Александр Громов - Ребус-фактор
Заметно было, что Мамабе всякий раз говорит в прямом эфире, видимо специально приезжая ради этого в радиоцентр. Впрочем, чему удивляться? Времени у него, надо полагать, было предостаточно. Болтать по радио да подписывать, не читая, подготовленные оккупационными властями документы – невелик труд. Ходили слухи, что бóльшую часть времени председатель Гражданского комитета проводит в пьянстве, обжорстве и распутстве. Никто, правда, своими глазами этого не видел, но тем нагляднее живучесть этих слухов показывает отношение народа к Мамабе. Ведь мелкая сошка, червячок, а какая известность! Какие вызывает эмоции!
По мне, он был непроходимо глуп, хотя, наверное, полагал себя отменно хитрым. Неважное сочетание для политика. Хочу надеяться, что земляне искренне презирали его.
В этот день, одиннадцатого марта 293 года твердианской эры, Мамабе впервые за несколько месяцев не вышел в эфир.
День еще даже не начался, только восток начал слегка розоветь, когда наступил час «икс». Притормозив перед Степнянском и отцепив состав, мы заставили паровозную бригаду двигаться точно с нужной нам скоростью и прибыли на исходную как раз вовремя, минута в минуту. Ребята из отделения, подсевшего к нам позднее, соскочили чуть раньше нас и веером брызнули куда-то. У них были свои задачи и своя исходная позиция. Никакого условного сигнала к началу атаки – только время. Соскакивая с подножки, наш капрал умудрился разбить часы и проклял невезение, добавив к нецензурным выражениям на интерсанскрите несколько звучных слов на языке своих предков – русском, кажется.
– Спокойно, капрал… Поспеваем вовремя. Командуй.
Где-то далеко, на другом конце города, простучала автоматная очередь. За ней еще одна и еще… И впрямь вовремя.
– Отделение… пошли!
Ветер упруго ударил в лицо, завыл в ушах. Окраина второго по величине города Тверди – это маленькие домики в окружении садов, палисадников и даже огородов. Солдат противника здесь быть не могло, их не расквартировывали по частным домам, а невооруженные коллаборационисты нас сейчас не интересовали. Полиция – иное дело. Многие полицейские, переметнувшиеся на нашу сторону в дни восстания, с приходом землян так же легко переметнулись обратно. Понятно, как их «любило» население. Полицейских отстреливали из-за угла, они отвечали в десятикратном размере. Подозрительные и просто не нравящиеся могли получить пулю средь бела дня от любого стража порядка, но чаще исчезали в полицейских участках, и больше их никто никогда не видел. В полиции служило несколько наших осведомителей – мы не готовили их и не внедряли, они сами предложили нам услуги, пытаясь сохранить себе жизнь на тот случай, если мы все-таки победим. Удивительно, как это некоторые стараются всюду подложить соломки! Спасать этих гнид никто, однако, не собирался – это усложнило бы операцию, да и не стоили того гниды. Любой человек в форме и с оружием был для нас только целью, подлежащей уничтожению. Просто и понятно каждому.
Мы взяли в оборот сразу несколько кварталов. Всего одно отделение – а какие возможности! Одна улица – один боец. Большего не требовалось. Выскочив прямо на полицейский патруль, я сжег всех троих лучеметом раньше, чем они поняли, что происходит. Соединившись возле полицейского участка, мы управились с ним за полминуты независимого времени. Начавшаяся в городе пальба вызвала там переполох, однако он нисколько не помог дежурному офицеру и его подчиненным. Одному из наших оцарапало пулей кожу, а в полицейском участке осталось восемь трупов. Наивные гниды! Мы расстреливали их, как ростовые мишени в тире. Они думали властвовать над безоружными, прикрывшись земными десантниками от вооруженных, а столкнулись с невероятно стремительными и не склонными к сантиментам призраками… Да, наверное, они сочли бы нас призраками, оставь мы им время на умозаключения.
Со всех сторон штурмовые группы продвигались к центру города. Это был не бой – это была зачистка, стремительная и без потерь с нашей стороны. И это была чепуха – главное ждало нас впереди.
Стадион.
Единственный городской стадион, открытый, довольно большой, пригодный для каких угодно состязаний, с деревянными трибунами, скрывавшими под собой раздевалки, душевые и всякого рода вспомогательные помещения, был превращен землянами в базу. На поле могло сесть до десятка боевых платформ или втрое больше катеров, периферия, обозначенная для наглядности проволокой и предупреждающими надписями, охранялась автоматической системой, включавшей лучеметы при нарушении периметра, а помещения под трибунами были переоборудованы в казармы, благо немного найдется помещений, которые в случае нужды было бы сложно превратить в казармы. Рискуя порвать связки, я мчался к стадиону со скоростью земного зверя гепарда, да и не я один. Никто не искал свое отделение и не имел времени заниматься этой ерундой. Сейчас скорость решала все. Вне всяких сомнений, земляне уже переполошились, с каждой секундой их оборона наливалась стальными мускулами, десантники привычно хватали оружие и рассыпались по боевым постам, а если бы взлетела хоть одна боевая платформа…
Весь смысл операции заключался в том, чтобы захватить или уничтожить технику землян, ни в коем случае не дав ей подняться в воздух. Одна-единственная платформа, поднявшись, могла контролировать ситуацию в Степнянске и вокруг него. Если бы мы уничтожили всю живую силу неприятеля на земле, но дали взлететь хотя бы одной платформе, дело можно было бы считать наполовину проигранным.
Упал и долго катился по инерции бегущий впереди меня боец – наверное, нарвался на случайную пулю. Я не мог позволить себе остановиться посмотреть, что с ним. Дома, заборы, палисадники, переулки так мелькали, а мне казалось, что я ползу, а не бегу. Скорее! Скорее! Вот главная городская площадь, где мы когда-то встречали министра по делам внеземных колоний и где он упал с взбесившегося толстопята, а направо в двух кварталах – школа, где я учился… Теперь уже близко, уже совсем близко, надо только наддать еще немного, плюнуть на нехватку воздуха и деревенеющие ноги, добежать, успеть…
Вот и стадион. Я помнил, с какой стороны расположены главные ворота, – как раз с моей. Это радовало. Я не был уверен, что перепрыгну с разбега через колючку и невидимые лучи, включающие другие лучи, от которых плоть обугливается в один миг, не успев даже заскворчать. Главные ворота – это вход и въезд на базу. Там только часовые, шлагбаум и будка. Сейчас в воротах, конечно, больше десантников, чем обычно, может, с десяток, но они только люди и не более того, хорошо подготовленные, но все-таки обычные люди, не темпированные, медленные в движении и оценке ситуации…
