Вячеслав Назаров - Вечные паруса
Самый большой электронный мозг планеты подтвердил целесообразность старого выбора. Но Пан тихо и смущенно настаивал на своем…
Нина узнала эту историю в четвертом классе. Из учебника. Энергопровод Венера-Земля работал. Он был виден из окна интерната даже днем. Нина смотрела на уходящий в небо зеленовато-голубой шнур и думала о волшебнике, который сумел переубедить человечество и перенести великое строительство за тысячи километров. Он сотворил чудо. Какое — она плохо представляла. Она дышала пряным, бодрящим воздухом, плывущим в распахнутое окно, и никак не могла одолеть последний абзац. Очень скучно начинался он: "Повышение процентного содержания кислорода в атмосфере привело…"
— Простите, но к чему приведет такое общение?
Нина невольно придвинулась ближе. Журналист перестарался. Конечно, по простодушию своему. Но… Лучше бы он помолчал.
Пан медленно закипал. Глаза его налились синим пламенем, тщедушное тело согнулось, как для прыжка, а чемоданы угрожающе двинулись на репортера.
— Н-не знаю… Но я знаю, что общение с вами…
Нина взяла профессора за локоть.
— Приведет к тому, что экспедиция не состоится. Пропустите!
Репортер испуганно попятился от гневного взгляда, и кольцо лопнуло, открыв узкий проход до самого трапа.
Они беспрепятственно преодолели последние десятки метров, и уже в подъемном лифте Нина, отдышавшись, сказала:
— Ну что вы, Иван Сергеевич! Перестаньте! Сердиться по пустякам… Согласитесь, официальное сообщение действительно… И простое любопытство…
— Любопытство?!
Синие глаза Пана полыхнули так, что Нина невольно прищурилась.
— Нет, Ниночка, он знает, что делает! Он хочет убедить всех заранее, что задача "Дельфина" — дать глобальное решение проблемы. Тогда даже удача будет выглядеть провалом, понимаете? Это просто… нечестно!
— Иван Сергеевич, вы, по-моему, преувеличиваете. Этот журналист наткнулся на вас случайно…
— Журналист? Какой журналист?
Они недоуменно воззрились друг на друга.
— Господи, так вы же ничего не знаете! У меня совсем вылетело из головы… Ведь вы только вчера вечером прилетели!..
Пан долго шарил по карманам, потом сунул Нине какую-то скомканную газету.
— Карагодский! Я говорю о Карагодском! Он дал интервью в "Вечерке". Полюбуйтесь!
— "Проблема общения человека с животными"… Ничего не понимаю! Почему Карагодский в Сочи и какое ему дело до общения?
— Карагодский не в Сочи, а на "Дельфине". Он сопровождает экспедицию. По распоряжению Академии. Так сказать, трезвое око научного инспектора… И вообще!
Пан безнадежно махнул рукой, и губы его обиженно задрожали.
Только теперь Нина все поняла и от души пожалела шефа. Конечно, это удар. Причем из-за угла. И в последнюю минуту…
Нина в третий раз перечитывала короткие строчки интервью, но перед глазами мелькало: "Академик Карагодский сказал"… "Академик Карагодский считает"… "Академик Карагодский уверен… во имя истинной науки"… "с точки зрения здравого смысла"… "отзвуки нездоровых сенсаций"… "фундаментальные истины биологии"… "очистить"… "отмести"… "разоблачить…"
Створки лифта разошлись.
— Так что теперь, Нина, у экспедиции появилась новая задача — проблема общения с Карагодским.
— С Уиссом легче, Иван Сергеевич!
— Иногда и мне так кажется, Нина… К сожалению! А вот и он…
Карагодский стоял у борта, монументальный, как памятник самому себе, в своих неизменных очках, со своей неизменной тростью в монограммах. Он улыбнулся стандартно-благодушной улыбкой и склонил голову в учтивом полупоклоне.
Нина торопливо кивнула в ответ. Беседовать с "защитником истинной науки" у нее не было никакого желания. Отправив чемоданы в каюту, она отвернулась к толпе у причала.
— Ой, Иван Сергеевич, посмотрите! — Нина глазам своим не поверила.
— Что случилось, Нина?
— Юрка! Мой Юрка…
— Ну и что?
— Я же оставила его дома!
Юрка действительно стоял на парапете и, улыбаясь во весь рот, махал ей рукой.
Нина вспомнила и поняла все — желтая тропа, отороченная самшитом, и такси в зеркальце, как неотвязная тень погони… Но как Юрка сумел пробраться сквозь эту немыслимую толчею к самому парапету? Как его не смяли? Второе такси остановилось рядом, Нина слышала, как сзади хлопнула дверца, но не оглянулась… Конечно! Юрка шел следом!
— Ну, погоди же… Вот вернусь, я тебе задам!
Юрка был далеко, он не слышал, он только улыбался беззаботно и победно и по-прежнему махал рукой.
— Не волнуйтесь, Нина, Юра уже вполне самостоятельный молодой человек. Приехал провожать свою знаменитую маму. Логично. Как и то, что маме, наверное, скоро придется самой провожать сына куда-нибудь к центру Галактики. Возможно, подобным же образом. Время…
— Но он же потеряется!
— Не думаю. Ему десять лет, если не ошибаюсь, и он не в марсианской пустыне. Ему уже пора самостоятельно изучать мир. Кстати, когда приедет Андрей?
— Завтра.
— Печально. Всего один день… Мне с ним очень хотелось поговорить на некую общую тему.
— Общую тему? Что вы! Он весь увяз в своей кристаллопланете и, наверно, забыл, что на свете существует Земля!
— Напрасно, Нина! То, что делают сейчас на Прометее, очень касается Земли. А наш с вами сугубо земной эксперимент может очень помочь там, в звездах. Цепочка жизни неразрывна, у нее нет ни начала, ни конца. Мы наугад ощупываем отдельные звенья, не подозревая часто об их неожиданной связи…
Нина слушала рассеянно. В ней боролись праведный родительский гнев и запретная материнская гордость. Юрка и правда вырос — смешной "звездный" карапуз превратился в настоящего земного сорванца, упрямого, как папа… Вот он уже повернулся боком к "Дельфину", его окружили мальчишки… Он уже не смотрит на маму…
А Юрка тем временем читал мальчишкам научную лекцию. Он стоял на парапете и, ободренный вниманием, говорил все громче и громче. Мальчишки слушали, открыв рты, проталкивались поближе. Юркин голос не мог побороть монотонный гул толпы, и добровольные переводчики повторяли его слова тем, кто не расслышал или плохо понимал по-русски:
— Вот та высокая женщина рядом со старичком — его мама. Она ассистентка профессора Панфилова. Маленький старичок — это и есть профессор Панфилов. Его мама даже главней профессора Панфилова, потому что Уисс слушается только ее.
— А кто такой Уисс?
— Уисс — это ручной дельфин, который поведет корабль за собой. Он очень умный.
Взрослые, заинтересованные ребячьей болтовней, тоже придвигались поближе.
