Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой
Я представил. Почему-то не вентиляторы, а котлеты на лотке в кулинарии. Я судорожно сглотнул слюну и спросил:
- А мы успеем?
Бомж пожал плечами:
- А я пробовал? Делать мне было нечего через вентиляторы лазить, мне канализации хватало, а про вентиляторы мне один корешок рассказал, он тут с дружком пробегал однажды, нужда заставила.
- Ну и как? - робко поинтересовался я.
- Как, как, - сплюнул бомж. - Раз рассказывал, ясно дело, что нормально...
У меня на душе стало веселее.
- Вот только дружок его замешкался малость... - вздохнул мой провожатый.
- А по-другому никак нельзя пройти? - спросил я с последней искоркой надежды.
Но эту искорку безжалостно растоптал бомж:
- Почему не пройти? - спросил он меланхолически. - Можно по улице, например. Там сразу пристрелят, без мучений.
- Ладно, - вздохнул я. - Рискнем.
- А чего нам остается? - флегматично пожал плечами мой проводник. Ты, главное, сиди и не дергайся. Я сам твою коляску покачу. У меня глаз алмаз. А то, не дай Бог, застрянем, нам тогда хана обоим. Понял?
- Угу, - только и смог я сказать на птичьем языке, изобразив филина.
Потянулись минуты ожидания, и вот лопасти замедлили кружение.
Еще... еще...
Остановились с ржавым медленным скрежетом, и наступила гнетущая гулкая тишина.
Мне показалось, что сердце мое тоже остановилось вместе с вентиляторами.
Мой проводник уже воткнул коляску между лопастями, которые образовали над нами шалашик, или букву "Л". Он протолкнул меня сквозь этот шалашик и помчался бегом вперед, толкая меня перед собой.
- А если лопасти не везде встанут так?! - крикнул я, но он ничего не ответил.
А что он мог ответить?
На наше счастье - во втором вентиляторе лопасти стояли так же удачно, в третьем тоже, мы на всех парах летели к четвертому, я взглянул на хронометр: прошла минута и пятнадцать секунд.
Мы успевали!
Нет, мы не успевали. Четвертый вентилятор стоял, опустив одну из лопастей вертикально, перегородив нам проход в этом туннеле.
Не сговариваясь, мы дружно ухватились за лопасть руками, и стали проворачивать эту гигантскую вертушку.
Стоял жуткий скрип, визг, раздирающий мозг и нервы, взвинченные и без того до предела...
Я уже хотел плюнуть на все и встать с кресла, но с ужасом понял, что НЕ МОГУ! Липкая волна пробежала по моей спине...
Бомж буквально повисал на застывшей над нами лопастью, повиснув на ней, вцепившись в нее двумя руками, поворачивая, и поворачивая ее вниз...
Кое-как мы все же справились с этой проклятой вертушкой, и бомж, выдувая со свистом из насквозь прокуренных легких воздух, протолкнул мою коляску, обдирая ее об лопасти, дальше в железную глотку этого чертова прохода.
Я глянул на часы: оставалась на все про все одна минута и секундочка.
Пятый вентилятор смилостивился над нами, но последний стоял - хуже некуда.
Мы опять навалились, но проворачивался этот пропеллер еще хуже. То ли сил у нас совсем не осталось, то ли проржавел он больше, но подвигался он совсем незаметно, что нельзя было сказать о времени, которого осталось всего девять секунд, когда мы еще не повернули вентилятор в нужное положение. Восемь секунд. Он чуть подался! Семь! Еще чуть-чуть. Шесть! Пять! Четыре! Еще чуть. Три! Почти встал в нужное положение! Две! Никак!!! Одна!!!
За спиной моей раздался гул, словно кто-то вдувал воздух в эту трубу, кто-то огромный и безжалостный:
- УУУУУ - Ух! УУУУУ-УХ! - ускоряя и ускоряя обороты, двинулись за нашей спиной поочередно лопасти.
Двинулся и пропеллер перед нами.
Еще немного - и сольется все это в сплошной гудящий круг, грозящий нам смертью...
А что - если?
Я закрыл крепко-накрепко глаза и врубил полную скорость.
Взревел мотор моей коляски и я полетел прямо на вентилятор, набирающий обороты...
Сзади раздался крик бомжа, но я слышал только удар, очень сильный, то, во что я врезался на полной скорости, захрустело.
Я открыл глаза: мне полностью удалось задуманное! Я помял лопасть вентилятора и погнул ее настолько, что она застряла в пазу, в котором вращалась.
- Скорее! - заорал я на совершенно потерявшего голову бомжа.
Тот мухой подлетел ко мне и вытолкал коляску из этой смертельной ловушки.
И вовремя, поскольку шум за нашими спинами превратился в яростное гудение и на нас погнало мощную и тугую струю воздуха. Пропеллер с помятой лопастью взвыл перегруженным мотором, пересилил помеху, корежа погнутую лопасть, загоняя ее в паз, царапая его и скрежеща...
Минуту, а может и более, смотрели мы как завороженные на эту страшную вертушку, в которой едва не остались навсегда в виде фарша...
Глава девятнадцатая
Арнольдик, Скворцов и Павлуша, продвигались более благополучно. Сводчатый тоннель был несколько сыроват, под ногами плюхала вода, но все же не вращались у них перед самым носом смертоносные лопасти.
До места они дошли вполне благополучно, уверенно ведомые опытным проводником, отлично разбиравшимся в хитросплетении всех эти ходов и переходов.
Только однажды в луче фонарика мелькнула перед ними вдалеке, моментально исчезнув, словно в стену вошло, то ли тень, то ли собака, то ли согнутый в три погибели человек.
- Кто это? - спросил Павлуша.
- Позже сами увидите, если подольше тут побудете, в этих катакомбах, - нехотя и весьма уклончиво ответил провожатый.
- Кого увидим? - не отставал от него теперь уже и заинтригованный Арнольдик.
- Кого-кого, - проворчал провожатый, оглянулся и сказал, понизив голос почти до шепота. - Гномов.
Арнольдик и Павлуша переглянулись, вежливо пожав плечами, мол, бывает, и не такое может привидеться.
- Я же знал, что вы не поверите. - Вроде даже как и с обидой вздохнул провожатый. - Ладно, увидите - поверите. Хотя по мне, так лучше бы и не видеть этих обормотов. Тьфу!
И дальше проводник шел молча, словно воды в рот набрал, не отвечая ни на какие вопросы.
А когда дошли до Красного уголка, то стало не до расспросов. Нинель и Арнольдик уселись в уголочке, склонились голова к голове, взялись за руки и шептали-шептали что-то друг другу... Что-то бесконечно ласковое и нежное...
Вася, перевязанный свежими бинтами, без рубашки, сидел рядом с Другим Васей и увлеченно обсуждал план дальнейших действий с только что прибывшими.
Все согласились в одном, а именно в том, что уходить надо как можно быстрее, пока вокзалы не взяли в тройное кольцо. Прорваться на товарняки и выехать хотя бы из Москвы, а там уже оглядеться, отдышаться и решать что делать дальше.
Находиться в Москве было равносильно тому, как находиться на электрическом стуле и при этом надеяться на то, что забудут включить рубильник.
