Григорий Бондарчук - Рыцарь света
– Если в других местах уличного света не будет, а вон те фонари будут светиться, то ему просто некуда будет деться.
– Ну смотри, старший лейтенант. Если ничего не выйдет, то весь личный состав отделения тебе будет сердечно благодарен за сегодняшний вечерний променаж.
– Ничего страшного, – пошутил Степанов, – ну погуляют один вечер наши мальчики по району. Простят, если я ошибаюсь. А если не ошибаюсь, то мы большое дело сделаем.
Капитан поехал в участок, вопреки первоначальному желанию не заниматься этой чепухой, толково проинструктировал патрули, и потом, захватив личное дело Степанова, закрылся у себя в кабинете. Он быстро пробежал немногочисленные положительные аттестации и характеристики, затем внимательно просмотрел записи контрольных органов о странном хобби офицера, на всякий случай – данные по последней медицинской комиссии и вскоре уехал. А Степанов, успел до заката сходить домой, взять термос с горячим кофе и, отпустив «добровольного» помощника Генриха, приготовился ждать.
Больше часа ничего не происходило. Затем в районе разом, как будто бы по аварии, погасли все уличные фонари, кроме двух возле брошенного дома. Степанов глотнул кофейку и приготовился. Наблюдательный пункт он себе оборудовал в квартире на первом этаже. От туда Степанов мог видеть вход в подъезд и через открытую дверь свою зеркальную камеру. К входной двери он протянул верёвку, так что ему даже не надо было даже бегать. Если демон или что ещё там вошло бы в подъезд, то Степанов дернул бы за верёвку и дверь захлопнулась. Тем самым вошедший оказался бы между четырёх зеркал. Дальше оставалось только включить прожектор, и если бы это был демон, то, как рассуждал Степанов, выхода из этого лабиринта он бы не нашёл. Тогда, если свет зеркал для него вреден, он бы через некоторое время дематериализовался, а если нет, то Степанов рассчитывал сам справиться с больным человеком.
Первое шевеление Степанов заметил около десяти вечера. Из кустов, возле дома, тихо вышло уже знакомая Степанову собака с пятном на хвосте и рваным ухом. Он злобно зарычала на выходивший из подъезда свет и остановилась в нерешительности. Следом откуда-то появилась белая кошка. Она тоже зашипела на свет и так и осталась, возле собаки, не в силах отвести взгляд. Несколько минут звери враждебно смотрели на отражённый свет и ничего не предпринимали. Затем к ним медленно подошла уже знакомая девочка Рита. Собака и кошка, медленно приблизились к ней и, вдруг, исчезли. Потом из поля зрения пропала и сама девочка, а Степанов заметил какую-то тень, мелькнувшую у входа в подъезд.
Он потянул за верёвку, и дверь захлопнулась. Не мешкая Степанов включил прожектор и обомлел от неожиданности. В зеркальном лабиринте, металось или дрожало странное существо. Оно напоминало морского ежа, только не лежащего на дне, а парящего над землей на высоте нескольких сантиметров. Это существо неожиданно бросилось к одному зеркалу, затем ко второму. Потом оно, уже более осмотрительно, попыталось дотронуться до одного из зеркал своим щупальцем, острым как игла. Только тогда Степанов рассмотрел, что за зеркалом стоит обалдевший Генрих, который, как понял Степанов, нарушил приказ и не ушёл домой, а остался подглядеть, что произойдет.
– Отойди дальше! – закричал Степанов, – Скорее уходи!
Генрих, казалось, не слышал его и словно заворожённый смотрел на приближающееся щупальце. «Демон, да ещё в такой хорошей форме, – соображал Степанов, – он же с мальчиком элементарно справится. Да и выход за пределы лабиринта через него обретёт». Действовать надо было немедленно. Степанов выскочил из квартиры, прыгнул к Генриху и оттолкнул мальчишку к лестничному пролёту. В то же мгновенье острое, как игла, щупальце неприятно и больно полоснуло его по плечу. Степанову показалось, что на мгновение он увидел звезды от обжигающей боли. По всему телу распространилась какая-то вязкость, захотелось спокойно сесть и даже заснуть. И тогда Степанов решился – он рванулся не в сторону от демона, а напротив, сам вошёл в круг света, отражённый зеркалами. «Через меня ты выход не найдешь» – произнес он.
В зеркальном лабиринте они стояли вдвоём. Степанов видел, что демон понемногу тает. Долго ему сохранять свою сущность в таком состоянии не удавалось. В то же время, приблизиться к Степанову и уколоть его он больше не мог. Пытаясь как-то защититься от света, демон начал кристаллизоваться, покрылся ледяной коркой и теперь уже точно стал похож на ледяного ежа.
– Ты, рыцарь, напрасно радуешься, – услышал Степанов, – За мной придёт черный и невидимый. Он отомстит за меня.
Изумлённый Генрих, поднялся на ноги и увидел как то, что милиционер называл демоном, превратилось в колючий стеклянный столб. Степанов неподвижно стоял в кругу света и, как подумал мальчик, был беспомощен. Генрих уже понял, что что-то сделал не так и теперь мучительно искал вариант как исправить положение. Наконец он сообразил, схватил большой кусок отвалившейся штукатурки, взвесил его в руке и прицелившись со всей силы метнул его в демона. От удара тот рассыпался на множество мелких осколков, потом образовал вихрь стеклянной пыли и без всякого хлопка или звука исчез. Первой из круга света выбежала ошалевшая кошка, за ней помчалась собака с рваным ухом, с такой скоростью, как будто бы за ней гналась целая стая голодных блох. А Степанов не выходил, он нагнулся и, казалось, искал что-то в пустоте. Вдруг милиционер что-то схватил и с усилием стал вытягивать. Генриху даже показалось, как будто бы Степанов вытаскивает что-то большое, неправильной формы, из какой-то вязкой смолы. Наконец, практически из воздуха и света, появилась маленькая нога, затем вторая, и Степанов вытащил девочку, которая задыхаясь, словно рыба хватая ртом воздух. В то же мгновение всё вокруг воспламенилось с сильным жаром. Генриху показалось, что загорелись даже стены и пол брошенного дома. Дверь в подъезд тоже пылала, словно была облита бензином. От страха и жара Генрих зажмурился, но чья-то рука схватила его за шиворот и поволокла к на улицу. Уже перед самым выходом он заметил, как Степанов ногой вышиб горящую дверь и свежий вечерний воздух приятно обдул мальчика. Как только они вышли пламя тут же погасло, словно в старом доме ничего и не собиралось гореть и только обуглившаяся дверь и закопченные стены свидетельствовали о том, что совсем только что происходило.
– Я же просил тебя сидеть дома, – устало произнес Степанов.
– Я и пошёл. Потом, захотелось посмотреть на всё самому. Я ведь не верил вам.
– Ну ладно. Мобилка с тобой?
– Да. А мы, что, убили его?
– Кого?
– Ну демона этого, стеклянного?
