Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)
Джонатан-хаджи, британский спортсмен, офицер, путешественник, начальник разведывательной станции в кишащей мухами дыре на краю света – собирался быстро. Впереди было дело, которое нельзя было проиграть. Он уже дал сообщение о том, что здесь происходит – и теперь от его ждали новостей…
Самое удивительное – что девять из десяти людей, оказавшихся на его месте – начальника разведывательной станции в кишащей мухами дыре на краю света – восприняли бы этот случай как долгожданный шанс. Шанс выбраться отсюда, и улететь на самолете туда, где можно заказать охлажденных устриц в ресторане и где вода – обычное дело, текущее из крана, а не роскошь для большинства здесь живущих. Шанс больше никогда сюда не возвращаться, не рисковать жизнью, не лечиться от малярии, не жевать кат – а просто сидеть в кабинете в старом, неприметном здании на берегу Темзы и давать руководящие указания, участвовать в совещаниях, собирать материалы для мемуаров. Так восприняли бы этот случай девять, но не десятый, не Джонатан-хаджи. Для него – жизнь была здесь, не в пропахшем углем и бензиновым выхлопом Лондоне, а здесь – на жарких улочках восточных городов, с их запахами, с ревом ослов, с экзотичной пищей и не менее экзотичными женщинами. Для него – мир не исчерпывался относительно цивилизованными столицами колоний, он звал его вдаль, за горизонт, к новым приключениям. И опасность – была необходимым компонентом таких приключений, точно так же как перец – является необходимым компонентом любого нормального блюда из мяса…
Приехавшего по приказу Лондона на усиление человека – он уже успел выяснить, что сэр Роберт Брюс является дворянином и кавалером Ордена Бани – он определил для себя как «усталого профессионала». Все-таки Джонатан-хаджи немало путешествовал по свету, встречался с разными людьми, научился быстро определять, что от них можно ожидать – это условие выживания в долгих одиночных странствиях. Усталые профессионалы – чаще всего дети военных или инженеров, врачей, родившиеся в колониях, по необходимости выучивших местные языки – но отгородившиеся от местного общества, местной культуры – непроницаемой стеной снобизма. Такие люди – чаще всего послужили в армии, многие видели мятежи, которые в основном являются следствием трагических ошибок и банального недопонимания – и привыкли со всей серьезностью относиться к службе и воспринимать всех местных как постоянную опасность. Армия – вообще научила их во всем видеть опасность, отвечать на выстрелы выстрелами, никому не доверять и ни к чему не стремиться. Попав в разведку – они будут уныло тянуть свою лямку, но не более того. Самое главное – их не манит горизонт, не зовут далекие горы. Они предпочтут выкопать окоп и оставаться на месте. Наверное, они в чем то даже и правы. Но не такие люди – преподнесли британской монархине Елизавете на блюдечке целый субконтинент Индию, и не такие люди сделали Британскую Империю такой, какая она есть. Империей, над которой никогда не заходит солнце.
Впрочем, жадность до нового и любопытство – вовсе не сделали Джонатана-хаджи неосторожным – он путешествовал по таким местам, где путешественник рискует быть разорванным тигром или умереть от укуса паука размером с ноготь – и остался в живых потому, что был очень, очень осторожен. Именно поэтому – он достал из ящика стола бельгийский тринадцатизарядный Браунинг, коробку патронов и запасной магазин. Снарядив оба магазина, один он вставил в пистолет и передернул затвор, второй – сунул в карман и туда же – ссыпал оставшиеся патроны. Еще – при нем всегда был небольшой набор, состоящий из лезвия и пары отмычек. Все это он держал в ботинке, в подошве – на случай, если его украдут или захватят в заложники. Жизнь здесь была простая и похищение людей ради выкупа – для горцев было нормой.
Проверив, как на нем сидит его одежда – в ней, он ничем не отличался от горцев, если не считать обуви (впрочем, обувь могла быть и военным трофеем, стащенным с ног убитого врага) – он вышел на улицу. Привычно огляделся – никого. Фонари здесь не горели по той простой причине, что их не было вовсе – но он уже научился ориентироваться на улочках Шук Абдаллы ночью. Джонатан-хаджи пошел влево, больше ориентируясь на слух, чем на зрение. Арабская ночь лукава, тени – могут обозначать многое, но еще никто не сумел скрыть свои шаги и свое дыхание так, что опытный человек их бы не услышал…
На углу – раздался свист. Необычный свист – таким свистом разбойники предупреждали друг друга об опасности. Джонатан-хаджи моментально сел на корточки – обычная и удобная для этих мест поза – и ответил хриплым криком орла – падальщика. Оружие он конечно достал и снял его с предохранителя…
В темноте – послышались осторожные шаги.
– Это вы, хаджи?
– Да, я…
Джонатан-хаджи узнал голос своего агента
– Все в порядке?
– Да. Вы допустили ошибку, хаджи.
– Какую же.
– Падальщики не летают по ночам. И не кричат….
О мерах опознания – они договаривались заранее
– Почему раньше не сказал?
Агент не ответил
– Мы идем?
– Да, они ждут нас.
– Сколько их будет?
– Не знаю… – с сомнением сказал агент – обычно, бывает трое или четверо.
– Ладно, пошли.
И они пошли темными улицами, приближаясь к чайхане чайханщика Гариба…
Когда они подошли к ней – Али постучал в дверь. Дверь была заперта. Али постучал снова.
– Так должно быть?
– Нет…
После нового стука – за дверью завозились. Джонатан-Хаджи взвел курок Браунинга
– Кто там?
– Аллаху Акбар… – сказал Али
– Мухаммед Расуль Аллах
Лязгнул засов, на улицу выглянул сам Гариб.
– О, Аллах, кто это…
– Оживляет масджиды Аллаху тот, кто совершает салат, дает закят и не боится никого, кроме Аллаха…
– Может быть, он окажется идущим верно. Кого ты привел, ахи?
– Друга. Его ждут.
Гариб отступил в сторону.
– Ты знаешь дорогу…
Они прошли через помещение чайханы, с его возвышениями – постаментами, которых тут были вместо столов, прошли через помещение, заставленное товаром – которое на сей раз никто не охранял. Али постучал в дверь.
– Кто там?
– Открой, брат…
Дверь открылась. Али увидел бородача, там дальше, кажется, был еще кто-то.
– Что произошло?
– Это друг. Я тебе говорил про него…
– Ну, проходи…
Али – шагнул внутрь, и следом – шагнул Джонатан-хаджи. Он даже не понял, что произошло – пистолет был у него в руке, заряженный и взведенный, но не было сил его поднять. Глаза – ослепила вспышка, он подумал, что что-то взорвалось – но перед собой он увидел только бородатого, с широким лицом человека, явно европейца. Потом – ноги англичанина подкосились, он упал – и когда его голова ударилась о земляной пол потайной комнаты – он был уже мертв. Тот, то его убил – имел немалый опыт в этом, причем резал он не скот, а людей. Удар у него был поставлен на человека…