Роджер Желязны - Этот бессмертный
Я спустился до пятнадцати тысяч футов, выиграл еще сорок миль. Я деактивировал еще несколько пластин-антигравов.
Когда я шел на высоте трех тысяч, началась настоящая заря.
Я падал еще несколько минут, подыскал подходящее место и опустился на землю.
В щели расколовшегося горизонта на востоке показалось солнце. Я находился в сотне миль (плюс-минус десять) от Ахерона. Я поднял купол кабины, потянул за шнур деструктора, спрыгнул на землю и отбежал подальше.
Минуту спустя дрифтер провалился сам в себя, и остатки его начали тлеть. Я перешел на шаг, сориентировался на местности и направился к противоположному концу поля, где начинались деревья.
Глава 5
Через пять минут моя Иллирия уже вернулась ко мне, словно я никуда не улетал. Профильтрованный сквозь лесной туман солнечный свет стал розовым и янтарным. Воздух был прохладен, пахло влажной землей и прошлогодними листьями. На ветвях и цветах блестела роса. Над головой у меня описала круг маленькая желтая птичка, неслышно опустилась на плечо, посидела секунду и улетела. Я приостановился, чтобы вырезать себе палку на дорогу, и запах живого дерева напомнил мне Огайо и ручей, где я срезал ивовые ветки и делал свистки, опуская ветки на ночь в воду, потом снимал кору, предварительно постучав по ней ручкой ножа, чтобы отделить ее от сердцевины. Неподалеку от того места, где я вырезал палку, росло много земляники. Я нашел несколько диких ягод: они были крупные, пурпурные. Я раздавил их между пальцами и слизнул сок, кислый и терпкий. Ящерица с плюмажем, яркая, как помидор, медленно сползла с верхушки камня и устроилась на моем ботинке, пока я слизывал сок. Я потрогал ее корону, потом сдвинул зверька в сторону и продолжил путь. Когда я обернулся, крапчато-черно-белые глаза ящерицы встретились с моими. Я проходил под высокими, в тридцать и сорок футов деревьями, и время от времени на меня падали капли влаги. Начали просыпаться птицы и насекомые. Толстобрюхий зеленый свистун завел десятиминутную песню, выпуская накопленный воздух. Где-то слева от меня к нему присоединился товарищ или родственник. Шесть пурпурных «кобра де капелла» — но это были всего лишь цветы — выпрыгнули из земли, покачиваясь на стеблях, издавая шипение, размахивая лепестками, как флажками, а их мощный аромат распространился по округе со скоростью и эффективностью разорвавшейся газовой гранаты. Я и этому не удивился: мне казалось, будто я никогда отсюда не улетал.
Я продвигался вперед, и трава встречалась все реже. Деревья пошли более высокие, от пятидесяти до семидесяти футов, среди них попадалось довольно много валунов. Отличное место для засады, но с другой стороны, и хорошее место для укрытия.
Над головой трещали и верещали пара-мартышки. Тем временем с запада подполз легион туч. Низкое еще солнце воспламенило их края, пробивая световые шахты сквозь листья. На некоторых лианах, приклеившихся к древесным гигантам, распустились цветы, похожие на серебряные канделябры, и в воздухе вокруг них что-то напоминало о залах соборов и запахе ладана. Я форсировал жемчужный ручей, и хохлатые водяные змейки поплыли за мной, ухая, словно совы. Змейки были довольно ядовитые, но дружелюбные.
На другом берегу местность начала немного подниматься, и по мере продвижения я почувствовал, что в мире что-то переменилось. однако ни к какому конкретному предмету я это чувство отнести не мог.
Прохлада утра и лесной чащи не исчезла с развитием дня. Наоборот, она, казалось, углубилась. В воздухе повисла явная злобность. Позже холод стал почти влажным. Правда, небо было наполовину затянуто облаками и ионизация, предшествующая грозе, частенько вызывает подобные ощущения.
Когда я присел отдохнуть и поесть, прислонившись спиной к стволу дерева, я вспугнул пандриллу, который копался в его корнях. И едва он бросился наутек, я понял — что-то не в порядке.
Я заполнил мозг желанием, чтобы пандрилла вернулся и направил свое желание на животное.
Тогда он замер, повернулся и посмотрел на меня. После чего медленно приблизился. Я угостил его крекером и попытался заглянуть сквозь его глаза.
Страх, чувство благодарности, снова страх… На секунду — непонятная паника. С чего бы все это? Странно.
Я дал пандрилле свободу, но тот не убежал, намереваясь сожрать все мои крекеры. Однако о первоначальной его реакции нельзя было забыть. Она могла означать то, чего я опасался.
Я вступил на вражескую территорию.
Я завершил завтрак, двинулся дальше и опустился в полную туманов долину, а когда покинул ее, туман остался вместе со мной. Небо почти полностью закрыли тучи. Животные разбегались при моем появлении, и я не пытался настроить их на дружеский лад. Я шагал вперед, и дыхание мое вырывалось двумя влажными струйками прелого пара. Я осторожно обошел два энерговвода. Если я использую хоть один, это выдаст мое местоположение.
Что такое энерговвод? Это, в общем, часть любой системы с электромагнитными полями. У каждого мира есть в его гравитационной матрице особые подвижные точки. Находясь в этих точках, особые машины или наделенные особым даром люди могут как бы подключаться к электромагнитному полю планеты и действовать наподобие батарей, конденсаторов, переключателей. Энерговвод — термин, обозначающий такой энергетический узел, которым пользуются отдельные индивидуумы. Все Имяносящие, как правило, обладают такой способностью, но я считал себя не вправе подключиться к энергоузлу, пока не определю природу врага.
Поэтому я терпел, пока туман пропитывал влагой одежду и покрывал каплями испарины мои блестящие ботинки, хотя я мог бы высушить их. Я продолжал свой путь: посох — в левой руке, правая — свободная, готовая к стрельбе.
Но по мере продвижения никто меня не атаковал. Фактически. уже давно ни одно живое существо не пересекало моей тропы.
Я шел до вечера, проделав в тот день миль двадцать. Было очень влажно, но без дождя. Я обнаружил небольшую пещеру в склоне холма, по которому как раз взбирался, расположился на взятом загодя куске пленки — десять на десять, три молекулы толщиной, но страшно крепкой, чтобы предохранить себя от грязи и, частично, от влаги. Я съел сухой паек и заснул с пистолетом в ладони.
День оказался таким же унылым, как ночь в предыдущие сутки. Туман стал гуще. Я подозревал, что все это подстроено специально, и продвигался с большой осторожностью. Однако если он намерен потрясти мои чувства туманами, тенями, холодом до костей и совращением с пути истинного нескольких моих созданий, то он зря старался. Неудобства лишь раздражают меня, я злюсь и даю слово добраться до их причины как можно быстрее.
