Александр Заревин - Одинокие боги Вселенной
— Где ты научилась такой любви? Ты, наверное, самая лучшая любовница в мире!
— Ах, Юра! Одно время меня звали Клеопатрой. Мужчины соглашались на казнь утром, чтобы только провести со мной ночь. Всякое было. Казанова, помню, локти кусал от желания обладать мною.
После этих слов я примерно с полчаса не чувствовал себя мужчиной, представив, сколько партнеров она сменила за последние пятнадцать тысяч лет.
Сборы заняли у нас с Мишкой немного. Поскольку Галка уверяла, что отныне мы будем жить на полном пансионе, мы просто переписали на дискеты все наши изыскания, захватили с собой самые необходимые вещи и отправились в путь на Галкином «Мерседесе». Через сутки мы подкатили к шикарному особняку, расположенному внутри участка, огороженного высоким забором, выкрашенным в зеленый цвет и окаймленным поверху двумя рядами колючей проволоки. В саму Москву Галка даже и не думала заезжать, сообщив нам, что делать там нечего.
— В этом доме есть все необходимое для вас, включая прислугу. Прислуга в основном состоит из молодых женщин, в обязанности которых входит также и удовлетворение всех ваших желаний и потребностей. Беспрекословное, так что не стесняйтесь, девушки будут очень рады, тем более что им запрещено покидать пределы этой территории.
— Они что, рабыни?
— Нет, но у них зарплата — сто долларов в час.
— Вы так богаты?
— Разумеется. Ваши требования и заказы будут исполняться со всей возможной скоростью. Любые. Так что можете не стесняться.
— Я так понимаю, мы здесь будем на положении узников? — спросил Мишка.
— Вы? Ни в коем случае. Вы можете отправляться в любое время и в любом направлении. Только не забудьте известить при этом начальника охраны. Вас мы не ограничиваем, но нам очень не хотелось бы, чтобы с вами произошли какие-нибудь неприятные случайности.
— Какие именно?
— Всякие. Иной раз кирпич ни с того ни с сего с крыши на голову падает. Это я для примера.
— Ну, а ты будешь меня навещать? — спросил я.
— Буду, конечно, вот моя визитная карточка с телефонами. Как только у тебя возникнет желание увидеть меня, звони.
Я прочитал на карточке: «АОЗТ „СМЕРЧ“. Исполнительный директор Звягинцева Галина Антоновна», и ниже — пять телефонных номеров.
— Не хило… — протянул я, пряча визитку в карман.
— Наконец-то и в вашей стране можно почувствовать себя человеком. Ну что, мальчики, въезжаем?
— Вперед, — согласился Мишка. — Осмотрим в натуре наши пенаты.
Галка подвела машину к кованым воротам и просигналила. Створки ворот немедленно раздвинулись, и мы въехали в новый этап нашей жизни.
В том, что это именно новый этап, у нас с Мишкой не осталось ни малейших сомнений, едва мы освоились с новым местом обитания. Дом на самом деле имел три этажа: два на земле и один подвальный, оборудованный под мастерскую. Подземный этаж, судя по всему, мог безболезненно выдержать прямое попадание фугасной бомбы. При этом он еще был отделен от остального жилья металлическими бронированными дверями, открывавшимися магнитными пластиковыми карточками, которыми нас незамедлительно снабдили. Как оказалось, карточки были индивидуальными.
Верхние два этажа вообще привели нас в священный трепет. Дом, в котором нам предстояло жить, буквально ломился от изобилия комфорта и роскоши. Все полы были укрыты пушистыми мягкими коврами, стены увешаны картинами самых знаменитых художников всех времен и народов (Галка уверяла, что здесь нет ни одной копии), мебель сплошь в стиле XVIII века, особенно в моей спальне. Половину спальни занимала необъятных размеров кровать, можно сказать, не кровать, а сексодром: тут запросто можно было бы поместить человек пятнадцать, и при этом никто друг другу не помешал бы… спать, разумеется. Еще в спальне стоял телевизор с экраном невообразимых размеров, видеомагнитофон и большой набор видеокассет с фильмами, названия которых мне ни о чем не говорили. Одним словом, я чувствовал себя в этой роскоши как беспризорная дворняга, попавшая волей случая в Эрмитаж, хотя там-то я никогда не бывал. Так и хотелось временами сказать: «Да, умели жить буржуи…»
В общем, не стоит тратить время на описание нашего жилища. Такова се ля ви, как сказала Галка. Естественно, несколько дней мы привыкали, потом освоились, и жизнь пошла своим чередом. Мишка — вот запустили козла в капусту! — вовсю пользовался Галкиным благословением и первые полгода еженощно таскал к себе девушек из обслуги, даже похудел. Потом его любовный пыл пошел на убыль, и он стал работать, как и прежде. Я же девушек держал на расстоянии, храня верность Галке. Она приезжала к нам регулярно, по два раза в неделю, и по ночам мой сексодром становился гораздо меньше, чем казалось днем. Наконец, увлекшись работой, я как-то посетовал, что ее столь частые приезды выбивают меня из колеи, мне трудно работать, и Галка сократила свое присутствие до одного раза в неделю. Мой сексаппарат вынужден был смириться; хотя желание обладать ею к концу недели становилось нестерпимым, я все равно радовался, что мне не приходится перестраиваться с работы на Галку, и наоборот.
Мы с Мишкой почти одновременно закончили с теоретическими предпосылками и приступили к конструированию. Я себе представить не мог, до чего приятно работать на новейшей технике! Если бы я не жадничал в свое время, наверное, мог бы и раньше купить что-то подобное, впрочем, откуда я мог знать, что дело приобретет такой оборот и хобби станет едва ли не целью жизни.
Мишка оказался гораздо проворнее, чем я предполагал, он приступил к сборке недели на три раньше меня. Помучавшись сомнениями, я присоединился к нему. Наши заказы и в самом деле выполнялись как по волшебству. В памяти местных компьютеров были заложены каталоги, наверное, всех более или менее значимых фирм мира. Нам стоило только назвать номер по какому-нибудь каталогу, как требуемый заказ поставлялся с задержкой максимум в 5 дней. Так работать было можно.
Конструкцию «Дэкса» (дубликатора экспериментального) Мишка придумал нехитрую, но я-то хорошо представлял, скольких вывихов ума она ему стоила. А внешне аппарат выглядел как гибрид дореволюционного матросского сундучка и современного компьютера.
— Поскольку дубликатор экспериментальный, — говорил Мишка, — я проектировал его на дублирование массы до пяти килограмм — нашей критической, или исторической. Но начать, по-моему, следует с более легких предметов, вот, скажем, с моей расчески. — И он, открыв крышку «сундучка», поделенного внутри на две половины, положил на дно расческу. Затем он крышку закрыл, и тотчас же послышалось гудение дросселей. Наконец на дисплее появилась надпись: «Дублирование закончено». Мы продублировали еще несколько мелких вещей, после чего Мишка сказал: — Ну, теперь надо девчат осчастливить, я сейчас, — и поднялся наверх. Вскоре он вернулся с целой горстью колец, перстеньков и сережек, сунул все в дубликатор и затем опять помчался наверх — уже с двумя горстями. Назад он вернулся с двумя полиэтиленовыми пакетами, полными всякой всячины.
