Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)
Ярусов достал портмоне и протянул фотографу три бумажки, пояснив:
— Сделайте, пожалуйста, три общих групповых отпечатка, поконтрастнее, а затем увеличьте вот этих двух молодых людей в военной форме и того, в штатском, — он указал на опознанного им журналиста Юлиана.
— Сколько снимков?
— Ну… по два хватит.
— Будет сделано. Куда доставить?
— Я зайду сюда.
— Отлично!..
Насвистывая, фотограф отправился в архив отыскивать негативы. Ярусов достал из камеры высохшую плёнку, свернул в трубку и, спрятав в металлическую катушку, направился снова в ресторан, в общество шумной, беспечной компании.
ГЛАВА XIII
В ЗОНЕ «СИД-1»
Владимир Петрович, устав за день, дремал, невольно прислушиваясь к редким, однообразным звукам ночной степи. Сегодня, как и в прошедшие ночи, стояла удушливая тишина. Казалось, сама земля источает этот обессиливающий всё живое, раскалённый воздух. На сохранившейся кое-где растительности нельзя было отыскать даже признаков росы.
Степное селение, раскинувшееся на крутых склонах балки, сегодня казалось мёртвым.
— Пиить!.. — чуть слышно донёсся откуда-то справа детский голос, и вновь всё стихло, точно погрузилось в сон. Но люди не спали, изнемогая от жары.
Назар Гурджия, колхозный животновод, встречал сегодня на колхозной ферме второе новолуние. Сохранить скот — богатство, золотой фонд колхоза — вот основная его задача. 80 симментальских и 45 красностепных молочных коров, выращенных здесь, на колхозной ферме, в эту гнетущую, непривычную для них жару словно таяли на глазах. Они надсадно дышали, тараща глаза. Но достаточно было скрипнуть шестернями колодезной лебёдки, как всё стадо, мыча, бросалось — к каменным колодам. И в этом многоголосом «м-м-у-у-у!» тоже слышалось «воды-ы!».
Пятый раз сегодня Назар Гурджия накачивал полные колоды, поливал двор, животных, но не проходило и часа, как всё испарялось, точно с раскалённой сковороды.
Напоив ещё раз коров, он устало опустился на землю и задремал. На колхозном дворе раздались один за другим 10 ударов о подвешенный кусок рельсы.
Услышал эти удары и Владимир Петрович. Услышал и тут же вскочил, зажёг ручной фонарик.
— Пора в зону. Надо проверить, как идут последние приготовления.
Вместе с Василием Ефимовичем они поехали мимо постовых и остановились на широкой поляне. Справа возвышался обрыв, слева поляну полукругом огибал густой лес.
Посреди поляны стояло несколько укрытых брезентами машин, расположенных на расстоянии 20-ти метров одна от другой. Плотный мужчина в запыленном комбинезоне, обменявшись взглядом с Владимиром Петровичем, сказал стоящему рядом лейтенанту:
— Снять чехлы, проверить углы подъёма направляющих механизмов.
По цепочке, от машины к машине покатился приказ. Владимир Петрович встал на подножку и медленно объехал внутренний полукруг, внимательно наблюдая за подъёмом направляющих механизмов. Василий Ефимович с любопытством рассматривал конструкцию аппаратов передвижной станции искусственного дождевания, мало чем отличающихся от реактивных миномётов «Катюш».
— Если опыты будут успешными, — мечтательно произнёс он, обращаясь к начальнику охраны, — какую силищу получат хлеборобы в борьбе со стихией!
— Да-а, — отозвался подполковник, — управление погодой — великое дело. Если удастся вызвать дождь из ясного неба, это будет революцией в сельском хозяйстве.
— Не только в сельском хозяйстве, но и в экономике всей страны. Все засушливые степи, все пустыни будут поставлены на службу народу.
Машина, обойдя круг, возвратилась на прежнее место. Владимир Петрович, соскочив с подножки, обратился к человеку в комбинезоне:
— Покажите нам блиндаж управления «огнём».
У самой опушки леса они спустились в траншею и по ней прошли в блиндаж. Человек в комбинезоне повернул выключатель. В блиндаже стало светло, как днём. Осмотревшись, как бы прикидывая в уме, выдержат ли толчок взрывной волны стойки блиндажа, Владимир Петрович присел на один из ящиков, заменявших стулья, закурил и взглянул на часы.
— До запуска остаётся полтора часа. Через полчаса лично проверьте угол рассеивания каждой пары аппаратов и отправьте экипажи в укрытия. Задача следующая, запишите.
Инженер записал условия запуска снарядов-самолётов, угол рассеивания и потолок каждой серии залпов.
— Последняя пара аппаратов, — повторил ещё раз Владимир Петрович, — должна послать снаряды ровно через 30 секунд после первой.
Он сделал глубокую затяжку, пустил под потолок блиндажа одно за другим несколько колец дыма, выжидая, пока инженер зоны закончит запись. Потом попросил повторить задачу и добавил:
— Вторая серия снарядов должна уйти в стратосферу через пять минут после первой.
Третья — через десять минут. Высота второй серии, как условились: 15 тысяч метров. Высота третьей — 25 тысяч метров.
Владимир Петрович подошёл к начальнику охраны подполковнику Зорину. Тот встретил его вопросом:
— Где вы, Владимир Петрович, намерены находиться в момент запуска снарядов?
— Как где? На наблюдательном пункте, — уклонился он от прямого ответа.
— Точнее.
— В безопасной зоне на соседнем холме… Там, вероятно, мы будем все.
— Все не все, но вам придётся, Владимир Петрович, подчиниться предписанию генерала Прозорова.
— А именно?
— Приказано не подпускать вас к аппаратам ближе 700 метров.
— Очень хорошо! Я как раз облюбовал холмик в километре от площадки. Когда до нас долетит грохот взрыва, снаряды уже будут в заоблачных далях.
— Учтите, Владимир Петрович, — предупредил подполковник. — За 15 минут до запуска закрывается всякое хождение в черте зоны. Ни вопросов, ни ответов охрана не признаёт. В силе будет только одна форма объяснений… «Руки вверх!» — Договорились. А теперь, — он взглянул на часы, — пора в безопасную черту, — и, обернувшись к инженеру зоны, напомнил: — Сигнал: три ракеты. Третья красная — залп.
ГЛАВА XIV
ИСКУСТВЕННЫЙ ДОЖДЬ
Назар Гурджия дремал, прислонившись к каменной стенке колодца. То, что произошло, он вначале принял за кошмарный сон. Но даже проснувшись окончательно, он не мог понять происходящего.
На огромном пространстве поднебесья, словно занавес, распахнулась ночная мгла.
Всё озарилось светом необычайной силы, и грянул всепотрясающий гром, да так, что задрожала земля. Назару показалось, что его кто-то с силой толкнул. Он не помнит, как вскочил, ухватившись за чугунную ручку колеса, жмурясь от яркого зарева. Проснулось всё село. Народ в испуге выбегал на улицу и замирал в неподвижном молчании, наблюдая невиданное сияние, словно извергаемое вдруг прорвавшимися вулканами Базальтовых гор.
