Альфред Ван Вогт - Лунный зверь
Чудовище вздрогнуло, когда увидело, что Перратин приотстал и теперь идет рядом с ним. Человек сказал:
— Мы с тобой пойдем туда, Джоунс. Это хорошее имя — Джоунс. Ничего не говорящее — также, как, к примеру, Перратин! Мы сядем вон в ту маленькую лодку. Впереди нам предстоит много и долго грести. Мы поплывем прямо на запад. И к тому же это лучший способ выбраться отсюда: несколько довольно опасных скал делят лагуну на ряд секторов, и нам придется тихонько плыть вдоль берега, чтобы миновать их, после чего через пролом в ломающих волнах мы выберемся в открытое море. Ха, это ведь забавно, не так ли? Пролом в ломающихся волнах. До тебя доходит, Джоунс?
«Забавно! — мысленно повторило чудовище. — Забавно! Что забавно, почему? А может, — и задумалось, — ждут ли от него ответа». — Оно напряглось при мысли, что если оно не ответит, в этом человеке проснется подозрительность, и именно сейчас, когда он уже почти ступил ногой в ловушку. Существо постепенно расслабилось, когда смуглый коротышка вставил весла в лодку и крикнул:
— Забирайся внутрь.
Было все еще темно, но волны уже приобрели оттенок необычайно красивой голубизны, когда заря медленно разгоралась все выше и выше, а небо на востоке светлело, пока весь горизонт не вспыхнул ослепительным сиянием восходящего солнца.
Неожиданно первые лучи отразились от сверкающей поверхности воды, и Перратин произнес:
— Может, возьмешься за весла и начнешь грести? Два часа — это уж слишком для одного человека!
Когда они менялись местами в узком пространстве лодки, в сгорающем от нетерпения мозгу чудовища мелькнула мысль: «Сейчас!» — Но оно удержалось от искушения — слишком близко они находились от острова, сверкающего позади на фоне солнца, поднимавшегося прямо за ним, как изумруд в платиновой оправе. Ослепительные воды океана представляли собой незабываемое зрелище — с господствующим пылающим красным шаром, полностью выступавшим сейчас над вздымающимся над поверхностью воды горизонтом.
— Господи, — воскликнул Перратин, — да ведь их тут целая стая! Я уже насчитал две дюжины акул за две минуты. Нашим людям следовало бы поохотиться здесь сегодня.
Он не спускал пальца с крючка длинного ружья.
— Может, подстрелить парочку, а потом мы бы отбуксировали их на берег. У меня достаточно веревок.
Чудовище замерло на место, когда вдруг поняло, что Перратин держит в руках оружие. По нервам существа быстро пронеслись сигналы тревоги. Оружие полностью меняло всю ситуацию. Чудовище разозлилось на себя, что так послушно принялось за весла, оставив тем самым человеку свободные руки. Уверенность в том, что Перратин станет для него легкой жертвой, оно уже не чувствовало.
Прошло несколько часов. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, остров превратился в темную точку посреди необъятных просторов воды, когда Перратин произнес:
— Оно должно быть где-то здесь. Напряги свои гляделки, Джоунс. Только бы эти чертовы акулы не сожрали его раньше. Эй, ты же трясешь лодку!
Его пронзительный тревожный голос, казалось, доносился откуда-то издалека. А тело его было далеким и одиноким на носу лодки. Тем не менее чудовище видело все со сверхъестественной четкостью.
Смуглое лицо маленького приземистого человека приобрело необычную бледность под загаром, глаза безумно расширились. Руки и пальцы застыли в напряжении, но не выпускали ружье.
— Какого черта ты это делаешь? Здесь ведь акулы! Sacre du Nom,скажи же что-нибудь и перестань пялиться на меня этими ужасными глазами. Я…
Он выпустил ружье и судорожно вцепился в борта лодки. С диким рычанием существо бросилось к нему, и одним быстрым движением стальных мышц выбросило его за борт. Вода закипела, когда длинные темные сигарообразные тела вынырнули из глубин на поверхность. Голубая вода окрасилась кровью, и чудовище взялось за весла.
Все его тело дрожало от ужасного возбуждения и удовольствия. Но теперь… нужно придумать объяснение случившемуся. Успокоившись, существо погрузилось в размышления и погребло в сторону острова, дремлющего в теплом сиянии утреннего солнца.
…Оно возвратилось на остров слишком рано! Солнце висело в зените над молчаливой пустынной сушей. Где-то поблизости находился повар, но его не было слышно. Лодки других рыбаков были скрыты от взгляда за голубым горизонтом, едва заметно дрожащего на фоне голубой небесной дымки.
Ожидание оказалось для него настоящим мучением. Бесконечно долго тянулась вторая половина дня, казалось, он никогда не кончится. В напряжении чудовище прохаживалось по берегу, потом улеглось, мучимое беспокойством, на зеленой траве под прохладной сенью пальм, одурманенное безумным хаосом мыслей, различных планов, необузданных чувств и наполненное жаждой убийства. Существо постоянно мысленно повторяло подготовленные им объяснения.
Однажды оно услышало грохот тарелок из хижины повара. В голове гулко застучало, и первым его диким желанием было броситься туда и убить повара. Но существо подавило его. Нет, оно направится туда и оценит реакцию человека… Однако потом тварь решила ничего не предпринимать.
Наконец начали прибывать моряки; их лодки буксировали на длинных веревках мертвых акул. Создание смотрело на это пылающим безжалостным взглядом, и в ярости оно едва не поддалось безумию и не бросилось к этим лодкам, чтобы нести смерть.
Скоро из одной лодки выбрался Корлисс, и чудовище вдруг поймало себя на том, что говорит что-то хриплым голосом, и Корлисс в неверии восклицает:
— Набросилась на вас! Эта тварь с плавниками набросилась на лодку и прикончило Перратина!
Корлисс смутно осознавал, что остальные моряки поторопились выбраться из лодок и начали тихо задавать вопросы. Солнце, уже у самого горизонта, бросало копья косых лучей прямо в его глаза, и он продолжал щуриться, стоя на деревянной временной платформе дока. Инстинктивно он развел ноги пошире, словно готовясь встретить мощный удар, затем уставился на худое смуглое лицо чужака со странными глазами, мощной челюстью и орлиным носом; и по спине вдруг пробежали мурашки, в конце обдав ледяным холодом его мозг.
Это не была смерть. Он видел смерть раньше, и смерть ужасную; и слышал о том, что подобные шокирующие вещи случались с людьми, которых он знал. И он всегда чувствовал, что когда-нибудь по закону вероятностей такое произойдет и с ним. И уже неоднократно он ощущал это удивительно потрясающее прикосновение смерти, когда казалось, что этот день уже наступил.
