Джон Норман - Звери гора
— Господину понравилось? — спросила она. — Губная помада с привкусом.
— Я уже почувствовал. Напоминает вишни с Тироса.
— Попробуй еще, — попросила рабыня. — Съешь ее всю, возьми меня!
Я впился в ее губы, но в следующую минуту резко отстранил девушку.
— Господин?
— Я должен беречь силы, — сказал я. — Не мешай мне думать.
Девушка отползла в угол камеры. Я скрестил ноги и застыл в позе воина.
Глава 29. ТЕЛЕЖКА-КЛЕТКА
По обеим сторонам зарешеченной тележки шагали солдаты с оружием. Насколько я мог понять, стреляло оно длинными, конусообразными снарядами. По принципу действия эти штуки мало чем отличались от обычных ружей, даже приклады были украшены изящной гравировкой — ни дать ни взять старинные пищали. Выстрел производился нажатием на кнопку, расположенную в передней части приклада. Как и при стрельбе из ружей, нажимать ее надо было плавно и без рывка. На поясе у солдат были закреплены колчаны с короткими стрелами.
Я стоял, вцепившись в прутья. Тележку везли двое служивых. Сзади шел Друсус, также вооруженный странного вида арбалетом.
В одном из коридоров нам попалась стройная обнаженная рабыня. Увидев тележку, девушка присела. От ошейника к протянутым под потолком рельсам тянулась стальная цепочка. Один из стражников приподнял цепочку, и тележка проехала мимо невольницы. Она побежала дальше, ни разу не оглянувшись. Так и следует себя вести в доме хозяина. Между тем рельсовая система меня удивила. Помоему, они явно перегнули с безопасностью. Трудно представить, какой вред могла бы причинить эта девушка, случись ей свернуть в другой коридор.
— Стоять! — скомандовал Карджук.
Тележка застыла на месте.
Карджук появился откуда-то сбоку. Одежда состояла из меховых штанов, сапог и нескольких ожерелий. Голову Карджука украшала повязка.
— Ну вот ты и в клетке, — произнес он. — Как и положено животному.
Я вцепился в прутья. Тележка катилась на восьми прорезиненных колесиках. Размеры ее составляли четыре на четыре и семь футов в высоту. С четырех сторон были железные прутья, сверху и снизу — стальные плиты.
— Заманить тебя оказалось несложно, — заметил Карджук.
— Но и не просто тоже, — огрызнулся я.
В дверях, из которых вышел Карджук, стоял огромный полярный кюр. В ушах зверя качались золотые сережки. Чудовище растянуло губы и обнажило кривые мощные клыки. У кюров это означает радостную улыбку.
— Познакомься с моим другом, — сказал Карджук, кивая на кюра. — Это он напал на твоего приятеля Рэма, когда вмешались люди из стойбища. Ты думал, что я его убил.
— Нет, — усмехнулся я. — Я так не думал.
— Нет? — удивился Карджук.
— Конечно нет. Я осмотрел голову, которую ты при тащил в стойбище. Золотые кольца показались мне тоньше и меньшего размера, чем те, что я видел раньше. К тому же, судя по ушам, их вставили совсем недавно. Да и голова не походила на только что отрубленную. Дня два-три она точно где-то провалялась. Кроме того, зверь, напавший на Рэма, сожрал слина. Я не нашел следов крови на языке и шерсти. Короче, ты принес голову другого существа.
Карджук внимательно смотрел на меня.
— Ты что, решил, что я не отличу одного кюра от другого? — насмешливо спросил я. — Воины отличаются наблюдательностью и хорошей памятью. Внимание к деталям, даже самым незначительным, порой помогает избегнуть смерти.
— Ты прав, — сказал Карджук. — Это была голова ледяного зверя, убитого несколькими днями раньше.
— Я уже не говорю о том, что мимо тебя не должен был проскользнуть ни один зверь, — насмешливо сказал я, — Для человека с твоим опытом и известностью, ты слишком долго за ним гнался.
— Ты мне льстишь, — улыбнулся Карджук.
— Все вместе однозначно свидетельствовало о том, что ты работаешь на кюров.
— Ты умный, — сказал Карджук.
— Да и с напарником тебе не повезло, — заметил я, кивая в сторону белошкурого зверя. — Он шел параллельным курсом и постоянно попадался нам с Имнаком на глаза. — Я хотел выяснить, насколько хорошо кюр понимает по-гориански.
Глаза зверя недобро сверкнули, а уши прижались к голове. Значит, это корабельный кюр, натренированный на распознание человеческой речи. Я не увидел никаких приспособлений для перевода. Похоже, технология кюров вышла на новый уровень.
— Он на севере недавно, — заступился за кюра Карджук. — Это не заурядный ледяной зверь, а совсем другая порода, родом издалека.
— Это корабельный кюр, — сказал я.
Карджук нахмурился. Похоже, он и сам не знал про вращающиеся на орбите стальные миры.
— Он прилетел с миров на орбите, — пояснил я.
— Там что, есть миры? — спросил он.
— Да.
— Далеко?
— Гораздо ближе, чем о них думают.
— Если ты такой умный, то зачем шел на север? — спросил Карджук.
— У меня на севере встреча, — сказал я. — С Зарендаргаром. Безухим.
— Никто не может его видеть.
— Ты его охранял, — произнес я.
— Я и сейчас его охраняю, — заметил он.
— Ты бросил пост.
— Я охраняю его своими методами.
— Где Имнак? — спросил я.
— Он с нами, — ответил Карджук.
— Лжешь.
— А как, по-твоему, мы тебя захватили?
— Лжец! — крикнул я и попытался схватить его за горло, но Карджук отошел от клетки.
— Подлец! — закричал я, сотрясая прутья. — Подлец и предатель!
Карджук и кюр скрылись за дверью, из которой появились.
Тележка покатилась дальше.
— Если не ошибаюсь, — произнес шагающий позади клетки Друсус, — к нам идет твой дружок Имнак.
Я прижался к прутьям. Навстречу действительно шел Имнак. До него было ярдов пятьдесят. Увидев нас, он приветственно помахал рукой.
— Имнак! — заорал я.
Как и Карджук, он был одет в меховые сапоги и штаны. Краснокожий был обнажен по пояс. Иссиня-черные волосы были схвачены Лентой. На шее висели тяжелые золотые ожерелья. Имнак грыз ножку жареного вула. Сзади шли разодетые в шелка рабыни. На Поалу была коротенькая желтая туника, на Одри и Барбаре — красные. Девушки были босы, на шеях поблескивали ошейники, на руках и ногах позвякивали браслеты.
— Привет тебе, Тэрл, который со мной охотился, — широко улыбнулся Имнак.
— Значит, и ты попался, — сказал я.
— Нет, — покачал головой краснокожий. — Попался только ты.
— Не понимаю, — произнес я.
— Здесь очень жарко, — заметил охотник.
— Почему ты на свободе? — спросил я.
— Ну и жара, — повторил краснокожий. — Как ты думаешь, зачем они здесь так топят?
— Ты же стоял на посту, — напомнил я.
