Ноэми Норд - По велению Ваала
– О, нет. Остановить заразу, чтобы спасти здоровых.
– Хочешь сказать, что инквизиция использует труды древних магов для борьбы с вымиранием? Все, что вы делаете на самом деле – арсенал жрецов Молоха, бросающих в медные топки сотни младенцев.
– Мы не сжигаем младенцев! Придержи язык!
– О, да. Конгрегация пошла дальше. Она уничтожает тех, кто рожает младенцев. До их появления на свет.
– Проказа вездесуща. Она…
– Инквизитор, я в курсе твоих проблем. И сделаю невозможное. Я вылечу тебя. Поверь, что кроме костра против заразы есть способы иные. Боги в свое время лечили не избранных, но все человечество. И лишь поэтому люди не вымерли до сих пор.
– Знаю, что от заразы нет средства, кроме философского камня.
– Есть. Оно магия ангельского мира, подчинившая в древние времена темные силы Вселенной и открывшая порталы миров.
– Ты лжешь, надеясь на спасение, магиня.
– До моего заточения я занималась этой проблемой. История с прикованным Прометеем – разгадка бессмертия древних. Вспомни, как воскресал герой, как восстанавливал в течение всего лишь ночи вырванную печень. Ускоренная регенерация – основа бессмертия и воскрешения богов.
– Некромагия?
– Да. Мы называем это так.
– Мы это называем сатанизмом.
– Манипуляция умершими телами не грех, когда она во благо. Вспомни, как Иоанн и Петр воскрешали умерших.
– Не смей марать святые имена!
– Этим некромантам поклонялись толпы. Община ессеев и египетских терапевтов хранит немало доказательств успешного воскрешения. В основе триумфа христианской веры лежат подвиги магов-апостолов, покоривших сердца людей чудесами оживления.
– Ты некромантка?
– Да.
– Признание сулит костер.
– Но только некромагия излечит тебя от проказы.
– Ты умна, изворотлива и хитра. Признайся, что много тайн хранишь в черном сердце.
– Могу признаться лишь в одном. Для исполнения задуманного мне нужна сорок одна юная дева.
– Почему столько?
– Сорок дней угасает душа, блуждая во тьме, сорок дней ее отпевают, благословляя на долгий путь. На сорок первый она возрождается.
– В живом виде представить дев или после отпевания?
– В живом, естественно. Нет мертвых дев – есть падаль.
– Что еще?
– Кроме дев, необходимо чистое золото, много, 400 унций.
– Ты пытаешься обчистить казну?
– Не только золотую.
– Говори!
– Трижды кратно этому количеству золота необходимо унций серебра. Далее: сало бенгальского тигра, откормленного человечьим мясом.
– Ты шутишь!
– Не удивляйся. Это для изготовления свечей. А еще мне нужны травы по списку и полная свобода.
– Насчет свободы не хитри. Ты заложница. Пребудешь пленницей до возвращения Парацельса.
– Но…
– Но, если постараешься и доведешь эксперимент до положительных результатов твоей… ммм… весьма сомнительной гоэции, то, весьма вероятно выпишу пропуск.
7. Магическая лаборатория
Клементину увлекла работа.
Она чертила магические пентакли, готовила амулеты и порошки для воскурений.
Но притворялась ли она, ради спасения?
Пожалуй, нет.
У нее перехватило дыхание, едва она вступила в алхимическую лабораторию разрушенной академии.
Там догнивал, покрываясь вековой пылью, невообразимый инструментарий древних магов, тугоплавкие реторты, пеликаны, мощные паровые сепараторы и даже навигационные установки для заблудившихся в море кораблей.
Магиню более всего заинтересовали печи, способные при помощи солнечной энергии плавить гранит.
А древневедийские виманы с остатками на раструбах неизвестного рассыпчатого, как ртуть, охристого порошка, едва не довели ее восторг до коллапса.
Она притронулась к накипи и, раскрыв пятерню, густо окрашенную золотом, окаменела, как дикарь перед парусником Колумба с единственным вопросом на губах:
– Это оно?
– Нет, сударыня, это не жидкое золото, – ответил хранитель древностей. – Проверил: не размножается. Но, позвольте, ознакомить вас с нижним хранилищем.
В библиотечных залах на вытесанных в базальте стеллажах бережно хранились свитки египетских терапевтов, манускрипты ессеев, волшебные шары волхвов, иудейские негаснущие звезды, незамерзающая вода и сгустки туманностей из подземного царства.
Клементина брала в руки выставленные на полках стеклянные пузырьки, взбалтывала их, открывала пробки и, принюхавшись, восклицала:
– Мандрагора, собранная на Голгофе?
