Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)
– Он… неправильно говорит.
– Это как понять?
– Он иногда говорит так, эфенди, как никогда не скажет местный. Иногда говорит не те слова, как здесь не говорят. Иногда произносит имена не так, как надо. Но он одевается так же как мы, носит бороду. Я не видел, как он ест.
– Он говорит по-арабски, или на местном диалекте? Как он говорит?
– Он говорит на шехри. Мы говорили с ним на шехри[94], но я слышал, как он говорил с другими на арабском.
Сэр Роберт кивнул. Есть немало тех, кто знает, и даже хорошо знает арабский – даже сред европейцев. Но шехри, горский диалект, который не в ходу ни в одном крупном городе мира – знают очень немногие. Совсем немногие. А тех, кто знает этот язык настолько, что даже носитель языка шехри признает его успехи, отмечая, что он говорит почти свободно – таких наверняка можно пересчитать по пальцам. Тем более – не арабистов, а действующих террористов, только что убивших сотрудника британской спецслужбы. Случившееся – выдавало агента противника экстра – класса, находящегося в городе.
На самом деле – все было проще, здесь сэр Роберт просто забрел в дебри. Когда расширяли добычу нефти в Междуречье – вербовщики нанимали всех, кого только могли найти по всему полуострову, нужна была рабочая сила, и ее нужно было много. Еще и строительство дорог, железных дорог, городов. В числе завербованных – оказались и горцы, либо согнанные со своих мест химической атакой безумного оманского султана, либо ушедшие с горских земель Юго-Аравийской федерации из-за голода и безысходности. На стройках – они попали в среду, где были русские рабочие, арабы… к сожалению, были и профессиональные революционеры, ведущие свою работу с вполне понятными целями. Профессиональные революционеры – были выходцами в основном из разночинцев, не из крестьян и из рабочих, и помимо подрывной деятельности – они все-таки занимались и чем-то вроде этнографической – наводили контакты, учились работать с глубоко чуждыми им людьми. Так получалось, что они и язык учили – точно так же, как рабочие учили русский, точно так же – они учили диалекты рабочих, чтобы разговаривать с ними на одном языке[95]. И не только учили – но даже и писали словари. Вот и вся тайна.
– Сколько с ним людей? Кого ты еще видел там?
– Только трое. Больше никого.
– Опиши их.
Экспресс описал, как смог. Сэр Роберт заинтересовался
– Женщина? Ты уверен?
– Да, эфенди.
– Откуда ты знаешь? – сэр Роберт просто поверить не мог в услышанное – может, просто кто-то переоделся в женское платье?
– Нет, эфенди. Я видел ее лицо. И еще она…
– Ну, говори.
– Когда Джонатана – хаджи… убили, она была там. Они…
Экспресс покраснел, не в силах даже описать увиденное
Понятное дело – трахались. Ничего удивительного нет и в этом – у революционеров сексуальная свобода – это одна из степеней свободы, и в том, с каким смущением об этом говорит агент. Прежде всего, потому, что секс здесь – страшное табу. Чтобы у тебя была жена – надо ее купить, а это стоит недешево, некоторые собирают деньги на выкуп лет до тридцати, и покупают ту, которая сейчас продается – о любви тут и речи не идет. Есть такие, которые живут всю жизнь, не познав женщины. Есть такие, которые приобретают опыт с вьючными животными, с овцами, с козами – это тут сплошь и рядом – а есть и такие, которые друг с другом, и потом – так и остается, женщину им покупать уже не нужно. По шариату – гомосексуализм наказывается смертной казнью, но для осуждения требуется свидетельство четырех взрослых, добропорядочных мужчин-правоверных или трех мужчин и двух женщин. Понятное дело, что гомосексуалисты свое дело на площади делать не будут и столько свидетелей – не найти и в жизнь. Так что – вся эта мерзость ширится и процветает, подтверждая известное высказывание: бойся ханжества, под его покровом клокочет отвратительная грязь. И я не буду писать, что в шариатских странах делают с детьми, которые тут до совершеннолетия находятся на правах овцы или козы.
– Понятно, дальше не продолжай. Опиши ее…
Агент принялся описывать, сэр Роберт скептически слушал. Наверное, в стране, где женщин надо покупать, где большинство мужчин не имеют вообще никакого сексуального опыта, где женщины носят паранджу – любая женщина покажется красавицей тому, кто, наверное, не знал ни одной женщины. Но может быть, что она и в самом деле красавица – очень может быть. И тогда возникает вопрос – что она делает в террористической организации как мужчины – пустили ее в свой круг. По местным меркам – участие женщины в джихаде является позором для всех мужчин ее народа – получается, они настолько слабы, что их женщины вынуждены брать в руки оружие. Хотя Коран описывает несколько случаев участия женщин в джихаде[96].
И все же – участие женщины говорило о том, что террористическая группа – очень необычная. Ведь здесь, женщина, пошедшая на участие в таком деле – лишается покровительства семьи, рода, а значит – будет изнасилована. Впрочем… может, ее это и не пугает.
– Ты знаешь ее? Видел когда-то?
– Нет
– Но она арабка?
– Да.
И снова – агент ошибся, а сэр Роберт вынужден был поверить. Женщина – была этнической грузинкой, из семьи переселенцев на Восток. Потому то она отлично знала язык – а грузины похожи на арабов внешне Уже здесь – она радикализовалась и решила, что ее призвание – нести народу счастье. Как Софочка Перовская, которая убила Царя.
– Где они собираются? – задал сэр Роберт главный вопрос
– У чайханщика Гариба. Там есть потайная комната.
– Как в нее пройти?
– Через комнату, где хранятся продукты, эфенди. Дверь в стене, ее можно найти…
– И чайханщик Гариб знает, чем они занимаются, так?
– Да, эфенди. Один из них – его сын.
Просто замечательно.
Происходи это все в Судане, и вопросов бы не было относительно того, что делать. Как говорится – хватай дубье и бей крысье. В смысле – поднимай тревожную группу, которая, в связи с известным обострением ситуации во всем мире – должна быть в каждом подразделении британской армии от полка и выше. Группа профессионально подготовленных людей, прошедших спецкурс борьбы с терроризмом и повстанческим движением и подготовленная для ведения боевых действий без поддержки в густонаселенных районах[97]. Однако здесь – не было никакой тревожной группы – был только город, у которого были глаза и уши. Стоит даже начать наводить справки об этих орлах – и они снимутся с места, и хорошо если не заминируют на прощание. Штурм тоже не пройдет, даже быстрый – их заметят первыми.