Сергей Болотников - Действо
Когда Пека обнаружил завал, то заревел от ужаса и принялся колотиться всем телом от плиты. Вой этот звучал жутко, а в туннеле пирамиды - вдвойне, казалось, ожил кто-то из мертвой рати местного господина.
-Ну, Пека, ну! - закричал Кроха в перерывах между воплями напарника, - не кричи так, может, не все пропало...
-Что?! - закричал тот, - Выход-то вот он! Нет его! Нет!
Завал был капитальный - стражей стало совсем не слышно. Может быть, они ушли, испугавшись сотрясения, а может быть, камень намертво глушил все звуки.
Пека еще некоторое время вопил, а потом охрип и умолк, и тогда Кроха познал тишину - их будущую повсеместную спутницу. Тихо-тихо в пирамиде - лишь капает где-то далеко вода.
Притомившись, уселись у самого завала - Кроха чувствовал массивную стену из камня совсем рядом, а с другой стороны дул слабый, пропитанный холодом глубин, сквозняк.
-Что нам делать... - стонал Пека, - сдохнем тут не за что. И не узнает никто, что мы тут были.
-Вниз идти надо.
-Куда вниз? В пирамиду?
-Да, в пирамиду, - сказал Кроха, - все лучше, чем здесь сидеть. Может быть, есть еще выход.
Приятель Крохи подобрался в темноте. В голосе прорезалась надежда:
-Правда? А ты откуда знаешь?
-Они везде есть, Пека, - Кроха поднялся на ноги, остановился, ощупывая гладкие стены - а в такой пирамиде их не два и не три. Да ты, наверное, слышал - умирая, Арсеникум заказал в своей царскую палату сделать открывающейся изнутри, так, как будто он может выйти и через подземный ход вернуться в столицу.
Зря он это сказал - при мысли о бездыханном Арсеникуме, который к тому же может выйти из усыпальницы, Пека вновь начал всхлипывать. Кроха покачал головой - развезло парня. И у самого тяжело на душе - как выбираться. Про проходы, понятное дело, не знает вообще ничего. Но ведь должны быть! Не может не быть!
-Вставай друже! - сказал Кроха, - держись мне за плечо, так и пойдем.
Пека покорно поднялся - слышно было, как он всхлипывает в кромешной тьме. Потом его рука, как диковинный потный паук вцепилась Крохе в плечо, так, что тот едва сдержал стон - Пека цеплялся с силой утопающего.
-Входы, да? - просил Пека, - ну пошли тогда.
И они направились вниз по коридору - Кроха щупал камень, а Пека держался за Кроху. Коридор был не широк и шел куда-то вниз, это было одновременно хорошо и плохо. Хорошо, потому, что если где и быть подземному ходу - так это под землей. А плохо, потому что Кроха знал - пирамида, это только верхняя часть усыпальница. Он бы сказал "верхушка айсберга", но Кроха никогда в жизни не видел айсбергов.
Стена под пальцами - то гладкая, то шероховатая, то сухая как песок пустыни, то чуть сочащаяся влагой. И становилось все холоднее. Спустя полчаса наткнулись на развилку, и Кроха выбрал правый проход, не задумываясь. Тьма давила - казалось ты ослеп или, скажем, заживо похоронен.
-Кроха? - спросил вдруг Пека.
-Ну?
-А ты знаешь... знаешь, как все происходило?
-Арсениково захоронение?
Пека промолчал, но Кроха понял, что был прав:
-Арсеникум был богат, ты помнишь. А еще он был обличен властью, такой, какой не может похвастаться ни тогдашний, ни тем более нынешний царь. Тогдашнего то, собственно, сам Арсеникум и воспитал - на коленях еще держал, мальчишку сопливого. С ранних пор приучал к жестокости - говорил, мол, во многия власти, многия печали, так, что лучше привыкать заранее, и к тому же...
-Кроха?
-Чего еще?
-А кем он был, Арсеникум?
-Сам будто не знаешь.
-Все равно ты больше знаешь.
-Да не знаю я, Пека. Никто не знает, кроме Арсеникума, а он, как видишь, помер. Но слухи при жизни о нем ходили разные. Самый страшный... самый страшный о нем был такой - мол, Арсеникум есть жрец, и даже посланник самого Каннабиса...
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием, потом к нему примешались всхлипывания Пеки.
-Ну Пека! Ну не раскисай ты! Совсем размяк, ревешь как девчонка! Пека! Не верю я в это, если хочешь знать. Человеком был наш Арсеникум, человеком и помер! Вот неожиданно так - прожил много, но царя все ж не пережил. Нашли мудреца в его покоях ранним утром - лежит себе безмятежный - ну как будто уснул! Борода холеная, маслом намазанная. А рядом - на папирусе подробная инструкция как и что с ним делать. Ну, понятно, что он просто так дубу дать не мог - великий ведь мистик. Царь наш в депрессию впал и в запой. Повелел делать, как написано. Так и сделали.
Три дня вымачивали Арсеникума в вине, и еще три в меду, а когда вынули, да народу показали - так у нищеты и бедноты обмороки голодные случились - так вкусно от него пахло! Потом... потом по максимуму - требуху долой, а мозги отдельно вымачивали - в чане с розовыми лепестками. Бинты, пропитанные вечной смолой сверху наложили, дабы сохранился Арсеникум во веки веков, и когда придет время смог свое Ка провернуть и возродиться. И знаешь, все в это верили.
Естественно нигде кроме Некрополиса он не мог найти покой - большой шишке большую гробницу. С ним отправили всех его рабов, а также группу фанатов почитателей, да заодно три десятка раскольников, уверовавших в Каннабиса, что смуту разводили в династии. Царь сильно плакал, Арсеникума провожая, и сам в гробницу рвался, но ему не дали - сказали, что у него еще династия есть. Поэтому царь отдал в последний путь только всех своих старших родственников, бесполезных уже.
-Ого! - посочувствовал Пека, - важный был человек Арсеникум, ежели ему такие почести!
-А ты что думал? Всех собак, кошек, белую ручную крысу царицы, и племенных морских свинок отправили вслед за рабами. Помнишь, Пека, сколько такое стоит? Драгоценных масел не пожалели. Налоги на год подняли втрое, чтобы на яшму накопить. Вот так то! Ну и скот, конечно. Голодали потом три года, рождаемость упала, из-за чего нас чуть было не захватили дикие варвары из пустыни. И плач по Арсеникуму стоял три дня и три ночи, и огни горели разноцветные и говорят, даже пустили секретное храмовое оружие, что взорвалось над Некрополисом громоподобно. Вот! А еще...
Он замолчал. Пека настороженно топтался позади. Наконец робко спросил:
-Кроха, ты чего?
-Подожди... - стена закончилась и справа прощупывалась некая ниша, в которой пальцы наталкивались на что-то сухое похрустывающее.
Кроха напряженно шарил пальцами. Форма предмета складывалась в голове.
-Череп... - сказал Кроха.
Пека снова начал кричать.
И теперь мимо них тянулись и тянулись ниши с бессловесными последователями Арсеникума на разной стадии высыхания. По обе стороны коридора гнездились эти ниши со своими молчаливыми постояльцами, и пол ниш был с какой-то инфернальной заботой выстелен сухими веточками. Пека повопил и замолк - хватило его совсем ненадолго, куда как меньше, чем у входа. В воздухе стояла неприятная сладость, от которой свербило в носу и на глаза наворачивались слезы.
