Алексей Корепанов - Время Чёрной Луны
– Стой здесь и не мешай. Держи. – Она протянула мне свой арбалет.
– Я его и так возьму. Если он будет не один – бери на себя второго.
– Как скажешь, повелительница, – кротко промолвил я и, не удержавшись, поцеловал ее в шею.И мне почему-то (ох, знал я – почему!) на мгновение стало грустно.
Девушка быстро взглянула на меня и вновь отвернулась к двери, и я так и не успел разобрать, что же было в ее взгляде: признательность? насмешка? недоумение? – или что-то другое?..
Минуты ползли медленно, тягучие, как смола. Я постоянно был начеку, не позволяя себе расслабиться ни на миг, но все-таки для меня неожиданным оказался момент, когда дверь резко распахнулась от уверенного движения. Момент окаэался неожиданным для меня, но не для Иллонлли. Пока я закрывал дверь, Хруфр уже лежал лицом вниз и нога Иллонлли попирала его шею, затянутую в тщательно отутюженный сиреневый воротник.
– Оружие! – скомандовала Иллонлли и, не глядя, протянула руку в мою сторону.
Я подал ей заряженный арбалет и она сняла ногу с шеи не издавшего пока ни звука Хруфра и вновь скомандовала, теперь уже ему:
– Встать! Руки за голову! Не оборачиваться!
Я узнал эти интонации. Именно так, совсем, кажется, недавно (или давно?) командовала спасательница, богиня мщения…
Хруфр медленно встал, покорно поднял руки и девушка быстро и умело обшарила его.
– Ну вот, а теперь можно сесть, опустить руки и расслабиться, – с легкой насмешкой произнесла она, ногой отодвинула стул, предназначенный для посетителей, подальше от стола и присела на край стола, отрезав Хруфру доступ к телефонам. – Доргис, оставайся у двери.
Хруфр сел, повернул голову налево и направо, оценивая обстановку, увидел направленные на него арбалеты, увидел Иллонлли и меня – и что-то почти неуловимо дрогнуло в его холодноватых, серых, чуть выпуклых глазах. Но только на мгновение. Смахнув пылинку с рукава серого аккуратного пиджака, он поправил узел сиреневого галстука и, глядя на Иллонлли, негромко и размеренно произнес, демонстрируя профессиональную выдержку:
– Чем могу быть вам полезен?
– Ты нам бесполезен, Хруфр, – с усмешкой ответила Иллонлли и кивком указала на свой арбалет. – К сведению, стрелы ядовитые.
Хруфр поднял бровь и положил ногу на ногу.
– В таком случае, что означает ваш визит? Любая угроза должна быть конструктивной, не так ли?
Его спокойствие начинало меня раздражать.
– Сейчас я все поясню господину Хрыкину, – сказал я Иллонлли. – Мы уведем вас отсюда, Хруфр, надежно спрячем, и вы нам подскажете, как ликвидировать данное Учреждение. Надеюсь, у вас достаточно ума для того, чтобы понять: или вы будете действовать в наших интересах – или умрете. Третьего, как говорится, не дано. Вы называете меня разрушителем, Хруфр. Так вот, я хочу оправдать это наименование и разрушить Учреждение. Вашими руками. И таким образом и вас приобщить к рангу разрушителей. А сейчас вы нас отсюда выведете и мы приступим к делу. И этим вы и будете нам полезны. Кстати, далеко не только нам.
Хруфр задумчиво потер переносицу, холодно посмотрел на меня, покосился на телефоны рядом со следящей за каждым его движением Иллонлли и вновь окатил меня холодным взглядом:
– Вы считаете это реальным, Доргис?
– Мы заставим вас сделать это, – процедил я. – А если не заставим
– возьмемся за других. Главное – мы теперь знаем, как проникнуть в Учреждение. Думаю, ему несдобровать от нескольких тысяч таких разрушителей, как я.
