Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой
Находиться в Москве было равносильно тому, как находиться на электрическом стуле и при этом надеяться на то, что забудут включить рубильник.
Словом, единодушие было полное, но оставался вопрос: как найти Сашу Перышкина?
Тут подъехал и я с моим провожатым. Мы сразу же подключились к обсуждению.
Но не успел я даже прикинуть что к чему, как в уголок ворвался Лысый:
- Полундррра! - заорал он с порога. - Тикать надо! Я на вокзале знакомого диггера видел, так он говорит, что их сюда со всего города свезли и спелеологов подключили. Вокзалы уже в тройном кольце, просекли легавые, что через вокзалы будете прорываться. Да солдат еще навезли. Может, кто и стукнул. С минуты на минуту начнут проверять подвалы, системы канализации, вентиляционные шахты. Надо линять!
- Что будем делать? - спросил я.
- Попробуем все-таки выйти к стрелкам, за вокзалы, - не очень уверенно пожал плечами Другой Вася. - А что делать? Не ждать же, когда нас всех здесь накроют?
Он встал и направился к выходу, но в коридоре уже загремели автоматные очереди.
В двери ввалился в буквальном смысле, Тот Что в Телогрейке. Он рухнул на пол. Изо рта у него шла кровь. Мы подбежали к нему, осмотрели: грудь его была пробита пулями в трех местах. Павлуша молча отрицательно покачал головой, разведя бессильно руками.
Тот Что в Телогрейке, открыл глаза:
- Уходите! За сценой есть ход, - он махнул в сторону сцены. - Лысый знает... Ребята там пытаются задержать, но трудно, долго не выдержат, СОБР против них. Уходите скорее...
Больше он никогда и ничего не сказал.
Лысый и Другой Вася бросились за сцену, отдирать линялый занавес, за которым оказалась маленькая металлическая дверка. Другой Вася порылся в карманах, достал ключ, отпер быстро дверцу, нетерпеливым жестом подгоняя нас в нее, вручив Лысому, который шел впереди, фонарик.
Мы рванули за Лысым.
Другой Вася дождался, пока мы все зайдем, и нырнул за нами следом, повернув ключ в замке.
- Скорее! - прикрикнул, подгоняя передних, Другой Вася. - Долго дверь не выдержит, там спецы...
Все, кроме меня и Павлуши, двигались на полусогнутых, за шиворот нам сыпалась земля. Потолок над нами был уже не каменный, а земляной, да еще и подпертый почти повсеместно не внушающими доверия, полусгнившими подпорками, грозившими вот-вот подломиться и похоронить нас всех под слоем земли.
А тут еще сзади ахнуло, и глухой, отдаленный взрыв сильно толкнул нас в спины горячей взрывной волной.
- Скорее! Они взорвали двери! - всполошился Другой Вася,
Но проход стал заметно уже, я в своей коляске еле протискивался, в некоторых местах меня буквально протаскивали, порой даже скорее проталкивали.
А сзади, далеко за нашими спинами, замигали лучи фонариков наших преследователей.
Мы же тем временем уперлись еще в одну дверку, которая оказалась еще ниже, чем первая, но тоже железная. Лысый завозился возле нее с ключами, а Другой Вася нервно торопил его, тревожно оглядываясь на приближающуюся погоню.
Потом он яростно выругался и бросился куда-то назад, навстречу этим фонарикам, выключив свой и передав его мне, зачем-то торопливо ткнувшись мне в щеку, оцарапав при этом колючей, давно небритой щетиной.
Он побежал, и глухой стук его шагов быстро удалился, потом мы услышали невнятный выкрик, что-то загрохотало, дрогнул под нашими ногами земляной пол, раздались еще крики, потом все стихло, только куда-то исчезли лучи фонариков за нашими спинами.
- У него граната была, он подорвал подпорки и обрушил потолок на себя и на них, и загородил проход, - догадался многоопытный в подземных делах Лысый, которому с трудом удалось открыть двери. В голосе у него стояли слезы.
Он пропустил нас всех опять вперед, запер за собой дверь и зачем-то подпер ее бревнышком.
Этот коридор был совсем сырой. Воды было по колено и она была грязной и смрадной. Но нас это уже не шокировало.
Нас уже, казалось, вообще больше ничего не волнует и не шокирует. Мы словно отупели. Эти бесконечные погони, стрельба, кровь, смерть. Мы все смертельно устали. И я только удивлялся, как держатся Арнольдик и Нинель.
Но они шли рука в руке, и ни слова жалобы мы не услышали от них, возможно поэтому стеснялись жаловаться сами.
Судя по тому, как мотало по коридору Лысого, даже он, привычный к этим подземным путешествиям, устал.
- Еще немного... Еще немного... - упрямо твердил он.
И мы шли за ним по этим бесконечно длинным коридорам, задыхаясь от смрада.
Мы старались не думать о том, что ждет нас впереди. Я ехал, чувствуя горячее дыхание Павлуши затылком. Он стоял на запятках моей коляски, поскольку иначе ему приходилось брести в этой смрадной воде уже по грудь.
- Ну вот, пришли. - Устало сказал Лысый, когда мы оказались на каком-то сухом островке, возвышавшемся над водой. - Люк над нами. Чуть дальше пройти - метров десять. Теперь все тихо. Там дальше опять вода. Вы подождите на сухом месте. Я схожу посмотрю, что да как там. Вообще-то выходим мы за станционными путями, сильно дальше, за стрелки. Тут на товарняк сесть можно без проблем, если нет засады. Так что сидите тихо и ждите.
И он ушел вперед. Зачавкала вода, потом тихо загремела крышка люка. Задвинулась обратно.
Какое-то время царила тишина и мы уже успокоились, как вдруг наверху глухо ударили выстрелы, послышались крики, свистки...
Длилось это совсем недолго, потом опять сдвинулась крышка люка и вниз ударил яркий свет мощного фонаря:
- Эй! Здесь люк! Похоже, что этот хмырь вылез отсюда.
- Да это бомж случайно под пулю попал, дурак. Кричали же ему...
- Он не случайно попал. Он отводил нас от этого люка. Надо проверить...
Вниз врезали очередь из автомата.
Потом загремели по железной лесенке, спускаясь к нам.
Скворцов дважды выстрелил на свет фонаря. Раздался крик, фонарь выпал и булькнул в воде, а следом тяжело упало тело...
Мы уже мчались в какой-то боковой коридорчик, жутко узкий и грязный, а вслед нам гремела пальба.
Я ехал первым и едва не сбил ЕГО.
Он стоял, широко расставив ножки и скрестив на груди руки. Я так и ахнул, увидев его: это был - ГНОМ!
- Ну, чего уставился? - спросил он весьма сердито и совсем недружелюбно. - Что за странные вы, люди. Нигде от вас покоя нет. Мы под землю ушли, так вы и тут нас достали. Мы, гномы, тысячи лет существуем и ни разу между собой не воевали, а вы убиваете друг друга, под землю загоняете... Не стыдно?
Не знаю, какого он ожидал от нас ответа, но его ни у кого из нас, похоже, не было. Неожиданно нашлась Нинель:
- Стыдно должно быть тем, кто загоняет, а не тем, кого загоняют, изрекла она.
Пришла пора Гному задуматься. Он помолчал, потом вяло признал:
