Роберт Уилсон - Ось
Турк подошел к окну — просто чтобы убедиться, что звезды не взорвались или еще что-то. Лиза была права: безумцы на марше. За окном лежала освещенная худосочной луной экваторианская пустыня, от одного вида которой начинаешь чувствовать себя маленьким.
Здание вздрогнуло еще раз. На краю стола задребезжала бесполезная лампа.
* * *Айзек тоже почувствовал толчки, но они его даже не разбудили. В последнее время он подолгу спал, часто не понимая, где сон, а где явь.
Внутри него безжалостно вращались стрелки звездных часов. Он видел во тьме вещи, для которых не мог найти слов. Он для многого не мог найти слов. И наоборот, были слова, которые он знал, но не мог понять и определить, что они значат. Например, слово «любовь».
«Я люблю тебя», — шептала ему миссис Рэбка, когда никто, кроме него, не мог этого слышать.
Он не знал, что ей отвечать. Но этого и не требовалось. Миссис Рэбка словно и не ждала ответа: «Айзек, мальчик мой. Мой единственный. Люблю тебя…» — шептала она, после чего отворачивала лицо.
Что это могло значить?
А что значило то, что он, закрывая глаза, видел круговорот звезд или хоровод огней где-то в глубинах западной пустыни? Мог чувствовать их жизненную силу и мощь?
Что значило, что он мог слышать миллионы голосов — больше, чем есть звезд на небе? И что из всего этого множества он мог различить голос Эша, умершего мальчика с Марса? Это он вспоминал об Эше — или что-то вспоминало об Эше через него? С помощью выдыхаемого им воздуха вспоминало голос Эша?
Потому что — вот это уж Айзек знал точно — его предназначение, как и предназначение всех этих падающих с неба обломков машин, сбившихся со своих непостижимых орбит, заключалось в воспоминании.
Воспоминании чего-то большего, чем сам мир.
Он чувствовал его приближение. Кора планеты лопалась, и он ощущал ее содрогания сквозь фундамент старого здания, сквозь брусья, балки, полы, раму кровати и матрац, на котором лежал. Айзек содрогался заодно с ней, и его переполняла леденящая радость. Память и уничтожение неслись к нему одновременно с огромной скоростью, скачками длиной в континенты.
А он лежал и думал: «Наверное, это и есть любовь?..»
ЧАСТЬ V
В ГОСТЯХ У НЕ СКАЗАННОГО
ГЛАВА 25
Третье, и самое тяжелое, выпадение пепла случилось, когда они добрались до окраин владений нефтяных концессий — пустующего «краешка Нигде».
Об этом предупреждали в передачах, которые с переменным успехом ловил приемник доктора Двали. В Порт-Магеллане осадков выпало сравнительно немного. Зато на западе они осыпались густыми волнами, словно что-то притягивало их именно сюда.
К тому времени, как появились первые сообщения об этом, опасность была видна уже невооруженным глазом. Машина мчалась по шоссе. Впереди и позади горизонт выглядел одинаково плоским. Оборачиваясь назад, Лиза видела, как в небе над ним вскипают сине-черные облака.
— Надо опять искать где-то укрытие, — сказал Турк.
* * *На юго-западе виднелись серебристо-черные силуэты буровых вышек «Арамко». Судя по всему, весь персонал с буровых был уже эвакуирован, и некоторые из вышек даже казались слегка накренившимися — хотя, возможно, это был всего лишь оптический обман. Турк все же опасался, что они могут охраняться, причем не только дистанционно, с помощью автоматики, но и вооруженными людьми.
По счастью, им и не обязательно было искать укрытие там. Буровые всегда обрастали кругом сомнительных заведений. Изгои делали свой бизнес на таких же изгоях: бары, стриптиз-клубы, порнуха… Но где-то неподалеку должна была находиться также более солидная инфраструктура — в том числе, общежития нефтяников. Две машины неслись наперегонки с черным облаком, надвигающимся с востока. Впереди показалась дорога, отходящая вбок от шоссе. Въезд на нее закрывали ворота, но сейчас они были распахнуты. За воротами располагался торговый центр — с продуктовым магазином, универмагом, газетным киоском — и стоял ряд основательных бетонных строений, похожих на ящики и служивших общежитиями из непритязательных одно- и двухкомнатных номеров для персонала буровых.
Турк сидел в головной машине вместе с Лизой и доктором Двали. Он оглянулся и увидел, что вторая машина заезжает на стоянку торгового центра. Двали тоже развернулся и затормозил вслед за ней у магазина.
— У нас нет еды, — сказала Диана.
— У нас нет времени, — отрезал Двали. — Пора прятаться.
— Например, вон в том доме? Я бы предложила вам пока взломать дверь или сделать еще что-то, чтобы мы мог ли в него попасть. А мы присоединимся к вам, как только раздобудем еду.
Двали такое предложение явно не нравилось, но Турку оно показалось вполне резонным. У них практически не оставалось самых необходимых припасов, а пылевая буря может запереть их в укрытии неизвестно на какой срок.
Только побыстрее, — мрачно согласился Двали.
* * *Безвестные проектировщики этих рабочих бараков даже не пытались как-то скрасить казенный характер своих построек. Снаружи здания окружал голый растрескавшийся асфальт. По соседству с парковкой находился теннисный корт, огороженный рваной рабицей. Дверь, к которой подошел Турк, представляла собой пустотелую стальную коробку, выкрашенную в стандартный желтый цвет. Не было сомнений, что по ней не один год стучали и били ногами пьяные вдрызг нефтяники. Дверь была заперта, но замок оказался хлипким — хватило пары ударов по нему монтировкой. Двали с тревогой посматривал то на Турка, то на приближающееся облако. Свет таял на глазах, солнечный диск сужался и становился все мутнее.
Турк управился с дверью и шагнул в темноту, за ним Двали, потом Лиза.
— Вот черт! — воскликнула Лиза. — Ну тут и вонь!
Надо было спешить. В холле было множество дверей.
Они заглядывали то в одну, то в другую. За дверями оказывались крошечные номера, больше похожие на клетки, с маленькими окошками под потолком и совмещенными санузлами. Повсюду — оставленная гнить еда или несмытые унитазы. Наконец нашлись три сравнительно чистые комнаты, две по соседству и одна напротив, — прежние обитатели которых не оставили по себе следов вопиющего свинства. Лиза рванулась было к окошку, чтобы его открыть, но Двали остановил ее: «Нельзя, там пыль. Что поделаешь, придется потерпеть вонь».
Электричества не было. Свет продолжал таять. Турк и Двали выгрузили все из багажника машины. Только что был полдень, и вдруг наступили грязные сумерки. Пепел повалил с неба, как снег.
