Дино Динаев - Контракт Султанова
Паша был с ним солидарен.
Ночью в комнате, где на огромной панцирной койке одиноко почивал Паша, скрипнула дверь, и Сорокин тихо спросил:
— Паша, ты не спишь?
— Гавно вопрос.
— Значит, не спишь. Мысль у меня одна появилась. Хотел с тобой ее обкашлять.
— Что за мысль?
— Я придумал, как мы могли бы попытаться найти жену Обанаева с пасынком. У меня есть знакомые, — Сорокин замялся. — Короче, они заведуют несколькими массажными салонами, а их посещает такой контингент, который все про всех знает.
— У тебя и среди проституток знакомые есть, — уважительно произнес Паша.
— Спасибо на добром слове. Надо прозвонить пару-тройку телефонов.
— А не поздно? — усомнился Паша.
— У них самая работа, — успокоил Сорокин.
Подзарядив батареи мобильного телефона, сели звонить. Номеров у Сорокина оказалось не два-три, а раз в десять больше. В телефоне беспрерывно гремела музыка, а все отвечавшие были пьяны и взбудоражены. В трубку так и выпирало животное возбуждение.
— Странная штука, — задумчиво сказал Паша. — У нас сонное царство и тишина, а там жизнь бьет фонтаном, даже, скорее всего многими фонтанами. Где настоящая жизнь? Как жить правильно, кто знает?
— Не отвлекайся, — строго проговорил Сорокин. — Ты лучше слушай.
— А что слушайть, ехать надо, — безмятежно сказал Паша.
— Куда ехать? — не понял Сорокин. — Мы уже двадцать адресов обзвонили, и еще столько же осталось. Месяц надо, чтобы все объехать и проверить.
— Зачем все? В "Мандраж" надо ехать.
— С чего ты так решил? Хозяйка салона Олимпиада Викторовна сказала, что ничего не знает о "сладкой парочке".
— Это и подозрительно. Весь город знает, что у Обанаева жена сбегла, а маман, видишь ли, не в курсе. К тому же, я заметил, что при ответе у нее не было паузы. У любого нормального человека должна быть пауза для обдумывания ответа, а у маман не было. Может быть, из-за того, что ответ уже был готов заранее?
— С тобой страшно иметь дело, дорогой Шерлок, — польстил Сорокин.
— Со мной не страшно. Но кроме меня еще кто-нибудь может догадаться, и тогда у Олимпиады будут проблемы. Надо же: проститутками командует, а врать так и не научилась.
— Как ты так можешь говорить про Олимпиаду Викторовну? Это уважаемая женщина. И не называй ее, пожалуйста, маман.
— Хорошо. Если хочешь, с этого момента я буду называть ее "папа". Но выезжать нам надо немедленно.
Олимпиада Викторовна оказалась хрупкой женщиной лет пятидесяти. Не смотря на два часа ночи, она была бодра и весела. "Наверное, днем спит. Ночной зверь", — решил Паша. Поначалу она обрадовалась появлению Сорокина, но, узнав причину приезда, сразу поскучнела.
— Я могу повторить только уже сказанное, я ничего не знаю ни про Светлану, ни про Айса, — заявила она.
— Вы не понимаете, что это может быть опасно для вас. Если вы что-то скрываете, то вам лучше сказать нам, — сделал отчаянную попытку Сорокин, но мадам осталась непреклонна.
— Если вы пришли только для этого, то вам лучше уйти, — холодно сказала она. — Атил, проводи.
От двери тотчас отделился смуглый породистый красавец, помесь Аполлона и овцебыка.
— Лично я приехал, чтобы принять массаж, — поспешил сказать Паша, передавая ключи от машины Сорокину.
— Я все помню, — ответил тот. — В случае чего, давать деру и вызывать милицию.
Он ушел, а Пашу вежливо пригласили к стойке, напоминающей стойку бара, где Атил довольно невежливо отобрал пистолет.
— Только не убирай слишком далеко, — предупредил Паша. — Возможно, он сегодня мне понадобится.
— У нас не тир, — огрызнулся вышибала.
За стойкой появилась пожилая женщина с волосами собранными в пучок. "Интересно, у них массажистки моложе?" — с тревогой подумал Паша. Старушка поинтересовалась, что он желает.
— Массаж желаю. На все тело, — сделал заказ Паша.
— Массажистка голая или одетая? — уточнила старушка.
— Голая естественно.
— Мануальная помощь нужна?
— Это как?
— Когда вы возбудитесь, она рукой поможет вам разрядиться.
— А ногой? — поинтересовался Паша. — Я слышал, безрукие ногами лучше рук владеют.
— Ногой я тебе могу, — угрожающе проговорил верзила. — Причем прямо сейчас.
— Я лучше с массажисткой, — отказался от довольно неаппетитного предложения Паша.
Его провели на второй этаж. В коридор выходило не меньше десятка дверей, укрытых старомодными бархатными портьерами. Из-за одной появилась Олимпиада Викторовна, с которой он едва не столкнулся.
— Вам не сюда! — воскликнула она. — В шестую!
Заметив на ее лице нешуточную тревогу, Паша на всякий случай запомнил дверь, из которой появилась маман. Он зашел в нужную комнату, разделся догола и улегся на высоко расположенную кушетку. Сразу появилась роскошная голая блондинка, которую не портил даже побритый лобок. Легко касаясь его некоторыми частями своего пышного организма, она обошла вокруг кушетки. "Первый акт считаю открытым", — подумал Паша, смыкая от удовольствия веки. Он и не догадывался, что внизу, на первом этаже, уже начинал разъигрываться акт второй. Гораздо менее приятный, нежели первый.
Сорокин слушал трепотню Стейка по Морскому радио, когда его залил свет фар, и к крыльцу подкатила карета "Скорой помощи". Бригада врачей из трех человек скрылась в "Мандраже", и обеспокоенный Сорокин набрал номер мобильника Паши.
— Чего тебе? — недовольно спросил тот.
— Слава богу. Я думал тебе плохо.
— Нет, мне хорошо. Скоро будет совсем хорошо, а потом наступит временный спад. А с чего ты решил, что мне может быть плохо?
— Тут "скорая" подъехала.
— Это не ко мне. Успокойся.
Атил обернулся на звон бубенцов, закрепленных над дверью, и с подозрением уставился на трех мужчин в белых халатах, шапочках и марлевых повязках, оставляющих открытыми только глаза.
— Вы кто? — спросил он.
— Служба спасения, — ответил первый доктор. — Не мешайте нам, больной, и вы останетесь живы.
— Чего? Сам ты больной! Да я тебя в бараний рог! — в привычной манере общения начал Аттил, правда, сразу же и закончил.
Доктор выволок из кармана пистолет с глушителем, замотанный в белую марлю по самое дуло. Старушке за стойкой, оказавшейся невольной свидетельницей, поначалу показалось, что все это шутка, и пистолет ненастоящий. Уж больно несерьезный был хлопок.
Однако гигант рухнул на стойку, а из его затылка на полированную поверхность словно живые вывалились неопрятные комья.
От ужаса старушка оцепенела и не смогла даже закричать. Доктор подошел к ней и отечески спросил:
