Артем Колчанов - На чужом берегу
Я молчал, не зная, что сказать, и только слезы сами по себе появились у меня на глазах. В следующий момент, по сигналу визгливого, мальчишку оттащили от меня, и визгливый снова спросил по вакски:
– Ну, как, инопланетник, еще есть возможность передумать.
Я отрицательно мотнул головой. Тогда он махнул своим людям рукой и сказал:
– Начинайте.
Один из них схватил мальчишку и несколькими движениями сорвал с него всю одежду. Второй же вытащил блестящий нож и провел им по руке. Мальчишка закричал.
– Еще не поздно согласиться, инопланетник, тогда он останется целым.
Я снова мотнул головой.
– Он же чувствует все точно так же, как и ты, но не умеет терпеть боль. А так больно ему в первый раз в жизни. Мальчик, который, по твоим понятиям, знает только хорошее.
Я еще раз мотнул головой. Визгливый сделал еще один знак, и замолкший было мальчишка снова закричал. Я рванул цепи, но пронзившая тело боль заставила меня бессильно повиснуть. Визгливый же перешел на аиверский:
– Мальчик, если этот упрямый инопланетник скажет всего лишь одно слово: "Согласен", тебе больше не будут делать больно. Попроси его.
Я опустил голову, чтобы не смотреть на происходящее, но мне и этого не дали. Мальчишка снова закричал. И это продолжалось долго, несколько часов. Специальные инъекции, которыми нас пичкали, не давали потерять сознание ни ему, ни мне.
– Папа, скажи им, скажи. Я не могу… А-аа-а…
Эти слова метались по залу и у меня в мозгу, а визгливый говорил:
– Не думай, что мы остановимся, как с твоим приятелем. Если ты не согласишься, мы покончим с птенчиком, самым медленным способом.
Но я в этот момент уже ничего не воспринимал. И желал только одного, полного безумия для себя. Потом крики прекратились, и от мальчишки, который еще несколько часов назад радостно бросался мне на шею, остались только кровоточащие обрубки, которые придвинули к самым моим ногам.
– Он мог бы стать твоим сыном или братом. Но видишь, что он него осталось, ничего, кроме мяса. Но остались еще четверо других. Так что думай, инопланетник, завтра мы встретимся снова. Уведите его.
Идти, после всего увиденного, я не смог. Но меня утащили и бросили обратно в камеру. Я не мог даже говорить. Во мне продолжали пульсировать полные боли и страдания слова: "… скажи им, скажи… Я не могу больше…" Нок что-то спрашивал у меня, но я не слышал его. Но ночью я уснул, и это принесло мне облегчение тем, что я утратил чувство реальности. А, очнувшись, я уже грезил наяву, и словно бы бродил в мираже. Я видел свой родной Дивер, бродил по вековым лесам, как когда-то семилетним мальчишкой. И это состояние у меня продолжалось три дня, как потом сказал Нок. А вывел меня из него мальчишеский крик. Очнувшись, я сразу все понял. Мальчишка, так похожий на меня, бился в руках пытателей. Визгливый же говорил:
– … последняя возможность согласиться. Мы поступим с ним по-другому. В этом баке раскаленное масло. Мы будем опускать его туда медленно, понемногу, ты не сможешь не услышать, как он будет кричать. Когда у него изжарятся ноги, мы их отрежем и съедим у тебя на глазах. Потом развернем его руками вниз и продолжим опускание.
Мальчишку тем временем уже лишили одежды и привязали к висящему на веревке брусу. Потом подняли и начали опускать над баком. И тут я столкнулся с взглядом мальчишки. Я ожидал увидеть в его глазах ужас, а увидел только горящую, обращенную ко мне надежду, смешанную с какой-то толикой презрения. И я уже больше ничего не мог с собой поделать. Я крикнул:
– Стойте, я согласен.
Тут же все замерли, словно от удара. Даже визгливый прекратил свою противнейшую болтовню. Потом повернулись ко мне. А потом визгливый снова заговорил:
– Ну, вот и хорошо. Сразу надо было соглашаться. А сейчас дай свое слово в присутствии свидетелей.
– Я даю свое слово, что буду сотрудничать с вами.
– Хорошо. А сейчас дай слово, что ничего не сделаешь против нас.
– Я даю это слово.
– Ну и прекрасно. Инопланетник не нарушит такого слова.
– Освободите мальчишку!
– Зачем, для тебя он уже и так испорчен сегодняшними событиями, а он пятый и последний. Но ничего, он умрет быстро.
Он потянулся к тормозу, удерживающему веревку. И тут во мне полыхнул огонь такой страшнейшей и все сжигающей ненависти, что я уже не мог подавлять ее в себе.
Не знаю, откуда во мне взялись такие силы. От моего рывка сразу в двух местах порвались звенья цепи. И я, не чувствуя себя, буквально полетел вперед. Один взмах руки, и обрывок цепи обмотался вокруг шеи визгливого. Рывок, и он падает с переломленной шеей, не успевая ударить меня через диск. Но его подручные успевают это сделать. Боль пронизывает меня, но не оказывает того парализующего действия, а наоборот, пробуждает скрытые до сих пор резервы. Я хватаю цепь и один из пыточных ножей и бросаюсь на подручных визгливого. Они даже не успевают оказать сопротивления, они палачи, а не бойцы. Когда с ними было покончено, я срубил веревку и подхватил мальчишку на руки:
– Нужно уходить, одевайся, быстро, вон твоя одежда.
Я стянул с одного из палачей форму. Она оказалась мне маловата, но я уже не обращал на это внимания. Одеваясь, я провел рукою по стенке бака, рука покрылась копотью и заныла от ожога. Копоть была как раз кстати.
– Быстро сюда.
Ножом я отхватил кусок тряпки и, испачкав ее сажей, принялся марать мальчишке лицо и волосы. Потом проделал это с собой, и все это за несколько секунд. Потом я подхватил искалеченной рукой мальчишку, в другую взял нож и кинулся прочь из этого зала ужаса. По пути я уложил несколько охранников, а потом мы сумели затеряться в этом диком лабиринте коридоров и переходов. И боль, производимая диском, меня доконала. Едва мне стоило лишь слегка успокоиться, как я вообще лишился сил. Если я от него не избавлюсь, мой конец предрешен. Но как это сделать без чьей-то помощи. Я рухнул на пол, подмяв под себя мальчишку, который, правда, тут же выбрался.
– Как тебя зовут?
– Я же Вик, последний, разве ты не знаешь?
– Я тоже Вик. И я не могу больше двигаться, а ты должен мне помочь избавиться от диска в позвоночнике.
– Мне этого не сделать.
– Разрежу я сам.
Я задрал одежду у себя на спине, наставил нож, как мне показалось, в нужное место и, уже почти не чувствуя боли, сделал разрез.
– Смотри, это такая штучка.
– Кровь… - мальчишка отвернулся, и его вырвало, а я понял, что помощи от него не получу.
– Ну что же, тогда, Вик-маленький, беги отсюда и постарайся уцелеть…
– А это правда, что ты мой отец?
– В какой-то степени. Ты, это я, моя копия. Но я совсем не хотел, чтобы ты появлялся на этот свет. Беги отсюда.
