Жозеф Рони-старший - Нимфеи (Озеро Белых Лилий)
— У Сабины жар!
При тусклом свете факела я увидел пылавшее лицо девушки с широко открытыми невидящими глазами. Тщательно осмотрев и прослушав ее, я несколько успокоился: у нее оказалась жестокая ангина, вызванная, скорее всего, “купанием” в болоте. Внимательно следивший за выражением моего лица Дэврез тотчас же спросил:
— Что скажете, Робер?
— Постельный режим, теплое питье, и она пойдет на поправку.
— А как долго?..
— Примерно неделю, потому что., вероятно, возможны осложнения.
Дэврез нахмурился и после короткого молчания проговорил:
— Я не могу так долго ждать! Мне необходимо предупредить отряд о новых обстоятельствах… Экспедиция, похоже, затянется еще на несколько месяцев, и люди должны знать об этом. Поэтому я вынужден покинуть вас, Робер. Думаю вернуться дней через пять. А здесь вы прекрасно управитесь и без меня!
Он в волнении вскочил на ноги и с непривычным жаром продолжил:
— Поймите, мой мальчик! Описание доселе неизвестного племени нимфеев может достойно завершить мою научную карьеру, и, если для этого потребуется выйти в отставку, я не промедлю с выбором. Но предварительные исследования необходимо провести немедленно, чтобы обосновать важность еще одной экспедиции, если, конечно, правительство пойдет на новые траты. Если же нет, я, повторяю, вернусь сюда как частное лицо. Признаюсь, Робер, я готов провести здесь остаток жизни… Но сейчас следует позаботиться об оставшихся на болотах людях!
— Может быть, у меня это получится быстрее? — предложил я.
— Конечно, — усмехнулся Дэврез. — Но Сабине требуется врачебная помощь, а в вопросах медицины я полный профан. Разве не так?
Я вынужден был согласиться.
Неожиданно раздался слабый голосок Сабины: по-видимому, лекарство, которое я заставил ее принять, ослабило жар, и девушка слышала весь наш разговор.
— Я вполне в состоянии идти с вами, — хриплым шепотом заявила моя невеста.
Эти слова вызвали смех даже у неулыбчивого Дэвреза.
— Вот что, голубушка, — проговорил он. — Ты больше поможешь нам, если поскорее поправишься.
Сабина больше не пыталась возражать и вскоре забылась беспокойным сном — лихорадка, к несчастью, вернулась снова. Обеспокоенно взглянув на спящую дочь, Дэврез повернулся ко мне.
— Болезнь и в самом деле не опасна?
— Да, если предотвратить осложнения. — Я постарался, чтобы мой голос прозвучал уверенно.
— В таком случае, как только рассветет, я отправлюсь в путь.
Зная непреклонный нрав капитана, я не стал возражать. С первыми лучами солнца Дэврез покинул гостеприимный кров нимфеев.
Вскоре недуг Сабины стал отступать, и уже через три дня я разрешил ей проводить по нескольку часов на свежем воздухе, благо погода стояла великолепная — солнечная и тихая. Стойкий организм девушки, комфортные условия и атмосфера доброжелательности сделали свое дело — через неделю Сабина вполне оправилась от болезни. Осталась лишь небольшая слабость.
Но теперь возникли новые причины для беспокойства: срок возвращения капитана уже прошел, а его все не было. Сабина не на шутку переживала за отца.
— Я чувствую, с ним что-то случилось, — твердила она, с трудом сдерживая слезы.
Как-то днем мы сидели на берегу озера, и я пытался всякими разумными доводами объяснить Сабине задержку капитана.
Неожиданно рядом появился Плонг, который и здесь, в поселке, не оставлял нас своим дружеским вниманием. Он держал в руках большую сизую ласточку — одну из тех птиц, стремительным полетом которых мы так часто любовались.
Улыбаясь, Плонг протянул мне птицу, и я заметил крошечный цилиндрик, привязанный к ее лапке. Догадавшись, что и нимфеям известны принципы “голубиной почты”, я отцепил трубочку, внутри которой оказался тонкий листик папиросной бумаги, исписанный бисерным почерком.
— Взгляните, Сабина! Это же послание от вашего отца!
Дрожащим голосом девушка прочла записку:
— “Я в лагере. Подвернул ногу. Лечусь. Ждите меня на острове. Дэврез”. — Тут бумага выпала из пальцев Сабины, и, закрыв руками лицо, она расплакалась — сказалось пережитое ею волнение за судьбу отца.
Чтобы не смущать девушку, я обернулся к нашему спасителю и по лукавому выражению его лица понял, что идея с письмом принадлежала ему, а вовсе не нашему суровому капитану. Я с благодарностью пожал руку Плонга, и тот, отпустив на волю ласточку, вскоре затерялся среди своих сородичей.
Сабина между тем успокоилась. На ее исхудавшее за время болезни лицо вернулась улыбка, и девушка с каким-то новым чувством обвела взглядом волшебное озеро и его обитателей, с нежной признательностью заглянув мне в лицо. Я понял, что все страхи, наконец, оставили девушку, и в ее душе воцарились покой и любовь.
Глава 5. НИМФЕИ
Потекли беззаботные радостные дни, заполненные солнечным светом и сверканием воды. Мы знакомились с удивительной страной, обследуя ее многочисленные острова. Молодые обитатели озера с удовольствием показывали самые восхитительные уголки своего чудесного края, с удовольствием толкая наш плот от одной чарующей заводи к другой.
Однако гораздо больше, чем красотами природы, мы восторгались жителями этой неведомой области земли. Мы уже кое-как могли объясняться с нимфеями, но заслуга в этом принадлежала не нам. Музыкальные от природы, обитатели вод отлично воспроизводили нашу речь, в то время как их язык так и оставался недоступным для наших грубых голосовых связок и нечутких ушей.
Поражала простота и целесообразная незатейливость их нравов. Я не заметил ничего, напоминавшего семью: дети, похоже, являлись предметом всеобщей заботы, независимо от того, какие женщины произвели их на свет. Все ребятишки пользовались одинаковым вниманием, хотя, как мне показалось, кое-кто из взрослых занимался воспитанием детей с большей охотой.
Жизнь нимфеев протекала под открытым небом. Небольшие бревенчатые дома, напоминавшие привычные нам дачные коттеджи, становились обитаемыми лишь зимней порой или в ненастье, оставаясь в теплую погоду пустыми. Для приготовления еды служили сложенные из камней печи, причем в пищу шли дары леса — грибы, дикорастущие овощи, фрукты, орехи, а также некрупная рыба и яйца. И абсолютно ничего мясного! Не желая вызывать к себе неприязнь, мы тоже перешли на общепринятое питание и не пожалели об этом, поскольку ощутили быстрый приток сил.
Единственным оружием нимфеев являлся полугарпун, полукопье со спиралеобразным древком. С одинаковым успехом мужчины применяли его и на суше, и в воде, причем от того, как запускалось это оружие, оно могло вернуться к своему владельцу подобно бумерангу австралийских аборигенов. Правда, охотились они лишь на щук и окуней, а с крупными представителями рыбьего племени у нимфеев, похоже, существовали более сложные отношения: люди не убивали их, зато всегда имели в своем рационе икру. Странное дело, но рыбы в этом озере производили впечатление дрессированных!