Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой
- Кто еще, и сколько человек должны подойти? - спросил деловито Лысый.
- Четверо. Подходить, если ничего не случится по дороге, должны по двое. Одна пара - мой муж, сильно пожилой человек, в синем пиджаке с боевыми наградами на нем. С ним молодой человек, с повязкой на глазу. Вторая пара - один в инвалидной коляске, а второй совсем маленький, лилипут.
- Ее мужа зовут Арнольд Электронович, того, что с повязкой, Скворцов, в коляске - Гертрудий, а лилипут - Павлуша, Паша, - дополнил ее Вася.
- Ладно, понятно, - подвел итог Другой Вася. - Собираем стаю.
Тот, Что в Телогрейке, кивнул и подошел к уходящим в бесконечность трубам. Там он подобрал загнутый углом короткий металлический прут и что-то быстро и лихо выстучал по трубе.
Звук ушел куда-то в недра земли. Потом звук вернулся.
Другой Вася удовлетворенно покачал головой:
- Сейчас все свободные соберутся. Пошли скорее в Красный уголок.
И он пошел по бесконечному коридору, не оглядываясь, словно спиной видел идущих за ним.
Шли они недолго. Свернули пару раз в боковые коридоры, где было поуже, посырее и потемнее, но все равно горели хотя и слабые, но все же аккуратно протертые лампочки, повешенные на одинаковом расстоянии.
Другой Вася толкнул почти незаметную дверцу в стене, и они вошли в большую комнату, освещенную лампами дневного света, в комнате была маленькая сцена, стояли аккуратные ряды стульев, по стенам висели портреты какого-то Политбюро, а на сцене стоял большущий бюст Вождя на покрытой красным кумачом высокой тумбочке.
Словом, самый настоящий Красный уголок. Какие уж тут подземные организации проводили свои партийные, комсомольские или профсоюзные конференции и собрания в прошлые времена, кто теперь знает?
В зальчике собралось человек без малого тридцать живописно оборванных, грязных бомжей.
- Здорово, дети подземелья! - весело выкрикнул Другой Вася, привычно залезая на сцену.
Зал ответил ему веселым гоготом, свистом, приветственными выкриками.
- Вы все знаете, что идет облава на очень опасных террористов? начал он сразу, без вступлений. - Вот перед вами двое из них. Впечатляет? Дальше я скажу вам еще больше: один из разыскиваемых потерял глаз, второй старик, фронтовик увешанный наградами, третий - прикованный к креслу инвалид, а четвертый - лилипут! Вам страшно?! Вам ничего не кажется странным в раскладе сил? С одной стороны - вся военная машина государства: менты, СОБР, ОМОН, ФСБ, армия. А с другой - старики и лилипуты, взявшие в руки оружие для того только, чтобы хоть как-то защитить свои жизни. Объявленным вне закона, расстреливаемым без предупреждения, им просто ничего другого не осталось.
Мы с вами, граждане, знаем, что это такое - быть вне закона, вне жизни. За этими людьми идет страшная охота, в которой участвуют все: милиция, и бандиты. Странное единение, не правда ли?
А почему все это? Да потому, что в руках у этих людей бумажка, в которой написано: кому и сколько платят в этом государстве бандиты. И получается по этой бумажке, что платят они в этом государстве всем: прокуратуре, ментам, правительству, депутатам.
И эти люди, которые объявлены террористами, просто захотели, чтобы все узнали, в каком они живут государстве. Узнали бы, что значит на самом деле эта демократия от политбюро.
Вся Россия вынуждена воровать, спекулировать, клянчить. Не получая пенсий и заработанных денег, не получая медицинского обслуживания. На нас махнули рукой, предоставив нам вместо священного права жить - возможность выживать.
У нас, граждане бомжи, сегодня, возможно, тот самый, последний и единственный, когда мы можем доказать, хотя бы сами себе, что мы - не пыль на ветру, не прах под ногами, а люди. Кто может и хочет помочь этим людям, останьтесь, кто, по каким-то причинам, не хочет, уходите, никто не осудит.
Больше речей не говорили. Просто стали обсуждать, куда выдвинуть группы встречающих, как лучше расставить дозоры и наблюдателей.
Решено было не только выдвинуть группы к предполагаемому месту встречи, но и на подступы к вокзалу, чтобы помочь пройти под землей, а если понадобится, облегчить прохождение, помочь.
Долго думали, как и где искать Сашу Перышкина, но так ничего и не придумали. Вряд ли он догадался, что мы решили пробираться на вокзал. Как узнать о его судьбе?
Глава семнадцатая
Перышкин бежал сзади всех по чердаку, внизу грохотали выстрелы Феди и автоматные очереди атакующих.
Саша чутко ловил эти звуки, оборачиваясь, ожидая, что вот-вот выскочит на чердак Федя, и его надо будет поддержать огнем.
Он так был поглощен прислушиванием, что вылезая на крышу, зацепился ногой за порожек и покатился, вскрикнув от боли.
Он тут же вскочил на ноги, чтобы броситься вдогонку за друзьями, но закусил губу и сел, лодыжку пронзила острая боль.
Саша закатал штанину и осторожно ощупал ногу. Бывший спортсмен и побывавший во всевозможных переделках журналист, он сразу понял, что это перелом.
Первым его порывом было крикнуть, позвать на помощь, но он тут же прикусил язык, сообразив, что так все они немедленно станут легкой добычей преследователей.
Волоча ногу, он пополз за какую-то будочку на крыше.
Сначала ему повезло: преследователи прогремели ботинками мимо него. Он прикинул, что со времени перестрелки, вернее, ее окончания, прошло порядочно времени для того, чтобы его друзья успели уйти подальше отсюда.
Федя ценой своей жизни подарил нам шанс остаться в живых. А единственное, о чем сейчас жалел Саша, это о том, что он оказался безоружным.
Эх, если бы сейчас у него оказался пистолет, хотя бы с одной обоймой! Он выиграл бы для друзей еще минутку, а то и больше...
Саша с отчаянием обшарил карманы и нащупал листки копии проклятой этой бумаги. И он придумал, как попробовать обмануть преследователей. Шанс был мизерный, но все же это было все, что он мог сделать для друзей в подобной ситуации. Но зато, если бы ему удалось обмануть преследователей, то возможно погоня прекратилась бы вообще.
Саша, скорее всего, остался бы незамеченным, поскольку никому не пришло в голову обыскивать крышу. Преследователи уже спустились вниз, готовясь продолжить погоню.
Еще чуть-чуть, и они ушли бы совсем.
Но Саша на крыше поджег эти самые два листочка, держа их за уголок, высвечивая свое укрытие...
Бумага успела догореть до самых пальцев, жарко лизнув их.
Саше стало очень стыдно, что он совсем, оказывается, не герой, потому что он с готовностью заплакал от этой боли.
И тут ему в глаза ударил луч фонарика.
Саша прикрыл слезы на глазах выставленной перед собой ладонью, повернутой к тем, кто светил ему прямо в лицо. Пули сначала пробили эту вытянутую ладонь...