– Возможно, она самая, – усмехался механик.
– Слюна ундины? Удивительная вещь! Она способна растворять камни!
– Все это, женщина, для нас не в диковинку.
– Эссенция Афродиты? Цены ей нет!
– О ценах забудьте. Не продается, – с раздражением ответил механик
– Кровохлебка Цезаря? Откуда здесь такие редкие микстуры?
– Все это – всего лишь хлам, извлеченный из котомок беглых катар и мавританских колдуний.
Чезаре Ачилло злился, но старался быть вежливым.
Его поневоле назначили экскурсоводом этой взбалмошной особы, оторвав от работы над усовершенствованием одного уникального механизма.
Только вчера он получил сногсшибательную «Клешню Личи» от коллег из Поднебесной, только погрузился в схему, как, нате вам: «Извольте показать госпоже Клементине компоненты чудодейственных микстур».
Пришлось бросить китайский артефакт ради пыльных полок с прокисшими склянками.
Невероятное приспособление было собрано из заточенных пластин бамбука и предназначалось для медленного срезания плоти со скелета. В зависимости от желания императора, жертву приговаривали к откусыванию от десяти до трехсот кусочков.
Механику не терпелось отшлифовать клешню до блеска, чтобы снова показать ее главному инквизитору
Вчера Гиззо, едва взглянув на чудесную вещицу, сказал, как отрезал:
– Не заинтересован.
– Это шедевр пыточного искусства! – возразил механик. – Она вывернет наизнанку мозги любому колдуну. Китайская клешня – самая страшная пытка на Востоке!
– К сожалению, она не усовершенствована с технической стороны.
С этим Чезаре Ачилло был согласен.
Азиатские коллеги отдирали плоть от костей грубо и грязно. Ножами да лезвиями. Не догадались, косые, заменить болт на шарнир. Казалось бы, ерунда – выплавить из бронзы, да отшлифовать упор, зато клешня из грубой обдирки сразу превратится в Инструмент Правдолюба. Вот что сократит время допросов. Еретикам и евреям – конец!
Пока голова мастера пыток была занята инструментом Правдолюба, Клементина, обнаружив стремянку, взобралась на верхние полки.
На механика обрушился поток пыли.
– Чертова дьяволица! Что ты там делаешь?
– О, великие маги! Это – что такое? Неужели?
– Слезай!
– Жабры лунных саламандр!
– Осторожно!
– Ах! Берегитесь, уважаемый, на вас летит «Желчь Горгоны»!
Раздался звон.
Механик едва успел отпрыгнуть от шипящих осколков.
На мраморном полу закипело пятно, покрываясь масляными пузырями. Когда волнение на поверхности лужицы улеглось, пятно собралось в правильный серебряный вогнутый овал, сферически отразивший на дне потолок и стены зала.
– Сеньорита, прошу отойти от зеркала горгоны подальше. И ради святых, не заглядывай внутрь!
– Вот она, магия взгляда Медеи!
– Дальше, дальше отойди от края!
– Ваша коллекция уникальна, уважаемый экскурсовод.
Чезаре Ачилло тяжело опустился на какой-то ущербный поломанный трон:
– Ох, сердце! Я отдышусь, а ты пока сама осмотрись.
Клементина, высоко подняв светильник, перешла в следующий зал.
Чезаре Ачилло задумался:
«Гиззо сказал: «Ты, Чезаре, отныне личный враг Сатаны». «Да, ладно. Он еще не такую штуковину придумает. Женщин, пособниц Нечистого, и кликуш не люблю. Цыц на них. К ногам, как собак. Вопят, ерепенятся: «Без Марии не было бы Мессии», «Ева – самое совершенное создание Творца», «Женская святость, женская непорочность»…А нужна она, святость?
– Невероятно! – закричала Клементина из соседнего зала.
Механик, чертыхнувшись, поднялся из кресла:
– Иду! Ни к чему там не прикасайся!
Клементина увлеклась экспонатами, размещенными на полках в бывшей лаборатории некромагии.
Там выстроились в ряд невероятные черепа самого разнообразного калибра и конфигурации. Одни были вытянутые, скошенные, пугающие звериными оскалами, другие удивляли чрезмерным или, напротив, слишком малым объемом лба и рогами.
– Ничего подобного не видела за всю жизнь!
– И не увидишь никогда, – пробурчал Чезаре, отправляясь на голос девушки.
Он был зол. Он уже ненавидел эту шумную сеньору.
Медь затвердела в форме, пора бы к делу приступить, так нет, ворвался Гиззо с высокомерной дылдой и приказал: «Покажи, брат, сеньорите Клементине сокровища».
– В каком объеме показать прикажете?
