Ник Саган - Рожденные в раю
– Где ваша мама?
Они на этот вопрос ответили:
– Которая?
Я знал, что Вашти занята исследованиями. В таком случае разве не Шампань должна присматривать за ними? Они не знали, что ответить. Когда мое терпение наконец истощилось, я отыскал Шампань в приятном уединении успокоительной ВР. Она почему-то не обрадовалась, когда я прервал ее блаженство и силком вытащил в реальность.
– Тебе не кажется, что Вашти пригодилась бы твоя помощь?
– Только тебе и говорить о помощи.
– Что? Ты хочешь быть похожей на меня? Твои дети бродят по дому как заблудшие овечки, а ты скрываешься, когда работы полным-полно.
Она безнадежно покачала головой, видимо, это означало, что я неверно ее понял.
– Они изматывают меня, Хэл. У меня такое ощущение, что они высасывают из комнаты весь воздух, когда я с ними. Мне просто нечем дышать.
– Ты нужна им.
– Сейчас я не могу находиться с ними. У меня не осталось чувств, чтобы делиться.
Она принялась рассказывать мне о своих неудачах, о тех страданиях, что она перенесла вместе с Исааком. А теперь ей приходится смотреть, как умирают его дети, и это просто невыносимо, она полностью опустошена.
– Они все умрут, – заплакала она.
– Ты не можешь этого знать. Всегда есть надежда. А пока, почему бы тебе не отбросить эти мысли и не поработать?
Она выразительно посмотрела на меня, будто спрашивая, каким образом. Действительно, что она умеет делать?
Я смягчил тон и продолжил:
– Послушай, Шам, если ты не хочешь заниматься детьми, не занимайся. Ты же училась на врача. Пойди помоги Вашти в лаборатории.
– Она не хочет, чтобы я туда ходила.
– Почему, разве тебе не положено там находиться? Насколько я помню, ты пыталась спасти Тайлера.
– Не очень-то у меня получилось.
– Да, но до этого я считал, что ты – пустое место, а когда я наблюдал за тобой тогда, я понял, что ты куда лучше, чем может показаться.
– Я умею оказывать первую помощь, – сказала она с горечью и отвернулась. – Если кто-то из девочек обдерет коленку, можешь обращаться ко мне.
Давно, еще в школе, я держал ее за тупицу: хорошенькая блондинка, которая ждет, когда вырастет и выйдет замуж за богатенького. Забавно, с тех пор я изменил свое мнение о ней, а она приняла мою прежнюю оценку собственной личности.
Какой уже раз в своей жизни я думаю о «Великом законе непреднамеренных последствий»? Я годами унижал ее достоинство, но никогда не думал, что она может воспринимать это всерьез. Я считал, что она забудет об этом, как только начнет практиковать медицину. Я предоставил Деусу полную свободу, потому что мне не нравилось, как меня воспитывал «Гедехтнис», но оказалось, я переборщил. Наши опрометчивые поступки влекут за собой последствия, которых мы никогда не хотели. Мы можем завести дело слишком далеко и вызвать реальное зло просто тем, что пытаемся избежать зла предполагаемого.
Ведь что получилось у Исаака?
Гесса умерла в прошлом году, он не выяснил, что именно произошло. Он думал, что она умерла от Черной напасти, и он увеличил для своих детей дозу лекарств. Это было замечательное лекарство, но даже очень хорошее в больших дозах может убивать.
Когда мы разговаривали с Исааком, он уже утратил надежду, он был убит горем. Тихим голосом он рассказал мне, что ему удалось обнаружить своими исследованиями. Рассказал, как Конец Света образовался из-за увеличенной дозы.
Вместо того чтобы бороться с чумой, как предполагалось, большая доза лекарства лишь вызвала миллиарды мутаций, а избирательная эволюция привела к возникновению болезни не менее страшной, чем Черная напасть. Вы будто оставили в своем доме надежного друга, а вернувшись, нашли следы необузданной оргии и разруху. У нового ретровируса был долгий латентный период, как говорит Исаак, около года вирус никак себя не проявлял, но сейчас, когда он вошел в силу, он не поддается никакому лечению.
Исааку не нужно было этого делать. Его дети остались бы живы и здоровы, если бы он не изменил дозу лекарств. Его дочь умерла из-за злой шалости, остальные – из-за его страха.
ДЕУС
С каждым часом Пенни становится все слабее, а ты не знаешь, что тебе делать. Может, позвонить отцу? Или нужно отвезти ее домой?
– Нет, – говорит она, – разве ты не понимаешь, что это невозможно?
– Но ты же серьезно заболела. У твоей мамы прекрасно оборудованная больница.
– Если ты отвезешь меня домой, они не дадут нам больше встретиться.
Ты подозреваешь, что она права, но готов смириться ради спасения ее жизни.
– Все равно ничего не получится, – говорит она. – Никого не спасут.
Она говорит, что занималась Черной напастью много лет и что Конец Света может распознать по симптомам с первого взгляда.
– Черная напасть убила всех людей на этой планете, и нам удалось выжить лишь чудом. Вашти всегда говорила, что нас от той же участи отделяет всего лишь одна мутация. И она произошла. Случилось худшее. Я не раз ее спрашивала: «Мама, а что мы тогда будем делать?» И она отвечала: «Если такое случится, мы ничего не сможем поделать. Так что давай лучше надеяться, что такого не произойдет».
Твое сердце начинает колотиться. А вдруг она права?
– А ты уверена, что у тебя именно это? Может, просто что-то не то съела, может, это кишечная инфекция?
Она закрывает лицо руками и смиренно опускает голову.
– Я сразу узнаю эти симптомы. У меня именно это. Но если уж мне суждено умереть, я хочу быть с тобой оставшееся время.
– Ну конечно, – отвечаешь ты. – И я хочу того же.
Она снова плачет, а ты держишь ее в объятиях. И она целует тебя, но это не братский поцелуй, в нем чувствуется страсть, она еще не целовала тебя так жарко, она просовывает руку тебе между ног. Словно, умирая, она стремится к любви, цепляется за жизнь.
– Знаешь, чего я хочу на самом деле? – спрашивает она. – Я хочу, чтобы мы остались двумя последними людьми на земле. Адам и Ева после конца света. Нет ничего романтичнее этого!
Ты понимаешь, что самый лучший день в твоей в жизни и день самый худший – это один и тот же день, и он наступил сегодня. Ничего романтичнее придумать нельзя, но ты не можешь примириться с мыслью, что вы оба умрете. Правда, ты не чувствуешь себя больным, но раз больна она, скорее всего, ты заболеешь чуть позже. У тебя пересохло в горле, сердце бьется слишком быстро, но, наверное, это просто страх. Пока ты размышляешь о себе, она думает обо всех остальных.
– Помнишь, я предлагала напугать их? Я была не права. Ну зачем заниматься детскими шалостями, когда мы можем свершить благородное дело?
– Какое благородное дело, например?
– Я как раз думала о твоем друге Хаджи. Помнишь, огонь сказал, вы должны стать друзьями и все такое? Сейчас он страдает. Он не проживет долго, поэтому, если ты настоящий друг ему, ты должен сделать то единственное, что ему нужно. Только это очень трудное дело.
