Дэвид Герролд - День проклятья
Однажды Дьюк после одного из сожжений сделал мне весьма любопытный комплимент.
Отчитавшись перед начальством и по традиции выпив с ребятами пива, мы удалились в кабинет опрокинуть еще по стаканчику.
Обычно после операций Дьюк был неразговорчив – просто сидел и потягивал из стакана. Но в тот раз ему, казалось, что-то не давало покоя. Поэтому я нянчил свой стакан и ждал.
Он развернул кресло к окну и положил ноги на низкий шкафчик картотеки. Стакан он прижал ко лбу, словно у него болела голова и лед приносил облегчение.
– Знаешь, – начал Дьюк, – а ты ведь действительно произвел на меня сегодня впечатление.
– Э… спасибо. А что я сделал?
– Эми Беррел.
– О, – произнес я и добавил: – Да. Интересно, как он разовьет эту фразочку?
– Ты вел себя правильно. – Он отнял стакан ото лба и посмотрел на меня.
Я пожал плечами:
– Ну раз ты так считаешь…
– Да, считаю. У тебя не было выбора. Ты давно знаешь, что она – слабое звено в команде. Это было видно хотя бы по тому, как ты планировал операции. И сегодня ты поступил так, как должен был поступить.
– Но меня до сих пор мучает совесть, что я ударил ее.
– Не сделай ты этого сегодня, в следующий раз было бы еще хуже. Или это пришлось бы сделать кому-нибудь другому. Можешь ты врезать Хосе Морено?
– Конечно нет.
– Правильно, скорее всего, это никогда и не понадобится, – заметил Дьюк.
– Надеюсь. – Я помотал головой. – Но ее лицо так и стоит перед глазами.
– Тебя потрясли ее слезы? Чепуха! Она пытается разжалобить, но с вояками такие фокусы не проходят.
– Да нет, я о том, как поднял ее на ноги и пихнул к гнезду. Если бы она держала вместо камеры оружие, я бы сейчас с тобой не беседовал.
– Именно поэтому у нее и была камера. Винтовку ей доверить нельзя. – Он задумчиво отпил из стакана и добавил: – Вот что я скажу тебе, Джим.
Взаимовыручка – она как воздушный шар. Здесь не столь важно, хороша ли резина – если есть дыра, воздух все равно выйдет.
– Да… Верно. – Но я все еще не понимал, куда он клонит.
– Взаимовыручка подразумевает герметичность – никаких утечек и дырок.
Стопроцентная гарантия.
– Значит, ты считаешь…
– Ты поступил правильно. Заткнул дырку. Всем это послужит хорошим уроком. Ты показал, что на задании альтернативы нет. В следующий раз команда окажется намного сплоченней; ты и сам почувствуешь разницу.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Но, если честно, я сделал это машинально. Просто мне осточертело ее нытье.
Дьюк поднял свой стакан.
– Абсолютно точно. И ты отреагировал соответствующим образом. Поздравляю. Твое здоровье. – И он выпил.
Я вспомнил об этом, подумав, как бы поздравил меня Дьюк, если бы я дал пинка генералу. Дело в том…
Ну хоть помечтать об этом я могу или нет? Широко шагая, я спустился к сцене и сказал;
– Привет.
Флетчер устало улыбнулась:
– Привет,
Я сразу взял быка за рога:
– У меня вопрос.
– Ответом, скорее всего, будет «не знаю». Какой вопрос?
– Демонстрация очень впечатляющая, несмотря на выходку генерала, как его там?..
– Пул.
– Так это генерал Пул? Вот уж не знал, что у нас так мало генералов.
– Что вы хотели спросить, Джеймс?
– Я вспомнил, что раньше вы говорили о мехе гастро-под, будто это вовсе не шерсть.
– Да, организмы с условным названием «иглы» служат им нервными окончаниями.
– В этом и заключается вопрос: когда два червя находятся в состоянии общения, могут ли они вступать в прямой нервный контакт?
Флетчер кивнула:
– Они так и делают.
– Но тогда… Не может ли это быть вашим механизмом коммуникации? Что, если они передают импульсы непосредственно от одного к другому?
У Флетчер удивленно выгнулась бровь.
– Вы так думаете?
– Вам не нравится эта идея?
– Между прочим, – заметила она, – идея мне очень нравится. Она могла бы объяснить массу непонятных вещей.
– Но?.. – подсказал я,
– Но, – продолжила Флетчер, – это было первой гипотезой, которую мы проверили, когда посадили Счастливчика и Крошку вместе. И от нее первой мы вынуждены отказаться. Нашлось слишком много аргументов против.
– Правда?
– Да, правда. – Она взглянула на часы. – Хорошо, я вам изложу их вкратце.
Большинство хторранских симбионтов – рецепторы того или иного типа. Мы идентифицировали по меньшей мере семнадцать четко различающихся типов игл, осуществляющих только им присущую функцию. Каждый из этих типов, в свою очередь, подразделяется на подтипы по цвету, длине и специализации внутри функции. На сегодня известно более пятисот разных подтипов нервных волокон. Не исключено, что их функции могут в значительной мере перекрываться, но у нас не хватает людей, чтобы проверить это.
Большинство нервных волокон червей действует как специализированные рецепторы того или иного типа: термочувствительные, обонятельные, вкусовые, тактильные и даже свето – и цветочувствительные. А некоторые из симбионтов действуют еще и как «нервные иголки». Подобно миниатюрным передатчикам, они способны возбуждать любой нерв, которого касаются. Именно поэтому черви колючи, если их гладить. В общем, вы правы – все это выглядит превосходным механизмом для обмена информацией. Можете поздравить себя с удачей. Ну а теперь плохие новости: этот механизм не может работать. Даю минуту, чтобы вы сами догадались: почему?
Я немного подумал.
– Проблема с контактами?
– Не совсем. Черви контактируют без всяких проблем и по меньшей мере пятой частью поверхности тел. Но вы на правильном пути: проблема – в образовании информационной сети.
– Не понял.
– Когда вы подключаете один компьютер к другому, сколько шнуров вы соединяете?
– Как сколько? Один… О! Теперь дошло: в стандартном кабеле тысяча двадцать четыре отдельных световода.
– Правильно. А теперь представьте, что вы должны вручную подсоединить каждый проводок, причем, заметьте, не зная, какой куда. Какова вероятность, что вы подсоедините их в нужном порядке?
– Ничтожная и даже хуже, – согласился я. – На миллиарды неправильных вариантов только один верный.
– Не то что вашей жизни – жизни Вселенной не хватит на это, – сказала Флетчер.
– А теперь вообразите, сколько нервных волокон контактирует у червей во время общения, и у вас возникнут сомнения в возможности нервного контакта. Не верьте мне на слово, – добавила она. – Оцените вероятность на ближайшем терминале.
– Да нет, все правильно. Но, может, у червей есть что-нибудь вроде внутреннего декодера?
– Мы тоже подумали об этом. Двое ребят из «Мински фаундейшн» пришли к выводу: такое возможно, только если червь состоит из одного мозга. Однако до сих пор мы таких особей не встречали. Вы когда-нибудь видели фотоизотомографические изображения?
