Игорь Смирнов - Сага о драконе
На пятый день после взрывов вирусных бомб до Сипака и Пэна дошли известия о том, что вирус, кажется, действует. Чужие падали с небес и либо погибали от удара о землю, либо падали уже мертвыми. Все пришельцы сосредоточились в двух своих главных цитаделях — той, что располагалась в горах, и рядом с компьютерным комплексом.
После бомбардировки узник-чужак становился с каждым днем все тише и тише. На четвертый день он перестал кричать и только сидел в своей тюрьме с самым угнетенным видом. На своих стражей он едва глядел. Исключение он делал только для Пэна.
С Пэном существо, кажется, пыталось общаться. Чужой «говорил» на своем кричаще-щебечущем языке большую часть времени, когда Пэн стоял на, посту. Остаток дежурств Пэна хохлатый сидел с сосредоточенным выражением лица и пристально смотрел на молодого бронзового дракона.
Пэн, в свою очередь, не сводил глаз с пришельца, чувствуя некоторое неудобство, когда Сибрук и Зиа, его золотая огненная ящерица, зашли проведать Сипака. Они вдвоем впервые оказались лицом к лицу с бодрствующим птицеподобным созданием. До этого оно либо спало, либо пребывало в беспамятстве после выстрела из оглушающего ружья. Чужой подпрыгнул от удивления и во все глаза стал таращиться на Зиа, примостившуюся у Сибрука на плече.
Зиа чирикнула, глазея на чужака в ответ. Потом чирикнула еще раз, теперь уже с некоторой неловкостью в голосе. Переведя взгляд на бронзового сородича, она спросила:
«И долго он так?»
«Весь день. Когда не смотрит на меня, то сводит с ума своим чириканьем. Думаю, он пытается со мной заговорить, — с озадаченной физиономией говорил Пэн. — Но почему именно со мной? Я ведь всего-навсего мичман. От меня ничего не зависит, и я, вне всяких сомнений, не смог бы ничего СДЕЛАТЬ!»
«Может быть, ты в чем-то особенный», — откликнулась Зиа.
«Но в чем? — спросил Пэн, смущенно вращая глазами. — С чужими пытались вступить в контакт все, включая и телепатов. Что я могу?»
Сибрук, слушавший более-менее общедоступную беседу, сказал:
— Что кто может — никому не известно. В прошлом даже войны удавалось укротить благодаря усилиям отдельных личностей. Почему бы тебе не попытаться ответить этой птичке?
— Говорить с этой птичкой!?! — раздался оскорбленный возглас с одной из кроватей.
По меньшей мере на половине коек лежали раненые, из них изрядное количество составляли десантники. Остальные места заполняли члены экипажа «Карсона» и другие представители Федерации, не имевшие, в отличие от перинитов, естественной невосприимчивости к вирусу гриппа и находившие в различных стадиях выздоровления от легкой формы той же болезни, которая поразила чужих. Поскольку люди и другие существа, входившие в Федерацию, некоторой устойчивостью к вирусу все же располагали, да и медицина делала свое дело, никто от вирусной инфекции не умирал, хотя многим больным искренне этого хотелось. В тяжелых случаях пациенты страдали от бесконечной тошноты, рвоты, поноса, головной боли, головокружения и других симптомов гриппа. Таким больным предстояло длительное стационарное лечение.
Один из раненых десантников едва не выпрыгнул из кровати. Только больная нога помешала ему вскочить и подбежать к Сибруку. Он закричал:
— Это он и его приятели упекли нас сюда! Если бы они хотели с нами говорить, могли бы давным-давно это сделать. По мне — так пусть все сдохнут!
Раздался другой голос:
— Сдохнут? А если нет? Вирус может на всех и не подействовать. Значит, придется опять с ними воевать. Я, например, не желаю этого делать, не имея оружия получше. По-моему, надо дать дракону попытаться с этой тварью сговориться. Может, удастся со всем этим покончить, пока опять кто-то не покалечился или погиб.
По всей палате тут же начался сердитый гомон. Не давая ему перерасти в настоящую перебранку, заговорил Сипак:
— Дайте Пэну попробовать, пока вы все не поссорились и не передрались. Вы добьетесь лишь того, что пробудете здесь намного дольше, чем того желает доктор Коллинз. В конечном счете, неважно, как мы выясним, почему чужие на нас нападают. — Он опустился на постель. — Приступай, Пэн.
Пэн уселся перед камерой чужака и стал в упор смотреть на него. Когда чужой понял, что Пэн хочет попробовать вступить с ним в разговор, он начал глядеть в ответ. Пэн счел, что достаточно времени провел рядом с пришельцем, и, хотя язык существа отличался от известных дракону, они смогут общаться.
Прошло, как показалось Пэну, очень много времени, прежде чем он услышал в голове слабый голос. И сказал этот голос только одно слово:
«Почему?»
«Что — «почему»?" — задал вопрос Пэн, стараясь сколь возможно утихомирить свое волнение.
«Почему вы позволили вашим домашним зверькам на нас нападать? И почему вы не отвечали на наши попытки наладить связь с вами?»
«Какая связь? — недоуменно спросил Пэн. — И что за зверьки? У нас нет домашних зверьков».
«Вы имеете в виду огненных ящериц? — вмешалась Зиа, слушавшая их беседу и передававшая ее основное содержание Сипаку и Сибруку. — Мы с вами не воевали».
«Вы — телепаты, как и мы, — отозвался чужой. — И все равно не отвечаете на наши телепатические послания. Почему? Это ваши любимчики не дают вам общаться с другими разумными ящерами? Вы покрыты чешуей и теплокровные, как мы».
«Любимчики? Я все-таки не понимаю, что вы тут имеете в виду. — Пэн посмотрел на Сипака, который подошел и стоял рядом со своим напарником. — Драконы говорят между собой и со своими всадниками. Я необычен в том, что могу и хочу говорить не только со своим всадником».
«Домашние зверьки! — воскликнул чужой. — Я имею в виду тех мягкотелых, бледных слизней, которые катаются на шеях тебе подобных. Неужели их ярмо нерушимо? Как могут управлять каждым вашим движением такие безмозглые паразиты? Вроде вон того, с остроконечными ушами, — чужак склонил голову в сторону Сипака, — который стоит сейчас рядом с тобой. И всех остальных, окружающих тебя здесь, в этой тюрьме, в которую они меня бросили».
— Всадники! — выдохнул Сибрук. — Любимчиками он называет всадников! Но мы — не домашние зверьки драконов!
— Однако он этого не знает. Пэну придется каким-то образом убедить его в нашей разумности.
Пэн вполуха прислушивался к беседе, пытаясь сообразить, что же сказать. По-прежнему не сводя глаз с пришельца, он осторожно спросил:
«Почему ты решил, что существа, летающие у нас на спинах — домашние зверьки? Откуда вы?»
«Мы — из звездной системы****, - название никак не желало переводиться во что-либо понятное Пэну, поэтому он назвал ее Деревом. — Наша планета называется****, - снова туманное слово, которое Пэн окрестил Гнездом. — Наш вид в этой системе главенствует».
