто ваши родители?
– Мы не знаем, нам не говорят… А почему вы прикованы?
– Наверно, чтобы ничего вам не сделать.
– Ой, а где у вас рука?
– Как видите, нет.
– Вы такой страшный.
– Разве страшный?
– Очень… И у вас такие же глаза, как у нас.
Никто из моих пытателей не появлялся, и я еще довольно долго разговаривал с этими малышами, к своему ужасу убеждаясь, что это действительно ребятишки без комплекса Вака, внутренне очень похожие на меня, но не четырех-пяти, а шести или даже семилетнего по развитию. И эти ребята, мои копии, становились мне все более симпатичными. Потом снова появился визгливый и приказал увести малышей, мне же он сказал:
– Вижу, что ты, инопланетник, уже о многом догадываешься. Так что советую тебе подумать, хорошо подумать, до завтра. Если ты согласишься, им не будет сделано ничего плохого. Подумай.
Меня бросили обратно в камеру, где я сорвался, и рассказал обо всем Ноку, на что тот сказал:
– Они знают, как заставить человека. Но, если ты согласишься, я до конца своих дней буду тебя презирать.
– Нет, не для того мы столько вытерпели. Им не заставить меня. Хотя, видит небо, это практически единственный шанс на спасение, и мне, и тебе. Через какое-то время мы смогли бы попасть на звездолет, куда никто не смог бы добраться.
– Но ты ничего не говорил об этом.
Тут я вспомнил свой сон, и, после короткой паузы, сказал:
– Видишь ли, Нок, я слишком полюбил вашу планету, чтобы желать ей скорейшей гибели. Нет, на такое я не способен.
На следующий день меня снова отвели в тот самый зал.
– Ну, как, инопланетник, ты подумал?
– Да, и я отказываюсь.
– Ты заставляешь меня делать то, чего я не хочу. Может быть, еще передумаешь?
– Нет, я не хочу гибели этой планете.
– Ну, не такие уж мы дикари, чтобы уничтожать свой дом. Ведь мы уцелели даже после великой войны два се назад, разве что утратили много знаний. Вак очень стар, чтобы делать необдуманные вещи…
– Я отказываюсь, - оборвал я его.
– Ну что же, тогда приступим к неприятному.
Меня снова привязали к стене. Визгливый же все это время говорил:
– Ты, инопланетник, можешь переносить свою боль, можешь и чужую. Но хорошо представь себе. Любой из этих птенчиков чувствует точно так же, как и ты, они такие же, как и ты, и смогли бы вырасти такими же, если бы ты не был так упрям. Каждый из них мог бы стать тебе сыном или братом, их плоть - твоя плоть.
Я же только молчал, стараясь даже не представлять себе то, что сейчас произойдет. Прошло несколько минут, и в зал ввели одного из мальчишек. Визгливый на несколько секунд прервался, а потом спросил на аиверском, с несильным акцентом:
– Как тебя зовут, мальчик?
– Рив Стрельцов, - ответил он без запинки, потому что после вчерашнего дня этого зала уже не боялся.
– А знаешь ли ты этого человека? - он указал на меня.
– Это Виктор, - мое имя он выговорил замедленно.
– А знаешь ли ты, кто он такой?
– Не, - мальчишка закрутил головою.
– Это Вик-инопланетник. Полное его имя Виктор Стрельцов. Он, и только он, единственный твой родитель.
– Это правда? - воскликнул мальчишка с радостью и посмотрел на меня.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть. В следующую секунду мальчишка вырвался из рук приведшего его сюда человека, который, похоже, держал его только для виду, и со всех ног бросился ко мне, а потом на шею и зашептал:
– Папа, папа, здесь стало так страшно. Мы ведь уедем отсюда?
Я молчал, не зная, что сказать, и только слезы сами по себе появились у меня на глазах. В следующий момент, по сигналу визгливого, мальчишку оттащили от меня, и визгливый снова спросил по вакски:
