Дэвид Герролд - День проклятья
Что и говорить, дед Купер заварил крутую кашу!
Я сильно сомневался, что мои скудные сбережения когда-нибудь смогут спровоцировать такую драку, по од-ной-единственной причине: куперовские деньги были настоящими долларами, мои же – лишь бонами. Но прецедент Купера непременно заставит мамулю серьезно задуматься. Взлом защиты вокруг моих денег обойдется дороже, чем она может себе позволить.
Да, именно так – настолько я зол на нее.
Она придет в бешенство и убьет меня.
Кстати, мысль очень своевременная. Необходимо еще и завещание. Всего несколько минут работы: «В случае моей смерти...» – и так далее.
Нет, она никогда мне не простит,
Я проверил все с самого начала, включив сюда страховку, залог, гарантии закона об охране намерений. Затем запрограммировал постоянный контроль за утечками.
Закончил я тем, что подписал передачу прав моему адвокату и назначил ответственной Центральную службу финансовых услуг, оговорив максимально возможную сумму возмещения ущерба – триста процентов.
Все.
Теперь мои денежки заперты так прочно, что даже мне их не выдадут без моего разрешения.
Я перечитал все еще раз, подтвердил, подписал – и выбросил из головы.
К черту Алана Уайза!
В. Как называют хторранина, пожирающего собственных детишек?
О. Заботливый родитель.
38 « РРНДА!»
Всегда находятся люди, не согласные со мной, но я – любитель поспорить.
Соломон КраткийЯ снова слышал во сне голоса. Они доносились с розовых небес, сияющих божественным светом, окружая меня. Присмотревшись, я увидел, что это кроликособаки, но, когда закружился с ними, они оказались людьми. Мы сняли шкуры кроликособак и танцевали обнаженными. Нас переполняло счастье. Подняв глаза к поющему небу, я увидел хторра.
Мне хотелось понять все до конца. Я полетел к червю, но так и не смог до него дотянуться. Он уплыл, а тем временем танец закончился. Стадо распадалось…
Я проснулся в поту.
И понял одну вещь.
Выразить ее словами было невозможно. Я пережил потрясающее ощущение внеземного родства, услышал небесную музыку, гудение великой струны сущего. Ее звучание по-прежнему отдавалось эхом в моей душе.
Странное впечатление не проходило все утро. Оно что-то означало – я чувствовал это. Видения звали меня куда-то.
Впрочем, это мог быть очередной рецидив болезни. Однако обследование не показало никакой патологии.
– Забудьте об этом, лейтенант, – посоветовал врач. – Просто вам приснился дурной сон. Учитывая все, что произошло, парочку ночных кошмаров вы заслужили.
Только сон мой был поразительно прекрасным. И самое тревожное – я жаждал увидеть его снова.
Вздохнув и пожав плечами, я поблагодарил врача и отправился наверх, в отделение интенсивной терапии.
На этот раз Дьюк был в сознании. Его держали в стерильной среде, так что он по-прежнему лежал под большим пластиковым тентом со странными маленькими вентиляционными трубочками и ультрафиолетовыми лампами.
Он повернул голову, когда я вошел. Его лицо начинало обретать свои черты, но я сомневался в возможностях пластической хирургии.
В растерянности я опустил глаза. Огляделся, куда бы присесть, налетел на стул и придвинул его к кровати.
– Привет, Дьюк…
Он не ответил, а отвернувшись, уставился в потолок, тяжело дыша. Тело под простыней было странно коротким.
Только чтоб не сидеть болваном, я достал из-под кровати дисплей и взглянул на него.
Лучше бы я этого не делал! Ампутированы обе ноги и левая рука. Резюме доктора Флетчер гласило, что протезирование невозможно из-за необратимого повреждения нервных окончаний.
В замешательстве я положил прибор на место. Потом снова взглянул на Дьюка.
– Меня предупредили, что тебе пока еще трудно говорить… Так что молчи, если хочешь… Я сам скажу… Не возражаешь?..
Я помолчал, ожидая его реакции. Но так как ничего не смог прочесть на его лице, продолжил:
– Не знаю, с чего и начать. Наверное, я должен сказать, что мы привезли с собой потрясающие видеозаписи. Сейчас изучают каждый кадр, а меня, стоило мне только выписаться, каждый день таскают на опросы. Мы с тобой сделали очень важное открытие – никто не знал об этих кроликособаках. По одной теории, они и черви – виды-партнеры, как, например, птицы-клещееды и крокодилы. Или лейтенанты и капитаны – кроликособаки как бы ведут всю канцелярию.
Дьюк слегка повернул голову, чтобы взглянуть на меня через пластик. Я бы все отдал, чтобы узнать, о чем он сейчас думает, что чувствует.
– А по другой теории, представляешь, Дьюк, кроликособаки управляют червями. Мы не считаем их разумным видом, стоящим за вторжением – хотя и не исключаем это, – но подозреваем, что они, возможно, командуют нынешним этапом. Может, это своего рода хторранский субинтеллект.
Есть еще одна… теория, точнее предположение, но им еще всерьез не занимались.
Возможно, мы столкнулись с разными интеллектами или с коллективным разумом.
Черви составляют одну его часть, кролики другую, кто-то еще – третью. Сейчас мы пытаемся выяснить, как они общаются между собой. Если это удастся, мы, возможно, найдем способ… начать переговоры о мире или о чем-нибудь еще.
Из горла Дьюка вырвалось клокотание.
– Прости, но я не понял.
Он повернул голову и повторил:
– Ррнда! Смысл был я. – ен.
– Да, я тоже думаю, что ерунда. Послушай, э… Многие спрашивают о тебе. Наши парни из Колорадо шлют наилучшие пожелания. Доктор Флетчер передает привет.
И… я виделся с твоим сыном…
Мне показалось или его лицо действительно напряглось? Он опять уставился в потолок.
– Я знаю, что это не моего ума дело, но, по-моему, он хотел бы навестить тебя, Дьюк. Во всяком случае, мне так показалось. Он заходил и спрашивал о тебе, но не захотел, чтобы я передал от него привет, так что я, может быть, лезу туда, куда не следует. – 'ткнись. – А?
Он промолчал.
– Прости, – сказал я. – Наверное, мне пора. – Ди.
– Иди?
Дьюк изо всех сил старался говорить внятно.
– Подожди, – прохрипел он. – Я хочу попросить…
– Все, что угодно, Дьюк!
– Запиши 'одовый нор…
– Кодовый номер? – Я лихорадочно рылся в карманах, иша авторучку. – Готово, Дьюк. Диктуй.
Он осторожно кашлянул, прочищая горло, и начал хрипло диктовать свой личный воинский шифр – и пароль!
– Дьюк! По-моему, ты это зря… – 'ткнись,… карти.
– Слушаюсь, сэр.
– Принеси грана'у.
– Гранату?
Он кивнул, хотя это далось ему с трудом.
– Для самоубийства. Реагирующую на 'олос.
– Дьюк, я не думаю…
– Ать я хотел, что т'умаешь. – Он сверкнул на меня глазами. На этот раз выражение его лица не оставляло сомнений, несмотря на пластическую операцию. – Не хочу 'таться беззащитным… – Приступ кашля длился так долго, что я собрался позвать сестру. Хотя нет, если бы ему действительно стало хуже, монитор сделал бы это автоматически. Дьюк отдышался и продолжал: -… перед червями…
