Филип Фармер - Сказочный корабль
Лицо немца разгорелось от искры, брошенной несколькими словами Клеменса.
— Это благородная, величественная мечта! — воскликнул он. — Да, я хотел бы присоединиться к вам. Клянусь честью, что буду следовать за вами, пока мы штурмом не возьмем эту Туманную Башню! Даю слово джентльмена и офицера, клянусь кровью баронов Рихтгофен!
— Дайте мне просто слово мужчины! — сухо сказал Сэм.
— Какое странное, немыслимое трио мы составляем! — заметил Лотар. — Гигантопитек, умерший скорее всего за добрые сотни тысяч лет до зарождения цивилизации. Прусский барон и авиатор двадцатого века. Великий американский юморист, родившийся в 1835 году. И наша команда, — Клеменс поднял брови при слове «наша», — викинги десятого столетия!
— Пока что у нас очень печальная участь, — сказал Сэм, глядя, как Кровавый Топор и другие норвежцы с трудом прокладывают себе путь по тоннам грязи среди завалов из деревьев.
Все они были с ног до головы покрыты ссадинами, и многие хромали.
— Я неважно себя сейчас чувствую. Вы когда-нибудь видели, как нежно обращается японец с мертвым осьминогом? Теперь я представляю, какие чувства испытывает осьминог. Между прочим, я был не только юмористом, вам это должно быть известно. Я был еще и серьезным писателем.
— О, простите меня! — Лотар поклонился. — Я задел ваши чувства! Не обижайтесь! Позвольте, я исцелю ваши раны, мистер Клеменс, сказав, что, когда я был мальчиком, я очень много смеялся, читая ваши книги. И я считаю вашего «Гекльберри Финна» величайшей книгой. Хотя, должен признаться, мне не безразлично ваше глумление над аристократией в «Янки при дворе короля Артура». Ведь это же были англичане, а вы — американец.
Эрик Кровавый Топор решил, что они сейчас слишком побиты и устали для того, чтобы в этот же день начинать спуск корабля к Реке. Вечером они наполнят свои чаши, поедят, выспятся, позавтракают и только после этого примутся за эту тяжелейшую работу.
Они вернулись к кораблю, взяли из трюма чаши и вставили их в углубления на плоской вершине чашного камня. Как только солнце коснулось горных вершин на западе, люди стали ждать, когда с грохотом и жаром голубое пламя вырвется из камня. Электрический заряд наполнит энергией преобразователь материи, спрятанный в двойном дне чаши, и, открыв крышку, люди найдут там жареное мясо, овощи, хлеб с маслом, фрукты, табак, наркотическую резинку, спиртное или медовуху.
Но когда тьма окутала долину, чашные камни остались молчаливыми и холодными. На противоположном берегу Реки замелькали вспышки, и до людей долетел слабый грохот.
Впервые за двадцать лет после Воскрешения камни на западном берегу не функционировали!
4
Мужчин и женщин охватило такое чувство, будто Бог покинул их. Производившееся три раза в день подношение пищи чашными камнями воспринималось ими явлением столь же естественным, как и восход солнца. Прошло немало времени, прежде чем они осознали, что на этот раз чувство пустоты в желудке придется утолить остатками рыбы, побегами бамбука и сыром.
Некоторое время Клеменс не мог скрыть испуга. Однако затем фон Рихтгофен предложил переправиться вместе с чашами на другой берег, чтобы хоть утром досыта поесть. Клеменс поднялся и уведомил об этом Кровавого Топора. Норвежец был в более скверном, чем обычно, настроении, но в конце концов согласился, что, видимо, так и придется сделать. Джо Миллер, немец и здоровенный рыжий швед по имени Токе Крокссон с трудом пробрались к кораблю и принесли несколько весел. Эти трое вместе с Клеменсом взяли чаши и на найденном долбленном челноке пересекли Реку. Затем Токе на веслах отправился назад, а Миллер, Клеменс и фон Рихтгофен устроились на ночлег на верхушке чашного камня. Она была чистой, так как электрический разряд выжег всю грязь.
— Когда пойдет дождь, нам придется залезть под камень, — заметил Клеменс. Он лежал на спине, закинув руки под голову, и глядел в ночное небо. Это было не земное небо — на нем горело около двадцати тысяч звезд, более ярких, чем Венера, и сияли мерцающие нити щупалец газовых туманностей. Некоторые из звезд были настолько яркими, что их было видно в небе как бледные точки даже в полдень.
— Метеорит, должно быть, разбил несколько чашных камней на западном берегу, — нарушил тишину Клеменс, — и тем самым, скорее всего, разорвал цепь. Мой Бог, ну и цепь! В ней связаны, если верить расчетам некоторых людей, не менее двадцати миллионов камней.
— Из-за этого, наверное, произойдет ужасное столкновение, — сказал Лотар. — Жители западного берега нападут на жителей восточного, чтобы наполнить свои чаши. Какая будет война! В этой Речной Долине живет тридцать пять — тридцать семь миллиардов людей. И все будут драться насмерть ради пищи!
— Шамое штрашное иж вшего этого, — заметил Джо Миллер, — что даже ешли половина будет убита, уже череж двадцать четыре чаша они опять оживут, и вше начнетшя ш начала.
— А вот в этом я не уверен, — ответил Сэм. — Насколько я помню, было установлено, что эти камни играют определенную роль в процессе Воскрешения. И если половина вышла из строя, то может быть значительное сокращение продукции на конвейере Лазаря. Этот метеорит — небесный диверсант.
— Я уже давно пришел к заключению, — сказал фон Рихтгофен, — что эта планета и наше Воскрешение не являются продуктом деяния сверхъестественных существ. Вы слышали легенду, которую передают их уст в уста вверх и вниз по Реке? В ней говорится, что один человек проснулся перед Днем Воскрешения и обнаружил, что находится в каком-то очень непонятном месте. Вокруг него в воздухе парили миллионы обнаженных тел мужчин, женщин и детей с бритыми головами, которые медленно вращались под действием какой-то невидимой силы. Этот человек, англичанин по фамилии Перкинс или Бартон, говорят, умер на Земле где-то около 1890 года. Он попытался освободиться, но его перехватили двое существ — людей по облику — и вернули его в состояние сна. Затем он пробудился, подобно всем остальным, на берегах Реки.
Кто бы ни стоял за всем этим, он может ошибаться. У них произошла промашка с Бартоном. Этому человеку мельком удалось увидеть стадию, предшествующую Воскрешению, стадию где-то между нашей смертью на Земле и подготовкой к жизни на этой планете. Все это звучит фантастично, как сказка об исполнении желаний, но тем не менее…
— Я слышал об этом, — перебил его Клеменс. Он хотел было рассказать о том, что видел лицо Бартона в подзорную трубу как раз перед тем, как заметил Ливи, но, вспомнив о Ливи, он испытал такую боль, что начисто забыл о своем намерении.
Он сел, выругался и, погрозив кулаком звездам, начал плакать. Джо Миллер, присев на корточки позади него, вытянул гигантскую руку и нежно дотронулся до него. Фон Рихтгофен, смутившись, отвернулся в другую сторону. Через некоторое время он сказал:
