Джон Норман - Звери гора
— Ну и жара, — повторил краснокожий. — Как ты думаешь, зачем они здесь так топят?
— Ты же стоял на посту, — напомнил я.
— Я следил за Карджуком, — кивнул Имнак.
— Почему я в клетке, а ты нет? — спросил я.
— Может быть, я немного сообразительнее, — ответил охотник.
Я пристально на него посмотрел.
— Почему я должен быть в клетке? — спросил Имнак. — Не понимаю.
— Тебя поймали, — сказал я.
— Нет, — покачал головой он. — Это тебя поймали. Посмотри, как идут Поалу эти украшения.
— Очень идут.
— В чуме в этой тунике замерзнешь, — заметила девушка.
— Может, поэтому они так топят? — предположил краснокожий.
— Имнак, они убеждали меня, что ты меня предал, — сказал я.
— И ты им не поверил?
— Конечно нет!
— На твоем месте я бы основательно обдумал этот вопрос, — сказал он.
— Нет! — решительно произнес я.
— Надеюсь, это никак не отразится на нашей дружбе? — озабоченно спросил Имнак.
— Никак, — твердо сказал я.
— Это хорошо, — кивнул охотник.
— Странное дело, Имнак. Любого другого я бы уже возненавидел, а на тебя не могу даже рассердиться.
— Это потому, что я — простой, дружелюбный парень, — объяснил он. — Можешь спросить любого человека в стойбище. Только вот петь я не умею.
— Ты не умеешь быть преданным, — сказал я.
— Это еще почему? — возмутился Имнак. — Смотря кому преданным.
— Никогда не пытался взглянуть на это дело с такой точки зрения, — признался я. — Полагаю, ты предан Имнаку.
— Ему можно быть преданным, — кивнул он. — Имнак простой, дружелюбный парень, все в стойбище это подтвердят. Только вот петь он не умеет.
— Надеюсь, ты собой гордишься, — сказал я.
Имнак пожал плечами:
— Кое-что у меня действительно хорошо получатся.
— Например, предательство, — заметил я.
— Не надо говорить обидных слов, Тэрл, который со мной охотился, — сказал Имнак. — Я говорил с Карджуком. Так лучше.
— Я тебе верил.
— Если бы ты мне не верил, мне было бы труднее, — признался он.
Я посмотрел на одетую в красную шелковую тунику Барбару.
— Мы о тебе волновались, — сказал я.
— Только не я, — проворчал Имнак.
— Меня схватил ледяной зверь, — произнесла девушка, — или кто-то очень на него похожий. В ушах у него были кольца. Он притащил меня сюда. А потом меня вернули Имнаку.
— Ты очень красивая.
— Спасибо, господин.
— Ты тоже, Одри, — сказал я, посмотрев на другую девушку.
— Мне очень приятно, что я тебе нравлюсь, — ответила невольница. В глазах ее застыли слезы.
— Нам пора, — проворчал Друсус.
— Желаю удачи, Тэрл, который со мной охотился, — Имнак приветственно помахал мне жареной ножкой вула.
Я промолчал. Тележка покатилась дальше. Четверо человек остались позади.
— За золото можно купить любого, — произнес Друсус, шагая позади повозки. На бедре у него висел меч, правую руку убийца держал на прикладе легкого арбалета с прикладом. — Любого, — повторил он.
Я молча стоял в углу своей клетки, стискивая побелевшими пальцами железные прутья. Клетка продолжала медленно катиться по длинному стальному коридору.
Глава 30. МАЛЕНЬКАЯ АРЕНА
Я увидел две круглые платформы. На них стояли одетые в классические белоснежные платья девушки. Ошейников на них не было. Вместо них сверкали дорогие украшения и браслеты. На головах девушек красовались небольшие короны. Я отметил простоту и изящество царственных головных уборов. Девушки походили на убар. Между тем, судя по тому, как ниспадали платья, нижнего белья на них не было. Руки девушек были схвачены тонкими цепочками и прикованы к торчащим из платформ железным столбикам. В ногах у каждой лежал открытый ошейник и полоска шелка.
Одна из них раньше звалась госпожой Тиной из Людиуса. В свое время Рэм сделал ее рабыней. Второй была Арлин.
Между платформами был насыпан мелкий золотистый песок.
Напротив моей клетки стояла клетка с Рэмом. Я не видел его с тех самых пор, когда метель разлучила нас во льдах.
Я очень обрадовался, что Рэм жив. Возможно, его сохранили для этого развлечения.
Клетку с Рэмом открыли, он вышел на песок, и ему тут же вложили в руку короткий меч.
Он несколько раз рассек им воздух и отошел на край арены. На середину засыпанной песком площадки вышел человек в черно-коричневом одеянии.
Рэм посмотрел на меня.
— Желаю удачи, — сказал я.
Он улыбнулся.
Я оглядел небольшой амфитеатр. Зрителей было человек сто. Некоторые заключали между собой пари.
Я знал, что Рэм умеет драться. Правда, я не знал, насколько хорошо.
Позади моей клетки, на высоте двадцати футов, в стену было встроено зеркало. Зачем оно могло понадобиться в таком месте, я не представлял.
Скорее всего, за ним сидели кюры.
Человек в центре арены обратился к двум бойцам. Говорил он недолго.
Правила были предельно просты. Как на войне.
Когда на кону стоит женщина или слиток золота, состязание становится интереснее. Дело, конечно, не в женщинах и не в золоте. Просто мужчинам это нравится.
Бойцы разошлись.
— Каждый ставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок, — скомандовал стоящий в центре арены человек.
Рэм и его противник исполнили приказ. Они стояли и смотрели друг на друга с противоположных краев посыпанной песком арены.
— Бой! — крикнул судья и вышел из круга.
Рэм был действительно великолепен. Другой парень тоже неплохо дрался, но состязания, как такового, не получилось. Через несколько минут Рэм уже вытирал лезвие о тунику лежащего у его ног противника.
Я работал быстрее Рэма, но его скорость удивляла. Такую редко можно встретить даже у воинов. Что бы он про себя ни говорил, уверен, что до ссылки на Телетус он носил алую тунику.
— Отличная работа, воин! — крикнул я.
Рэм приветственно помахал мечом.
Тину отстегнули от железного столба, и она бросилась к нему, но едва не напоролась на выставленный клинок. Рэм не хотел, чтобы она прикасалась к нему в одежде свободной женщины. Он показал мечом на платье, корону и украшения. Тина моментально разделась и опустилась перед ним на колени. Он швырнул ей кусок шелка, лежащий рядом с открытым ошейником. Девушка набросила его на себя, после чего Рэм грубо затянул ошейник на ее шее. Потом он притянул ее к себе, но вокруг уже сгрудились арбалетчики с оружием наготове. Рэм рассмеялся, оттолкнул рабыню и вернулся в клетку. Тину водворили обратно на платформу. Теперь она стояла на коленях, вместо тоненькой цепочки руки заковали в грубые невольничьи кандалы.
