Эрик Рассел - Единственное решение
— Ты там поосторожнее, Элике. Этот пес не дурак.
— Знаю. Только понять не могу, почему он так бесится.
— Нет ли чего подозрительного впереди?
— Ровным счетом ничего. Мне отсюда виден весь путь до следующего поворота. Тропа свободна.
— Нам нельзя возвращаться! — крикнул Кесслер. — Мы должны идти только вперед. Не трогайся с места. Мы подтянемся к тебе и, что бы там нас ни ожидало, встретим это вместе.
— Ничего не получится, — донесся голос Саймса. — Мы все на тропе не поместимся. Придется мне действовать одному.
— Может, опасность миновала? — с надеждой предположил Кесслер. — Ведь Фини вроде бы успокоился.
Его слова тут же опроверг яростный захлебывающийся лай.
Сайме упавшим голосом произнес:
— Слышали? Это я попытался шагнуть вперед.
— Мне не нравидзя, — заявила миссис Михалич, проявив неожиданное чутье. — Лудше бы…
Она умолкла, потому что снова заговорил Сайме, на этот раз обращаясь к Малышу Ку, единственному, кто его сейчас видел.
— Подстраховывай меня. Понравится это Фини или нет, а я все-таки двинусь вперед.
В тот же миг Фини залился таким бешеным лаем, как никогда прежде, но чуть погодя лай этот перешел в жуткий вой убитого горем пса. Одновременно раздался страшный треск, шум точно от обвала и короткий приглушенный вскрик Саймса. Потом наступила тишина, нарушаемая только жалобным повизгиванием собаки.
Малыш Ку оглянулся назад и сказал:
— Упала в яма.
Сунув Сэмми свой пистолет, Кесслер прохрипел:
— Стой здесь и охраняй нас с тыла.
Он, а следом за ним Молит обогнали остальных и выскочили за поворот. Впереди, в четырех-пяти ярдах от них во всю ширину тропинки, пересекая ее, зияла черная яма. По эту сторону ямы вдоль ее края метался Фини, издавая горлом какие-то непривычные звуки: стоны вперемежку с рычанием. Веки его покраснели, шерсть на загривке вздыбилась.
Бросив на землю мачете, Молит лег на живот и осторожно пополз к неровному краю обвала.
— Держи меня за ноги, слышишь?
Он потихоньку, дюйм за дюймом, продвигался вперед, попутно сильным шлепком отбросил в сторону Фини, наконец подполз к яме, и под его тяжестью земля на ее краю осела и начала осыпаться. Глянув вниз, он увидел лишь беспросветный мрак.
— Элике!
Никакого ответа.
— Элике!!!
Молчание.
Еще громче:
— Элике, ты жив?!
Снова ничего, только с большой глубины доносилось слабое непонятное постукивание. Молит ощупью нашел рядом с собой камень, бросил его в яму и начал медленно считать. Ему показалось, что время тянется бесконечно долго, пока он наконец не услышал, как камень упал на дно. Постукивание и шуршание снизу сразу же стали громче. Эти звуки навели его на мысль о чем-то огромном, одетом в хитиновый панцирь. О гигантском крабе.
— А может, упав, Элике потерял сознание, — нарушил молчание Кесслер, который, вцепившись в ботинки Молита, находился в двух ярдах от ямы.
— Боюсь, дело тут похуже.
— Он мертв?
— Надеюсь.
— Ты что, спятил? Как это понимать: ты надеешься, что он мертв?
— Яма очень глубокая, — ответил Молит. — Это ловушка. А на дне какое-то чудовище поджидает добычу.
— Ты в этом уверен? — Кесслер дышал с трудом.
— Я слышу, как оно там шевелится.
— Моя тоже слышит, — подтвердил Малыш Ку с невозмутимым выражением на плоском смуглом лице. — Она делает «стук-стук».
Кесслер оттащил Молита назад. Тот встал и стряхнул с себя землю.
— Чтобы спуститься в эту яму, нам понадобится большой моток веревки.
Кесслер лег животом на тропинку и сказал:
— А теперь ты меня держи. — Он пополз вперед, и когда его голова оказалась над ямой, во весь голос крикнул вниз:
— Элике! Элике! Ты меня слышишь?
Из зловещей черноты не последовало никакого ответа — оттуда слышались только звуки, которые издает при движении существо, одетое в панцирь. Кесслер ползком вернулся назад, встал на ноги и вытер с лица пот. У него был вид человека, которому наяву снится кошмарный сон.
— Мы не можем уйти, не попытавшись сделать хоть что-нибудь.
— Связать стебли и получайся длинный-длинный веревка, — предложил Малыш Ку. — Моя пойдет вниз.
— Тебе даже из бумажного кулька не выбраться, — зарычал на него Молит. — Если уж кто спустится в эту яму, так только я.
— Много вес, — решительно возразил Малыш Ку, бесстрашно взирая на широкую волосатую грудь Молита. — Слишком много.
— Он прав, — сказал Кесслер. — Ты тяжелей его вдвое. Спуститься в эту преисподнюю должен самый из нас легкий.
— Значит моя, — заявил Малыш Ку, рассматривая такую возможность с вежливым безразличием.
Потрясенный Кесслер был на грани отчаяния.
— Если Элике действительно погиб, командую теперь я, — продолжал он. — А у меня нет полной уверенности, что Малышу Ку следует спускаться в эту яму.
— Почему? — спросил Молит.
— Это может привести к еще одному несчастному случаю. Кроме того, если на дне засела какая-то тварь, ясно, что для обороны ему недостаточно иметь при себе только мачете. Он должен будет прихватить и пистолет. Один мы уже потеряли. Он внизу, с Эликсом. А если мы потеряем и второй…
— Останется один-единственный, — подсказал Молит. — Тот, который ты пока отдал Сэмми.
Кесслер удрученно кивнул.
— С одним пистолетом и без компаса наши и без того ничтожные шансы добраться до станции практически сведутся к нулю.
— Есть компас, — сообщил Малыш Ку, показывая прибор, о котором шла речь. — Она падать возле яма. Моя поднимать.
Вид компаса несколько успокоил Кесслера, и он наконец принял решение.
— Риск — благородное дело. Спустим его в яму с горящим факелом, но лишь до той глубины, с которой удастся разглядеть, что делается на дне. А потом прикинем, можно ли тут что-нибудь предпринять.
Обливаясь потом, трое начали поспешно рубить и затем вытягивать из окружающей их чащи тонкие, но крепкие стебли лиан.
Опоясанный петлей из стебля лианы, с пистолетом в правой руке и тугим пучком длинных горящих прутьев в левой Малыш Ку перешагнул через край ямы. Какие бы чувства он при этом ни испытывал, на его лице ничего нельзя было прочесть. И вообще, глядя на него, можно было поручиться, что это ежедневное его занятие.
Веревка из плетей лианы медленно поползла через край ямы вниз, потрескивая и начиная угрожающе расслаиваться в местах, где были узлы. Дрожащий свет факела растворился во мраке. Фини осторожно бродил вокруг ямы, а когда его чуткие уши улавливали шум, который производило двигающееся внизу неведомое существо, он рычал и злобно скалил зубы.