Хруфр провел рукой по лицу, от гладко выбритого подбородка до лба, словно поднимая забрало, словно снимая невидимую маску.
Он улыбался! Он улыбался…
Слова его обрушились на меня ледяным водопадом:
– Знаете, в чем ваша ошибка, Доргис? Вы планируете моими руками или руками своими собственными, или руками тех, кто подобен вам, разрушить то, что, по вашему мнению, находится где-то вовне. Пусть даже в некоей преисподней. Но все дело в том, Доргис, что оно, это Учреждение, находится не вовне, а ВНУТРИ. Именно так, Доргис. Именно так!
Он, продолжая улыбаться, начал вдруг становиться прозрачным, начал вдруг расплываться, растворяться в воздухе, теряя человеческое обличье.
– Внутри, Доргис!.. – донеслось словно бы из далекого пространства.
Мы с Иллонлли, не сговариваясь, бросились к стулу, стараясь удержать, не дать окончательно исчезнуть тому ускользающему, что буквально несколько мгновений назад было Хруфром-Хрыкиным, ответственным работником зловещего Учреждения. Мы столкнулись возле стула, хватая пустоту, – и острая боль внезапно пронзила мне сердце. Я услышал отчаянный крик Иллонлли и понял, что это впилась в мою грудь отравленная стрела заряженного арбалета, который девушка держала в руке.
Случайность… Обычная закономерная случайность…
«Как нелепо… и неизбежно… – успел подумать я, упираясь спиной в отползающий стул и глядя в переполненные отчаянием зеленые глаза моей… уже не моей Иллонлли. – Неизбежно…»
Все оборвалось на полувздохе… полудвижении… полумысли…
– Илло…
25
…Опять привиделась Черная Луна…
За окном уже рассвело. На краю моего письменного стола лежал пистолет, потерянный мною в мире, зажатом между двух плоскостей. Я отодвинул стул и встал из-за стола. В груди засела ноющая боль. Сделал медленный круг по комнате – предметы затаились, настороженно прислушиваясь к моим шагам, – и вышел на балкон.
Внизу курил, кашлял и плевался дядя Коля.
Черная Луна. Не ставшая бледнее, не исчезнувшая с небес с приходом рассвета. Не исчезнувшая из жизни. Да, я вновь увидел Черную Луну, но вовсе не потому, что подтверждались мрачные слова Хруфра; ведь, в конце концов, что такое Хруфр? Скорее всего, не более, чем порождение моего воображения, материализовавшееся в каких-то иных пределах. Я вновь увидел Черную Луну, потому что она действительно появилась в наших грустных небесах, и в черном ее свете, в удивительном ее антисиянии, окружающее предстало не то чтобы странным или отталкивающим, но таким обнаженным, как бывает обнажен труп в морге. Тусклым и нелепым выглядело окружающее.
Где ты, Иллонлли?..
Опять потревожить беджа? Карманы мои были пусты, и я знал, не предполагал, а именно знал, что нет больше у меня треугольного зеленого камешка-Вселенной.
«Сю! – безнадежно позвал я. – Ты слышишь меня, Сю?»
Молчала, не слышала меня иная Вселенная. Или и не было ее, не было никакой иной Вселенной, а был обыкновенный камешек, давно уже запущенный мною с балкона в компанию разоравшихся ночных котов?..
Болело что-то в груди. Болел разбитый лоб. Разбитый? Когда? Где? Споткнулся в неосвещенном эакоулке и приложился к фонарному столбу? Неосмотрительно не дал закурить толпящимся у пивбара нетрезвым подросткам-переросткам? Все у меня болело, словно раскатывали мое тело и душу дорожным катком, вдавливали, вдавливали, вжимали в щебенку, размазывали по острому и твердому под аккомпанемент веселого матерка, выжимали все до последней, самой эаветной капли, заравнивали горячим асфальтом – чтобы ни кочечки, ни бугорка…
