Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)
- Я тебе сейчас все покажу, - сказал Березкин. - Но с хроноскопом по-прежнему творится что-то непонятное. Я опять вдоволь насмотрелся на Зальцмана.
Березкин уже говорил мне об этом, но последние три дня он провел как затворник, почти не выходя из института, и последних результатов его работы я не знал.
- Такое ощущение, что вот-вот все прояснится, - сказал Березкин. - Но... короче говоря, давай поколдуем вместе. Вдвоем у нас лучше получается.
Березкин начал с контрольного сеанса, имевшего столь неожиданно сложные последствия.
- Любопытно, что мы узнали руки Брагинцева лишь на экране, - сказал Березкин. - Вот тебе урок на будущее. Конечно, при хроноскопии неизбежны отклонения от образца, но все же случай поучительный. Итак, можешь посмотреть на экранизированные руки Брагинцева.
Березкин включил хроноскоп, и мы довольно долго смотрели на "экранизированные руки". Если вы помните, мы ставили себе целью оправдать Брагинцева в собственных глазах, но этот эпизод, как будто, исключал такую возможность, и я попросил Березкина продемонстрировать следующие кадры.
Теперь - Березкин уточнил и расширил задание - на экране появились не только руки, но и владелец рук, человек, не имеющий, впрочем, портретного сходства с Бра-гинцевым.
- Я не стал уточнять внешность, - сказал Березкин. - По-моему, это ни к чему. Пусть будет условный образ.
Я кивнул, наблюдая за событиями на экране. А там происходило то, о чем мне уже рассказывал Березкин: человек с руками Брагинцева смял и разорвал бумагу, а потом зеленые волны смыли его с экрана, и я увидел Зальцмана, вышагивающего с тетрадкой в руках...
- Вот так, - сказал Березкин. - И ничегошеньки не могу поделать.
Он выключил хроноскоп, и мы несколько минут сидели молча.
- А Черкешин? - спросил я. - Черкешин не .появляется?
- Черкешин не появляется, и я придаю этому большое значение, - ответил Березкин. - Давай-ка пораскинем мозгами. По-моему, это единственная зацепка.
- Единственная зацепка, - машинально повторил я. - Послушай, а как сформулировано задание?
- На истолкование поведения и характера.
- И при анализе рукописной строки формулировка была такая же. Но там появлялся Черкешин, и порою прежде Зальцмана...
- Стой! - резко сказал Березкин. - Вот оно! Кажется, я все понял. Хроноскоп упорно показывает Зальцмана волнующимся и боящимся, что его выследят... Не возник ли в "памяти" хроноскопа штамп для иллюстрации именно этого состояния?
- Минутку! Мы с тобой не волнуемся и никого не боимся...
- Все понял.
Березкин встал, схватил подвернувшуюся под руку линейку и разломал ее на несколько частей.
Хроноскоп получил задание, и мы увидели человека, ломающего линейку. Но Зальцман - Зальцман не появился, хотя Березкин настойчиво вновь и вновь повторял задание.
- Теперь ты, - сказал Березкин и кинул мне тетрадку. Я разорвал и скомкал ее, и то же самое проделал безликий человек на экране. А Зальцман не появился.
- Прямо-таки гора с плеч, - вздохнул Березкин, опускаясь в кресло. - А Черкешин - штамп, иллюстрирующий жестокость и твердость, назови как хочешь. У Брагинцева эти черты характера отсутствуют, в чем нет никаких сомнений, а у Хачапуридзе они были выражены весьма основательно!
- Но почему они оба боялись? - тихо спросил я, полностью принимая версию Березкина. - О Хачапуридзе мы едва ли что-нибудь узнаем. Но Брагинцев...
- Ты хочешь сказать, что этот факт - не в его пользу?
Менее всего мне хотелось говорить что-либо подобное, и я только пожал плечами.
Березкин надолго умолк, а потом встал и решительно подошел к хроноскопу.
- Знаешь, что мне пришло в голову?.. Мы сами придумали историю с Брагинцевым. Хроноскоп явно ошибается, характеризуя руки Брагинцева как сильные и крепкие. Подумаешь, человек смял бумагу! Тоже мне, критерий! Этак и младенца за Геркулеса выдать можно.
- Проверяй, - сказал я.
Березкин сформулировал задание, и на экране хроноскопа появились руки, выпрямляющие вазу... Потом рядом с ними другие руки разорвали бумагу и скомкали ее.. Руки были очень похожи, но утверждать, что хроноскоп показывает одни и те же руки, я бы не решился. Впрочем, нельзя было забывать о десятилетиях, разделявших оба события, и я напомнил об этом Березкину.
- Последнее слово - хроноскопу, - сказал Березкин. - Пусть сравнит их и даст ответ.
И хроноскоп дал ответ тотчас, но не тот, на который мы надеялись в глубине души: он подтвердил, что выпрямляли вазу и рвали бумагу одни и те же руки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой вернувшийся из Тбилиси Петя потчует нас рассказами о торговом доме Хачапуридзе, а также упоминает о помощнике историка Месхишвили, таинственно исчезнувшем несколько десятилетия тому назад, в этой же главе содержатся некоторые рассуждения о транссахарских путешествиях.
Несколько дней мы с Березкиным не подходили к хроноскопу и вообще старались ни о чем не думать. Вы, наверное, замечали, что всякие попытки о чем-либо не думать приводят, как правило, к обратному результату. Мы с Березкиным - не исключние, но нас спасала Африка, спасала история Белого и Черного Мыслителей. Новые материалы окончательно избавили бы и меня и Березкина от размышлений о Брагинцеве. Но материалы пока не предвиделись и, чтобы отвлечься, мы переключились на литературные изыскания. Я не назвал бы их беспредметными: ведь мы знали, что Белый Мыслитель совершил путешествие через Сахару, пережил самум, и дополнить его историю какими-то отдельными штрихами можно было по книгам, хотя это и не лучший вариант.
Я знакомился с описаниями путешествий через Сахару в средние века, когда мне поздно вечером позвонил Петя, очевидно, только что вернувшийся из Тбилиси.
- Хачапуридзе был убит в своем доме, и всех его наследников тоже, вероятно, перерезали или отравили, - . услышал я в телефонную трубку. - Потом наступило молчание. - Здравствуйте, это Петя. Брагинцев неточно выразился, сказав, что неизвестна причина краха торгового дома Хачапуридзе. Просто всех убили. А вот почему?.. Этого даже Месхишвили не знает. Ведь всякие вельможи предпочитали получать деньги от купцов, а не убивать их...
- Очень рад, что вы не зря съездили, - сказал я. - А как же с кладом?
- Клада нет, - вздохнул Петя. - И до весны не будет. Вернее, до лета. Пора за дипломную работу садиться. Брагинцев мне даже в Тбилиси письмо прислал. Да я и сам понимаю. И зачеты еще не все сданы.
Петя сообщил о дипломной работе и зачетах не без грусти в голосе, но потом снова оживился.
- Вся беда в том, что Месхишвили занимается гораздо более широкими историческими проблемами, чем судьба торгового дома. Это замечательный старичок - добрый, отзывчивый, весельчак к тому же. Но Хачапуридзе для него деталь, частность, пример, иллюстрирующий какие-то там общие социально-экономические положения. Но еще не все потеряно, потому что у Месхишвили был ученик, специально изучавший архивы дома Хачапуридзе, какой-то Розенберг...
