Андрей Бочаров - Я и Я (сборник)
– А он жив, – Валерий смотрел на собеседника совершенно невинным взглядом честного труженика.
– Кто? – не понял Бронз.
– Старик. Бражников, кажется, его фамилия. Вот где он сейчас обретается, – на столе, который был одним большим дисплеем, загорелся адрес.
– Не верю, – автоматически парировал собеседник.
– Проверь. Тщательно. Лучше пошли туда человека, а то снова решишь, что я тебя на мелочах развожу.
Виртуал ничего не ответил. Но кто-то сейчас наверняка поехал по этому адресу, чтобы своими глазами убедиться, пощупать, может быть, даже каплю крови взять у воскрешенного человека.
– Поскучай пока, – виртуал исчез.
Валерий еще раз осмотрелся. Нет, в офисе решительно не за что было зацепиться взглядом. Он тяжело вздохнул и вытащил из внутреннего кармана сигару. Раскурил. Внезапно рассмеялся почти беззвучным смехом – он бережет здоровье, наслаждаясь виртуальным табаком, но тело-то придется все равно менять еще раньше, чем оно выработает свой ресурс…
Бронз явился через четверть часа, причем торопливо, еще указывая на что-то рукой предыдущему собеседнику. Повернулся к Олефиру.
– Такие интриги тебе не по карману, – в его голосе уже была некая осторожность, даже опаска, но не к Валерию, а к той силе, которая стояла за торговцем.
– Я знаю это лучше других, – Олифер развел руками, будто показывая, что беден он и ни в чем не виноват. Провокациями заниматься не умеет.
– Так в чем твое предложение? – Бронз был готов выслушать.
– Не мое, мне тут передали.
И Валерий слово в слово повторил предложение своей старшей копии, сделанное обманнику.
Бронз, естественно, поначалу не был настроен решить дело общим подъемом из виртуальности.
– Я же не требую навсегда… – примирительным тоном вещал Олефир. – Сходите на полчасика, потом вернетесь. Невредно иногда проветриваться. Я же вас не прошу за город выехать!
Главный аргумент «против» пока не звучал – смерть и воскрешение старика-фанатика могли оказаться еще одной военной хитростью. Эта провокация начала боевые действия, ее продолжение могло их завершить самым фатальным образом для одной из сторон. Однако и главный аргумент «за» был известен обоим, потому Олефир так его и не высказал, – деньги. Еще неделя противостояния, и общины обанкротятся. Виртуалы не смогут позволить себе такого количества детей, и придется менять образ жизни – окончательно уходить в цифровые вселенные.
Тогда виртуальность станет не просто домом, а тюрьмой.
– Подумай, что будет, когда это предложение окажется перед Рогутом?
– Он мужик упрямый.
– Возьмут к ногтю и упрямого.
В итоге уламывание, демонстрация новых доказательств и общая подготовка почвы заняли полтора часа.
Спусковым крючком послужило вполне связное донесение от периферийной приборной разведки – жучок в сорок седьмом коридоре начал передавать картинку. Обманники в большом количестве выходят из привычных секторов обитания. Проще говоря, со своих этажей.
Бронз в бешенстве посмотрел на Валерия. Будь торговец здесь во плоти – он бы погиб на месте. Потому как первой мыслью виртуала было, что его отвлекли, не дали постоянно вчитываться в данные разведки, и что самое подлое – отвлекли чистой правдой.
Виртуалам надо было повторять маневр противника, но в другой форме. Надо было обдумать финты прямо сейчас.
– А мои деньги? – самым естественным тоном осведомился Валерий.
Бронз, все еще плохо соображая от злости, щелкнул пальцами. Одновременно с обрывом связи на счет торговца перепала какая-то мелочь.
Младший Олефир стянул с головы обруч и стал собираться.
У старшего Олефира оставались дела в суде: все держалось на честном слове, возможность еще не стала реальностью.
Нестройную массу обманников надо было довести до места, а сделать это оказалось не проще, чем затушить пожар, таская воду в решете. Валерию пришлось забирать под контроль встречные «сюрпризы». Давить в зародыше массовые истерики. Давать людям новые иллюзии. Подгонять толпу отстающих.
Он начал казаться самому себе одним большим зеркалом. Отражения тысяч интриг, механизмов, надежд – это все невозможно было охватить сознанием, но притом все это как-то умещалось у него в голове. Он все больше расширял психику, все ближе становился к «просветлению», и для него уже не было обратного пути…
Суд прошел в большом спортивном зале и обернулся митингом. Крики, «пищалки», раскрашенные физиономии, даже маленькие транспаранты. Все именно так, как и должно быть при выражении «воли народа». Временная победа – голограмма судьи зачитала решение на скорости вдвое выше человеческой речи – и поспешное возвращение. Первый такт, первое движение педали.
Олефир отстал от обманников и встретил группу виртуалов. Не слишком большую, но достаточную для отмены предыдущего решения суда. Чтобы допустить новых посетителей к процессу, их пришлось разоружить. И тоже был митинг – виртуальное присутствие обернулось многотысячной толпой. Второй такт, поворот колеса и нажатие второй педали.
И все.
Цепь замкнулась, заработал велосипед. Остальное было уже не его делом. «Старший брат» поддержит процесс. Чтобы сохранить себя, людям придется выбираться из коконов и дышать воздухом, отключать редактирование мира и смотреть на Вселенную трезвыми глазами. Счастья от этого не возникнет. Окрестности своих маленьких уютных мирков они населят выдуманным злом. Однако соль в том, что у людей будет чисто человеческая причина отказываться от иллюзий – вражда с другими людьми. И чтобы разобраться с противниками, придется лично явиться на поле боя.
Хождение по судам не будет вечным. Пройдут сотни метаморфоз: попытки разорвать круг, уйти к роботам, объединиться, просто перевешаться всем вместе на люстрах. Только двухтактная система сохранится, люди останутся людьми. И эту общину можно будет вывести куда угодно. Хоть в другую звездную систему. Какое-то из будущих перерождений Олефира об этом позаботится.
* * *Старший Олефир зашел в какой-то случайный кабинет недалеко от зала суда. Там было пусто. Он смотрел из окна на вечернее небо – городские огни не давали показаться звездам, и казалось, что над улицами висит неоновый туман.
Уходили последние минуты – и что-то недоброе начало с ним твориться.
Олефир почувствовал, как вещи вокруг него теряют свою прозрачность, лишаются собственных историй и внутреннего смысла. Его маленькое личное «Я» вдруг ослабело, уже не было центром Вселенной и вместилищем знаний. Окружающее бытие стало очень привычным, но в то же время и слишком тесным. Олефир последние сутки начал привыкать мыслить с размахом и точностью. А теперь он стал как альбатрос с отмороженными крыльями, которого засунули в очень маленькую клетку, – он чувствовал, как съеживается память.
